Айрис Джоансен - Лик бесчестья

– Никак. – Он указал на коренной зуб, который пытался выпилить из челюсти. – Пока я наберу достаточно материала для образца, наш красавчик превратится в беззубое чудище. Это уже третий зуб.

– Тебе нужна моя помощь?

– Хочешь погреться в лучах моей славы?

– Клянусь, я никому не проболтаюсь, что помогала тебе, – произнесла она с улыбкой.

– Знала бы ты, сколько раз я слышал такие клятвы! Убирайся!

– Как скажешь. – Она осталась стоять рядом, наблюдая, как Кесслер аккуратно удаляет зубную эмаль. – У меня есть предложение: может быть, получив образец ДНК, ты поступишь правильно, если на время уедешь? Например, в свой дом на побережье?

– Пытаешься меня уберечь, Дункан? Чувствуешь себя виноватой?

– Вроде того.

– Отлично! Чувство вины полезно для спасения души. – Он внимательно осматривал зуб. – Только не льсти себя надеждой, что я занимаюсь этим ради тебя. Эта работа превратит меня в звезду первой величины. Мне всегда хотелось оказаться в центре внимания.

– Конечно! То-то ты вкалываешь как одержимый и живешь затворником.

– Потерпи еще полсотни лет – и ты тоже переселишься в лабораторию и станешь питаться холодной пиццей.

– И врать, будто мое единственное желание – прославиться? Признайся, тебе просто любопытно.

– Отчасти. – Он принялся колоть зуб.

– А другая часть?

– Ты знаешь, где я провел детство? В Мюнхене тридцатых годов.

Она удивленно покачала головой.

– Ты никогда об этом не рассказывал…

– Конечно! Мы же обсуждаем только работу: кости, мертвецов… – Он поправил очки на носу. – Моя мать была еврейкой, отец – полноценным арийцем со связями в высоких сферах. Нацисты оказывали на него давление, чтобы он развелся, но он отказывался. У него была маленькая пекарня, в окнах которой он на протяжении двух месяцев ежедневно заменял разбитые стекла на целые. Но он все равно держался. Однажды он не вернулся домой. Нам сказали, что он попал под грузовик. Он потерял ногу и девять месяцев пролежал в больнице, а когда вышел, все было кончено: пекарни больше не существовало, евреям тоже скоро должен был настать конец. Нам повезло: мы сумели перебраться в Швейцарию, оттуда – в Америку.

– Господи, Гэри, какой ужас!

– Я был в бешенстве. Как я ненавидел этих мерзавцев, шатавшихся по нашему району и колотивших каждого, кто попадался им на пути! Эти типы лишали жизнь всякого смысла. – Он указал на череп. – Люди, сделавшие это, похожи на проклятых нацистов: будь их воля, они никому не дали бы проходу. Меня от них тошнит. Пускай я буду проклят, если в этот раз им удастся выкрутиться.

Ева глотнула, но ком, стоявший в горле, по-прежнему мешал дышать.

– Не ожидала от тебя такого благородства, Гэри!

– Да, я такой. Кроме того, это, быть может, моя лебединая песня, и я хочу исполнить ее громко и чисто.

– Ты собираешься на пенсию?

– Возможно. Я уже давно превысил пенсионный возраст. Обрати внимание, Ева: я стар.

– Я этого не замечаю, Гэри.

– А вообще-то ты права: я молод! Знаешь, кого я вижу в зеркале? Двадцатилетнего молодца! Разве что морщин прибавилось, но я их не замечаю. Это похоже на твое любимое наложение. Каким бы ни был верхний слой, под ним остается юноша, уж я-то знаю! Думаешь, все старичье пробавляется самообманом?

– Это не самообман. Человек видит то, что хочет увидеть. Каждый представляет себя по-своему. – Она попыталась улыбнуться. – Черт возьми, никакой ты не старик! Хватит болтать о пенсии! Ты мне нужен.

– Только очень снисходительный человек способен смириться с твоим напором и твоими вопиющими недостатками. Наверное, я как раз такой человек. Пожалуй, Я потяну немного, чтобы сделать тебе приятное… Черт! Снова пусто… Брысь отсюда! У тебя дурной глаз.

– Вот он, истинно научный подход! Если понадоблюсь, зови.

– Это вряд ли. – И он снова озабоченно склонился над черепом.

– Как результаты? – осведомился Логан, карауливший Еву на противоположном конце лаборатории.

– Пока никак.

– Тут, за дверью, есть койка. Хотите вздремнуть?

Она отрицательно покачала головой.

– Я должна остаться здесь: вдруг он передумает и попросит меня о помощи? – Ева села рядом с Логаном и уперлась затылком в стену. – Ответственность лежит на мне: это я втравила его в столь паршивую историю.

– Кажется, он наслаждается происходящим, – заметил Логан, поглядывая на Кесслера.

– Конечно! Воображает себя то ли Шварцкопфом, то ли Элиотом Нессом, то ли Ланселотом. – Ее тон посуровел. – А вы, Логан, позаботьтесь, чтобы с ним ничего не случилось. Надо было обратиться к вашему знакомому из университета Дьюка, а не к бедняге Гэри. Я думала только о способностях человека, к помощи которого мы прибегнем, и не учитывала, как это опасно для него самого.

– Как только у нас будет образец ДНК, мы выведем его из игры.

– По примеру моей матери?

– Я обещал, что она будет в безопасности. У вас есть какие-то сомнения? Вы ведь с ней разговаривали.

– Какая там безопасность! Пока все это не кончится, ее жизнь останется под угрозой. Как и жизни всех остальных… – Ева не могла себе простить, что из-за нее рискуют собой Джо, Гэри, ее мать.

– Согласен, степень ее безопасности не так велика, как я хотел, – признал Логан. – Но это все, что сейчас возможно. – После паузы он добавил:

– Кесслер чем-то вас огорчил. Что он вам наговорил?

Нацисты, «лебединая песня», юноша в зеркале…

– Ничего особенного.

В действительности жизнь Гэри была ценностью, подлежавшей сохранению любой ценой. Это ли не важно? Ее никогда не интересовало прошлое Гэри Кесслера, а оказалось, что от коротенького рассказа о нем сжимается сердце и душат слезы – и это тоже не важно?

Ночь приносила открытие за открытием, откровение за откровением: Логан, Джо, теперь Гэри… Ева зажмурилась.

– Позаботьтесь о его безопасности, хорошо?

– Кесслер! – сказала Лайза ответившему на ее звонок Тимвику. – Проверьте Кесслера из университета Эмори.

– Я свое дело знаю, Лайза. Кесслер никуда не денется: вот он, в моем списке.

– Займитесь им в первую очередь. Дункан сотрудничала с ним много раз.

– Как и с другими людьми. – Лайза слышала, как Тимвик шуршит бумагами. – Она не обращалась к нему больше двух лет.

– Зато он был первым антропологом, с которым она работала. Их связывает давняя дружба. Это должно многое для нее значить.

– Почему тогда она перестала к нему обращаться? Логан наводил справки о специалистах из университета Дьюка…

– Они там появились?

– Нет, но еще рано…

– Рано? Вы уже должны были их сцапать! Время уходит. Считайте Кесслера главным подозреваемым. – И Лайза бросила трубку.