Дж. Уорд - Бунтарь
Нейт долго смотрел на фотографию, а потом положил ее себе на грудь.
Вдалеке он услышал, как раздался телефонный звонок и послышался голос Фрэнки, которая сняла трубку у себя в кабинете. Она только что вернулась из Олбани. Эксперта по драгоценным камням на месте не оказалось, но помощник ювелира пообещал, что ответ не заставит себя ждать.
— Нейт, это тебя.
Он снова положил фотографию в конверт и пошел в кабинет. Быстро поцеловав Фрэнки в губы, он взял трубку.
Спайк сразу перешел к делу:
— Планы меняются, Уокер. Я решился и в конце концов сам поговорил с хозяевами ресторана. Они намерены выставить его на продажу завтра в полдень. Я звоню прямо от нашего поверенного. Что нам говорит банк, каковы пределы наших возможностей?
Нейт отбарабанил сумму первоначального взноса и окончательную цену покупки, которые знал назубок. Называя их, он видел, как Фрэнки что-то царапает на листке бумаги, стараясь сделать вид, что не прислушивается.
Когда он закончил, Спайк повторил цифры:
— Я все правильно записал?
— Подожди, — вдруг выпалил Нейт.
— Что, я где-то ошибся?
Наступила напряженная тишина. Нейт почувствовал горечь во рту, как будто прожевал жестянку. В желудке возникло жжение.
— Нейт? В чем дело? — Он не ответил, и Спайк расстроенным голосом произнес: — Что происходит? Мы ведь ждали именно этого, осталось всего ничего. Я отправлю тебе бумаги по факсу, чтобы ты мог проверить и подписать их. А завтра утром наш поверенный хочет как можно раньше отправить нашу заявку с ценой. Мы должны быть на месте.
— Я знаю. — Тогда почему он чувствовал себя разочарованным?
— Так мы это делаем или нет?
Нейт заставил себя ответить:
— Да. Давай.
Повесив трубку, Нейт вдруг понял, что не может отвести глаз от руки Фрэнки, которая, сжимая ручку, бесцельно выводила на бумаге какие-то круги. Костяшки ее пальцев побелели от напряжения.
— Надеюсь, вы получите этот ресторан, — громко сказала она, подняв голову. — Я знаю, вас ждет невероятный успех.
Однако Фрэнки не смотрела ему в глаза. Они сосредоточенно смотрели куда-то поверх его плеча. Нейт проследил за их взглядом и понял, куда она смотрит.
Это была сделанная много лет назад фотография, запечатлевшая всю ее семью в полном составе.
Через час Фрэнки улизнула из дома. Нейт занимался тем, что принимал факсы и проверял свою заявку на покупку. Когда она сказала, что уходит, он поднял глаза. Спросил, куда она направляется, и Фрэнки ответила, что не знает, ей просто хочется подышать свежим воздухом.
Но она точно знала, куда собиралась пойти. И ей хотелось сделать это одной.
Она пересекла шоссе и, свернув на пыльную дорогу, углубилась в лес. Когда слева появилось место, где начинался пешеходный подъем в гору, она свернула в противоположную сторону. У входа на кладбище Фрэнки ненадолго задержалась. Вид всех этих надгробий навевал на нее холод. Тем не менее, она заставила себя двигаться дальше и обогнула ворота. Между могилами выросла высокая трава, нуждавшаяся в стрижке.
Могилы родителей находились слева в конце, и Фрэнки медленно пошла туда. Цветы, которые принесла Джой, давно завяли, и розовый шелковый бант подчеркивал их плачевное состояние. Фрэнки подняла букет, сняла бант и бросила мертвые цветы в урну для мусора.
Пока она засовывала ленту в карман, ее взгляд упал на надпись на надгробии отца. Фрэнки с облегчением поняла, что больше не испытывает желания ругать его. Она грустила и тосковала о нем, но была слишком расстроена, чтобы кричать.
Нейт уезжал, ее сердце разрывалось на части, и единственное, чего ей хотелось, что она искала среди могил в этом тихом прохладном месте, — это покой и мир. Примириться с собственным решением остаться здесь, когда часть ее души хотела уехать с ним. Примириться с той жертвой, которую она собиралась принести.
Фрэнки посмотрела на надгробие матери и протянула руку, чтобы смахнуть с него засохшие иголки тсуги.
Возможно, ей захотелось прийти сюда после того, что сказал Алекс накануне вечером. От мысли о том, что родители гордились бы ею, Фрэнки стало немного легче. Алекс никогда не говорил много, но он всегда говорил правду.
Не отдавая себе отчета в том, что делает, Фрэнки опустилась на траву и прислонилась к стволу тсуги. Прочный ствол с легкостью держал ее вес, пока она сидела и смотрела на могилы родителей.
Несмотря на ноющую боль в сердце, она глубоко вздохнула. И вскоре немного успокоилась. Фрэнки поняла, что ей нечего ждать мира в душе, если Нейт исчезнет из ее жизни. Утешаться она могла только тем, что «Уайт Кэпс» продержится по меньшей мере еще год-другой. Все это время Алекс может восстанавливаться в родном доме. Большая Эм сможет жить своим прошлым и поддерживать те остатки здоровья, которые у нее остались. И Джой не придется уезжать и искать какую-нибудь офисную работу, чтобы содержать себя. Она сможет и дальше заниматься своим любимым делом, придумывая платья и работая с разными тканями.
А она? Что достанется ей?
Ее семья.
До того, как она встретила Нейта, ей этого хватало. Хватит и теперь. Потому что, как бы сильно Фрэнки ни любила его, она не могла бросить сестру, брата и бабушку ради мужчины, который всего лишь «сильно привязался» к ней.
Если бы он любил ее, все могло бы быть по-другому. Но Нейт никогда не произносил этих слов, а она не собиралась спрашивать. Это бы слишком сильно напоминало просьбу нищего.
Кроме того, когда задаешь вопросы, всегда есть вероятность, что ответы тебе не понравятся.
На следующее утро Нейт проснулся один. Он проспал, после того как почти всю ночь вертелся без сна. Вместе со Спайком они состряпали хорошую заявку на покупку, и он должен был бы дрожать от нетерпения. Но ощущение близкого триумфа не радовало его.
Свесив ноги с кровати, он посмотрел на озерную гладь. Стоял один из тех кристально ясных дней — ранних предвестников приближающейся осени. Взглянув в безоблачное синее небо, он вспомнил, как Фрэнки сказала, что ритм ее жизни совпадает со сменой сезонов в Саранак-Лейк.
Теперь Нейт понимал почему.
Спустившись вниз, он стал искать ее и нашел в кабинете. Фрэнки улыбнулась, но ее глаза казались пустыми. Неудивительно. После вчерашнего звонка Спайка она стала понемногу отдаляться от него. Прошлой ночью она даже спала на своей половине кровати.
— Привет, — сказал он, прислонившись к дверному косяку.
Фрэнки листала какие-то бумаги.
— Доброе утро. Как спалось?
Ее голос звучал ровно, как будто она обращалась к одному из своих гостей.
