Анна Яковлева - Шестое чувство

Квасов решил закрепить успех:

– Кстати, «Серафима» с древнееврейского переводится как огненная, горячая, жгучая. Вот я и запомнил, – нес пургу Антон и не мог взять в толк: почему? Почему заговаривать зубы соседке было правильно и нужно? Что все это значит?

Строго говоря, не такая уж она и соседка. Он на первом этаже проживает, а она – на девятом… Епэрэсэтэ… Откуда он это знает? Про этаж… Дежавю?

Голова, казалось, вот-вот треснет от напряжения.

– Точно, жгучая, как горчица, – улыбнулась Сима, приглядываясь к алкашу-соседу.

Русый бобрик, облитый на макушке сединой, пушистые ресницы, упрямые плечи, длинные ноги – не так уж плохо он выглядит для алкаша, проспавшего ночь на скамейке! Даже хвост распускает.

– Слушай, Фима, а ты чего не спишь в такую рань?

– Не могу, не очень хорошо себя чувствую. – Жалоба вырвалась у Симы непроизвольно. Скорее всего, это была реакция на Фиму – так ее звала только тетка Наина.

В сумеречном сознании Антона от слов соседки засемафорили тревожные то ли воспоминания, то ли видения, то ли сновидения, то ли галлюцинация на почве делирия: роженица вся в крови, дети, нохча…

Сердце ушло в пятки: ох, епэрэсэтэ, что он натворил вчера?

Видения-воспоминания исчезли так же внезапно, как появились, Антон очнулся и вернулся к действительности.

– Присаживайся, – подвинулся Квасов, уступая место жгучей Серафиме.

– Спасибо.

События, последующие вслед за этим, опять показались Антону смутно знакомыми, будто он где-то, когда-то видел это бездарное, постановочное любительское видео: у соседки отошли воды.

Но испугали Квасова как раз не предвестники родов – не-ет! – хотя бабьих немощей Антон боялся, как чумы, холеры и огня, вместе взятых.

Хуже было другое: Квасов испугался и даже – стыдно сказать! – ударился в панику оттого, что он точно знал, что это случится, ждал этого момента и имел четкое представление о том, что и как нужно делать. Как по бегущей строке читал. Или слышал голос с небес?

Квасов сплюнул три раза через плечо: нет, голосов, слава Всевышнему, он пока не слышит.

– Сиди здесь, я вызову скорую, – велел Антон Симе, – тебе нельзя вставать.

Неожиданно лихо стартовал со скамейки, проковылял по ступенькам и исчез в подъ езде.

Дальнейшее и вовсе не влезало ни в какие разумные рамки: один разговор с диспетчером чего стоил! Этот разговор добил Антона.

– Серафима Юн-Ворожко, двадцать девять лет, третья беременность, протекает с осложнениями, предлежащая плацента, возможно кровотечение, – как по писаному шпарил Антон – было отчего спятить.

– А вы кто ей будете? – потребовала трубка.

Квасов вежливо предупредил:

– Сестренка, слушай сюда. У тебя есть три минуты. Если машины не будет через три минуты – всех завалю. Начну с тебя. Время пошло. – Иначе как шоком этот ультиматум объяснить было нельзя.

Антон положил телефон и потер виски.

– Допился, епэрэсэтэ, – пробормотал он и бросил дикий взгляд в окно, из которого как на ладони была видна скамейка…

Квасов шумно сглотнул: скамейка была пуста. То есть совершенно пуста.

Птичьи сонные голоса и туман присутствовали, а беременная соседка отсутствовала.

А был ли мальчик? – боясь радоваться, спросил себя Квасов. Неужели приснилось? Тьфу-тьфу-тьфу, чтоб не сглазить!

Но какая-то неведомая сила вытащила Антона из квартиры, протащила до площадки первого этажа и ткнула носом в беременную соседку.

Серафима вызывала лифт.

Впрочем, стоит ли удивляться? Не с его цыганским счастьем быть везунчиком…

Однако вместо того, чтобы огорчиться, Квасов испытал огромное облегчение.

– Почему ты встала? Почему меня не подождала? – набросился он на Серафиму. Все та же неведомая сила внушала Антону, что каждая минута – решающая, что овертайма, чтобы все переиграть, им судьба не предоставит.

Симе стало не по себе: в поведении соседа, в горящих глазах сквозила одержимость.

– Так ведь воды отошли, – глухим голосом напомнила она.

– Епэрэсэтэ, – пробормотал Квасов, что-то вспомнив, и схватил соседку за руку. – Тебе надо срочно лечь. Пойдем ко мне, это ближе.

Симка не знала, что и думать: может, сосед не только алкаш, но и того… псих? Повезло так повезло.

– Мне надо сумку собрать, тетке позвонить, чтобы приехала посидеть с мелкой. Муж на севере, старшая дочь – Танечка, на море, мы с Манькой одни пока. – Соседка выглядела испуганной, и Квасов устыдился.

Привязался к бедной бабе, как репей. Радоваться надо, что есть такая простая и гениальная возможность избавиться от головной боли (в прямом и переносном смысле) – нажатием кнопки. Сейчас беременная соседка сядет в лифт и вознесется на свой этаж, а он возблагодарит судьбу, доберется до холодильника и поправит, наконец, здоровье. И пошлет все к черту! Все шарады и головоломки вместе со сновидениями, видениями и миражами!

– Ну да, как же, на севере. Нет у тебя никакого мужа, не ври, – неожиданно брякнул Квасов, увлекая Серафиму во двор.

До этой минуты бледная как полотно Симка вспыхнула:

– А хоть бы и так? Тебе-то что?

Ну вот, расстроил бедолагу. Действительно:

какое ему дело? А ведь ему есть, есть дело!

Сознайся, Квасов, тебе есть дело до этой несчастной матери-одиночки, до ее дочек, до ее прошлого, настоящего и будущего…

Что за чертовщина, Квасов? С тобой явно что-то произошло. Что-то случилось на веселой дружеской пирушке. Не исключено, что ты саданулся головой, или кто-то уронил тебя, или на тебя… Короче, ты повредился. Теперь давай проведи коррекцию, спокойно, без крутых виражей, не пугай женщину, а то она ломанется домой и истечет там кровью.

Епэрэсэтэ! Откуда? Откуда ты это знаешь?

Так. Все ясно. Это белка. Срочно нужно опохмелиться, иначе у тебя окончательно съедет крыша. План такой: по-быстрому спихиваешь соседку эскулапам и надираешься до перехода в другое измерение. Клин клином, так сказать…

– Какое мне дело? Прямое. Я, как-никак, сосед твой, Фима, и я знаю, что тебе двигаться нельзя сейчас. – Антон подхалимски, как кассирше в день зарплаты, заглянул в лицо Симе.

– А ты что, медбрат?

– Можно сказать и так, – не стал запираться Квасов, – доводилось оказывать помощь.

– Расслабься, Антон, я не первый год замужем.

– Сима, это совсем другой случай. Поверь мне, – с необычайной внутренней силой, проникновенно произнес Квасов, – я знаю, что говорю.

– Хорошо, а как же тетке позвонить? – пошла на хитрость Сима. С психами и маньяками надо осторожно, им нельзя оказывать прямое сопротивление.

В руке у Квасова материализовался телефон.

– Звони.

Ласковый голос, глубокий взгляд… Если бы не поясница и не драконовское дыхание медбрата, Сима бы сложила лапки и поддалась гипнотическому внушению. И будь что будет.