Галина Лифшиц - Новый дом с сиреневыми ставнями
Тут было без вариантов. Она съехала. Вещей вместе с ней съехало… Не описать. На всю жизнь бы хватило. Но с вещами жизнь не проживешь.
Ласка отплакалась, пришла в себя, затаилась. Всех замужних баб она ненавидела лютой ненавистью. И ей на этот раз было совсем все равно, женатый ей попадется в следующий раз или холостой. Она это выяснит сразу. И если надо, «бить семью», как давно предупреждала мама, будет нещадно, всеми средствами и по всем фронтам, до полного уничтожения.
Она учла свои ошибки. Перестрадала.
И вскоре вновь вышла на охотничью тропу.
А на ловца, как известно, и зверь бежит.
Вот какая Ла. ска встретилась Таниному Олегу. Он ей, настрадавшейся, но целеустремленной, подходил по всем параметрам. Возраст, внешность, материальное благосостояние.
Женат. Да. Но что там бить? Детей нет, жена – его ровесница, если еще на год не старше. Засиделась замужем. Запылилась. Разнежилась. Пора освобождать дорогу перспективным молодым.
Это был шанс из шансов. Если его упустить, все! Тогда вообще грош ей цена.
Когда на охоту выходит такая девушка, устоять мало кто может. Потому что женщина создана, чтобы быть хитрее и изворотливее мужчины. Мужчина же иногда бывает вполне рад оказаться обманутым. Попробуй открыть глаза на объект любви мужчине в момент его затмения страстью – станешь главным врагом. Он верит любимой. И только. История такие случаи знает…
Но вернемся к изобретательной и истомившейся в поисках «надежной стены» Ласке. Едва увидев Олега, она знала, как поступит.
Он заехал к другу на работу после своей работы. Она была там. Ну, подвернула ногу. Ну, охнула, закусила губку. Ну, на глазках – слезы. Так уж им всем, идиотам, казалось, когда она судорожно задышала…
Естественно, он предложил помочь. Подвезти. Тут было без вариантов. Чуть ли не на руках донес до квартиры. Счастливое время года! Лето. Все на даче. Бережно поддерживая, вошел с ней в прихожую.
Она ему головой в грудь уткнулась:
– Не уходите!.. Не уходи…
Всю ночь он тогда от нее не отрывался… Как с цепи сорвался, дикий совсем.
И жене этой своей звонить и не думал, Ласка следила. Просто отключил телефон.
Это было хорошо. Это было правильно. Стопроцентное сочетание приятного с полезным. Очень-очень приятного с таким же очень полезным. Не хуже, чем с тем, первым. Во многом даже лучше. У того был циничный расчет. А у этого все спонтанно, искренне. Он вообще честный, ее Олежка. Цветы стал посылать. Тот цветы не дарил. Прагматичный был слишком. А в Олежке столько нерастраченно-юного.
И – нет худа без добра! Как хорошо, что тот, первый, всему ее научил. Она потом поняла, что он целенаправленно ее к себе приспосабливал, объяснял все подробно, как мужчинам нравится, как надо сначала, что потом. Повторял ей тысячу раз, что для мужчины секс – главное. Умелая женщина – это целое состояние. Ее собственный капитал и залог успеха. А потом и сам отмечал с удовольствием, что сделал из нее профессионалку. Она, конечно, в тот раз сама виновата. Могла бы перетерпеть. Не скандалить, не обижаться. Именно – профессионально себя вести. Доводить до полной отключки своими ласками. Ни в коем случае не скандалить. Не давать повода для неудовольствия. И фиг бы он куда делся. И семью бы из Калифорнии сюда не потащил.
А Олежек… Ну какая у него жизнь с этой взъерошенной? Один позор перед людьми. Ни подкраситься не умеет, ни причесаться. А белье… видела она ее белье. Белый трикотаж. Парад советских физкультурников. Даже в доме у себя прибраться не умеет, уюта мужику создать! Книги понаставила, думает, красиво. Подумаешь, она тоже книги читала. И запросто может грамотно написать интеллигентное письмо.
Задергался сейчас. Угрызения совести у него. А все равно с бесплодной не останется. Сейчас перебесится, все поймет. Вспомнит, как им хорошо было. Не то что с его «бревном». Сам же тогда анекдот писал…
Ласка потерпит. Переждет. Уроки жизни даром не прошли. Она на все готова. Способов есть масса. Голова у человека зачем? Чтобы думать и выход из ситуации находить. Если надо, еще и бабку найдет специальную. Но, говорят, бабки – это плохо. На потенции мужской, говорят, сказывается. А это было бы жаль. И потом, пару-тройку раз родить придется? Придется! А если через него детям потом что-то наколдуется?
Можно и так, без бабки пока. Мы сами с усами. Главное – терпение. Эту-то его она видела. Без слез ведь не взглянешь! Сама упустила такого мужика! Цеплялась бы за него, ублажала, рожала, каждое словечко подхватывала! Тьфу… На нее даже обижаться грех. Ее просто надо с достоинством перетерпеть. Переосилить. И перечеркнуть.
Терпение и труд все перетрут.
«Ряд волшебных изменений»
Хоть Таня отправилась в путь на машине, а не на огненной колеснице Гелиоса, она ощущала себя летящей по воздуху. Движения в сторону Москвы в этот час почти не было. Ей оставалось минут пятнадцать пути до Сашиной клиники, когда раздался телефонный звонок. Ее телефон до этого молчал, потому что кончились деньги. Она собиралась пополнить счет прямо в аэропорту, но усталость вытеснила все из головы. Наверняка муж позаботился, кто же еще! Она сунула в ухо наушник, откликнулась.
– Тань… Алло… Это ты?
Звонила обеспокоенная Ольга. Прежде у них было принято сразу сообщать о благополучном приземлении.
– Я, Оль.
– Ты дома? У тебя все в порядке? Я не узнаю твой голос. Это ты, Таня?
– Я, Оль.
Таня прокашлялась. Правда, голос у нее выходил чужой. Она совсем забыла, что выла нечеловечески. Совсем забыла, будто и не было такого.
Она была рада Олиному звонку. Он возвращал ей жизнь.
– Оль, я прочла переписку Олега с любовницей. Он свою почту не закрыл. Я пока в шоке. Убью его и ее, я так думаю. Кстати, забыла тебе сказать, я беременна. Теперь, наверное, аборт буду делать.
Короткая пауза.
– Таня, – очень членораздельно, как гипнотизер, проговорила Оля в самое Танино ухо, – слушай меня внимательно. Все это чушь. И любовница, и аборт. Забудь. Ты помнишь, о чем мне пришлось забыть? Слушай. Мы с Бруно очень большие друзья. Все друг другу говорим. Он страшно жалеет, что развелся с женой. И она тоже. Он говорит, что больше всего сейчас бы мечтал спокойно и достойно стареть. Рядом с ней. Он меня ревнует. Глупо, ты же видишь мою жизнь. Но это не объяснить. Ревнует меня… Слышишь, Тань?
– Да, – откликнулась Таня уже более своим голосом.
– Он говорит, что его теперешняя жизнь – наказание ему за то, что он мучил жену. Что только сейчас он понял муки ревности. Когда ничего вернуть нельзя. Я его люблю. И он меня тоже. Но страдания у него большие. Не затевайся с местью, Тань. Остынь. Учись принимать то, что изменить не можешь. Прости его, если попросит прощения. Ребенка пожалей. Я так давно мечтала о твоем ребеночке. Дай ему жить, слышишь?
