Вера Кауи - Демоны прошлого

— Хорошая погодка для водоплавающих, — весело сказал он.

— Странно, что в этой стране люди не рождаются с перепонками на конечностях.

Эд полез в багажник и взял сумку. Джеймс принял ее из его рук.

— Мы привыкли. Терпеливо несем свой крест. К тому же погода всегда дает отличную тему для разговоров.

Они вошли в дом. Навстречу им по лестнице уже спускалась Сара. От Джеймса не ускользнул взгляд, каким она обменялась с Эдом, жест, которым она протянула ему обе руки. Эд прикоснулся губами к ее щеке.

— Привет, — беззаботно бросил Эд. Но Джеймс услышал, как зазвенел его голос, увидел, как расцвело лицо матери, как заулыбались ее серые глаза.

— Отнеси сумку наверх, дорогой, — сказала Сара Джеймсу, беря под руку Эда, чтобы отвести его в гостиную. — Джайлз спустится попозднее.

— Как он? — спросил Эд.

Все в Латрел-Парке зависело от состояния здоровья Джайлза.

— Старается держаться, — ответила Сара.

Едва закрыв за собой дверь гостиной, она повернулась к нему и, со вздохом положив руки ему на плечи, приникла всем телом.

Эд приподнял ее подбородок, чтобы заглянуть в глаза.

— А ты?

— Соответственно, — сказала она.

Она выглядела усталой, напряженной. Ее фантастическое терпение исчерпалось почти до предела, и она была на грани срыва.

— Когда вижу тебя — гораздо лучше.

— Рад стараться.

— Спасибо, что приезжаешь сюда, Эд. Я понимаю, как это для тебя непросто. И очень тебе благодарна. Это много значит для меня.

— Для меня тоже.

— А теперь давай присядем, и ты расскажешь мне, что делал эти две недели.

Когда Джеймс вошел в гостиную, они сидели в креслах друг против друга, но сразу было ясно, какое чувство их соединяет. Видя отца и мать вместе, Джеймс стал понимать, какое место занимает его мать в классическом треугольнике. Оба мужчины по-своему зависели от нее, и каждому из них она умела дать именно то, что ему было нужно. Только оставаясь с Эдом в отсутствие Джайлза, она позволяла себе быть самой собой, и Джеймс не переставал восхищаться ее умением разом отбросить границы условностей, которые установились за долгие годы.

С самой первой своей встречи с Эдом Джеймс чувствовал определенный дискомфорт из-за того, с какой легкостью он поддался обаянию этого человека. Занимавший прежде главенствующее место в его жизни Джайлз сам собой отодвинулся в сторону, и, приезжая в Латрел-Парк, Джеймс, видя неизменную терпеливость и кроткое понимание, которые тот проявлял, чувствовал невольный стыд.

Джеймс понимал, что Джайлз добровольно самоустраняется, чтобы дать место Эду, потому что он отец Джеймса и потому что этого желает Сара. В конечном итоге подтвердилось его предположение, что для Джайлза Латрела центром вселенной была Сара, а для нее самым главным в жизни были он, Джеймс, и Эд. Что касалось Джайлза, то Джеймсу не на что было жаловаться: таким отношениям, которые между ними складывались, можно было только позавидовать.

И все-таки отношения внутри четверки становились довольно запутанными. Но Джеймс не особенно старался в них разобраться. Он помнил слова Эда, которые тот сказал несколько недель назад: «Чувства недоступны разуму». «Раз уж такой умный человек, как Эд, отступает перед непонятностью страстей, то куда уж мне», — думал Джеймс.

Он улыбнулся.

— Дождь кончился, — объявил он. — Ожидается замечательный закат, предвещающий назавтра хорошую погоду.

— А что, нам завтра понадобится хорошая погода? — невинно осведомился Эд.

Джеймс ответил ему укоризненным взглядом.

— Ну как же! Ведь завтра состязания по крикету. Битва титанов: Литл-Хеддингтон против Грейт-Хеддингтона. Я думал, ты придешь за меня поболеть. Мама устраивает чай, папа будет судить. Это традиция. Самое значительное событие сезона.

— В таком случае… — с напускной серьезностью начал Эд.

— В любом случае, — сурово прервал его Джеймс. — Я, в конце концов, дьявольски замечательный подающий и вообще лучший игрок. Мы их накажем.

— Я надену котелок, — кивнул Эд.

Они проболтали до шести. Бейтс угощал их разными напитками. Позднее к ним присоединился Джайлз. Он сильно сдал за последние две недели, таял буквально на глазах, превращаясь в собственную тень. Он по-прежнему был приветлив, но с его появлением в гостиной Сара напряглась и привычно вошла в роль медсестры. И она, и Джеймс предупреждали каждое его желание, и Джайлзу не приходилось делать почти никаких усилий. Все шло как бы само собой. Ему разрешалось немного выпить до обеда, позволялся стакан вина за обедом и сигара после. Он играл с Эдом в шахматы, а в половине десятого поднялся к себе наверх. Сара, проводив его, вернулась в гостиную. Джеймс решил, что ему пора удалиться.

Эд сидел на диване возле окна. Сара села рядом и положила голову ему на плечо.

— Как хорошо, — прошептал он.

— Это мне с тобой хорошо, — вздохнула Сара. — Так спокойно. Ты развязываешь все мои сложные узлы.

— Очень тугие? — с нежностью спросил он.

— Сейчас — да. Очень тяжело всегда быть в форме. — Она помолчала и добавила: — Особенно когда ничего не можешь сделать.

— Ты делаешь очень много.

— Все равно недостаточно. Я чувствую себя такой беспомощной… — Она снова вздохнула. — Приходится молча наблюдать, а я это ненавижу.

Эд почувствовал в ее голосе нотки истерии и крепче прижал к себе, поцеловал ее волосы. Она уткнулась лицом ему в грудь, будто пытаясь спрятаться от маячившей перед ней беды.

— Он так дивно себя ведет, — сказала Сара. — В том числе по отношению к тебе.

Эд насторожился.

— О, — неопределенно отозвался он.

— Он знает, что ты делаешь меня счастливой, и потому приглашает в гости. Он счастлив тем, что счастлива я. И все же в этом есть что-то странное, во всей этой истории. Что-то неправильное. Я строю свое счастье на его беде.

— Послушай, Сара, — прервал ее Эд, стараясь, чтобы голос звучал твердо. — Ты слишком далеко зашла со своими угрызениями совести и прочими кальвинистскими штучками. Сколько можно себя терзать! Ты винишь себя в том, в чем нет ни капли твоей вины. Разве ты виновата в том, что Джайлз горел в самолете? Или в том, что многочисленные операции подорвали его здоровье? Что еще можешь ты сделать для него, кроме того, что уже сделала?

Сара молчала.

— Ничего, пожалуй, — наконец выдавила она из себя.

— Зачем же взваливать на плечи очередной груз грехов, в которых ты неповинна?

Голос Эда звучал спокойно, но Сара чувствовала, что он взволнован.

— Дело в том, что… он умирает, зная, что после его смерти я буду счастлива с тобой, — горько сказала она.