Вера Кауи - Дьявол, которого знаешь

— У меня с животом неполадки. Да и сам знаешь, все эти переживания, гибель Харри.

И это было почти правдой. С ней творилось что-то странное. Дважды она думала, что начинаются месячные, но их все не было. Несколько раз у нее были резкие боли в низу живота, причем непохожие на обычные. Но они скоро проходили, поэтому врачу Тесса так и не показалась.

Однажды с ней происходило нечто подобное. Когда умер Руперт, у нее три месяца не было менструации. Врач объяснил, что это гормональный дисбаланс, вызванный стрессом. Смерть Харри, такая же внезапная и трагичная, тоже далась ей нелегко. А теперь и отец умер — вторая смерть за неполных три месяца. Правда, сейчас она испытывала лишь благодарность за то, что Господь избавил его от мучений. Тот добрый и умный отец, которого она знала, давно уже перестал существовать по-настоящему.

Тесса обняла мать и поняла, что она испытывает те же чувства.

— Он перешел во сне из одной жизни в другую, — сказала мать Тессе. — Он сам хотел бы себе такого конца, и, судя по его лицу, все прошло легко.

В чем Тесса убедилась, когда зашла на него посмотреть. В смерти он казался прежним, даже несмотря на то, что за время болезни катастрофически похудел. На лице его была знакомая улыбка, словно он узнал что-то очень хорошее. И Тесса поняла, что так оно и было.

Она наклонилась и поцеловала его.

— До свидания, папа, — сказала она нежно. — Храни тебя Господь.

На похоронах было много людей, были и прихожане, и другие епископы. Хью похоронили в трансепте, там же, где и других епископов Дорчестерских. Со временем там установят мраморную доску с его именем и годами епископства.

Доротея была великолепна. Она принимала соболезнования и здоровалась с каждым, не перепутав ничьего имени. Про многих она помнила, когда они виделись в последний раз, даже если это было много лет назад.

Тесса стоически помогала матери, хотя чувствовала себя неважно. С самого утра ее подташнивало, и она никак не могла отделаться от этого. За день она так вымоталась, что мечтала только об одном — поскорее добраться до своей комнаты и лечь. Но нужно было ухаживать за гостями, с которыми, убедившись в том, что пустые стаканы наполняют и угощение разносят, она даже не могла общаться. Она улучила минутку и приняла две таблетки панадола, но они ей не помогли.

Гости решили, что так выглядит она из-за переживаний.

— Бедняжка, — заметила ее тетушка Шарлотта. — Но знаешь, все к лучшему. Хью так давно мучился. Плохо то, что одно последовало за другим… У тебя был ужасный год. Тебе надо как следует отдохнуть. Может быть, поедешь с нами во Флориду? В это время года там чудесно.

— Посмотрим, — ответила Тесса неопределенно.

— Доротею я уже уговорила. Ей необходимо сменить обстановку.

— Вот это я одобряю, — сказала Тесса. — Пусть побудет у вас подольше. Она столько лет по-настоящему не отдыхала.

— Знаю. Но мы бы хотели, чтобы и ты приехала. Места у нас предостаточно — на вилле шесть спален.

— Обещать не могу, — ответила Тесса.

Когда гости стали расходиться, она уже едва держалась на ногах.

— С тобой все в порядке? — спросила Доротея. — На тебе лица нет.

— Что-то мне не по себе, — призналась Тесса.

— Тогда иди отдохни. Я сама со всем справлюсь. Ты сегодня сделала достаточно. — Она поцеловала дочь в щеку. — Провожу гостей и зайду к тебе.

Тесса попыталась улыбнуться, но тут ее пронзила такая острая боль, что она еле удержалась на ногах. Она даже не могла вздохнуть — боль шла от живота до груди.

— Что с тобой?

Тесса видела мать как в тумане.

— Что-то с животом… Господи… Во мне что-то словно взорвалось… — Она чувствовала, как внутри что-то пульсирует, а потом увидела, что по ногам течет кровь.

— Боже мой! — воскликнула Доротея в ужасе. — Джеймс! Риггз! Кто-нибудь… Скорее! Вызывайте «Скорую»! Кажется, у Тессы приступ аппендицита!

16

— Привет, Нико! — Рейна Оулд включила свет и увидела, что ее сын сидит в кресле у окна, выходящего на Итон-сквер. — Почему ты сидишь в темноте? И что за музыка! Скрипка словно рыдает.

— Так и есть, — ответил сын. — Это блюз.

— Блюз?

— Эта соната Равеля отлично передает мое настроение, — пояснил Николас, а потом, нажав на кнопку пульта, выключил проигрыватель.

— Не думай, что его никто не замечает, — возразила мать.

— Если тебя раздражает то, что у меня задумчивое настроение, мама, что ж, приношу свои извинения. Но я думал, что в своем, доме я имею право посидеть спокойно и подумать.

— С чего это вдруг? Раньше ты этого никогда не делал, во всяком случае, за тобой этого не замечали. Что тебя тревожит? Я же мать, я все вижу. Что-нибудь в банке?

— В банке все в порядке.

— А что же?

— Моя жизнь. Мое прошлое, настоящее, будущее.

— Твое прошлое! Будущее! Позволь спросить, что не так с твоей жизнью? Ты здоров? Может, у тебя какая-нибудь страшная болезнь?

Вздох.

— Нет, все нормально. — Он помолчал. — И никакой страшной болезни у меня нет.

Мать его с жаром перекрестилась.

— Слава Богу!

— Ты слишком беспокоишься.

— Матери всегда беспокоятся. А когда я вижу, что ты сидишь в темной комнате и слушаешь такую заунывную музыку, я беспокоюсь еще больше. Так в чем дело? Что-то ведь не так.

Она внимательно посмотрела на сына. Вид притихший и задумчивый, и в кресле он сидит как-то безвольно. Почему-то ей пришло на ум слово «побежденный». Нет! Нико? Никто не может его победить! И тут ее осенило.

— О Господи! — воскликнула она взволнованно. — Думала, никогда мне не дождаться этого дня! Все дело в женщине! Кто она? Как ее зовут? Я ее знаю? Где ты с ней познакомился? Это серьезно? У тебя так давно не было серьезных романов…

— У меня и сейчас нет ни с кем серьезного романа, мама, — ответил он спокойно.

Лицо у нее вытянулось.

— Тогда… тогда я просто не понимаю. Почему ты запираешься и тоскуешь? Откуда эта тяга к одиночеству? Что случилось? С тех пор, как ты вернулся, все не так и сам ты не такой, как всегда. Не скрывай от меня ничего, я же твоя мать.

— Конечно, кое-что произошло. Террористы пытались меня убить, помнишь?

— Но это было несколько месяцев назад. И ты тогда не впадал в тоску. Справился со всем. К тому же сейчас у тебя есть охрана, твои дома и машины снабжены самыми новейшими сигнализациями. Ты что, поэтому ото всех скрываешься? Я думала, что ты считаешь, что от общества может устать только мертвый.

— Я не устал от «общества», как ты его называешь. Я просто хотел в тишине и спокойствии подумать о своем будущем.

Мать нахмурилась и, перебрав в уме все возможные причины, снова воодушевилась. Она вспомнила еще об одном своем коньке.