Лия Флеминг - Открытка
ПРИБЫВАЮ ЗАВТРА В САУТГЕМПТОН ТЧК ПОЖАЛУЙСТА ЗПТ ПУСТИ ПЕРЕНОЧЕВАТЬ НА ОДНУ НОЧЬ ТЧК УЕЗЖАЮ В ДАЛРАДНОР ТЧК КАРОЛИНА ТЧК PS ТЫ БЫЛА ПРАВА
16
Март 1939 года
Как только пришла телеграмма, что у Калли начались схватки, Фиби тут же сложила вещи, отменила все запланированные встречи и первым же поездом выехала в Шотландию. Она умоляла дочь оставаться в Лондоне и рожать здесь на случай непредвиденных осложнений. Но Китти сказала, чтобы она перестала изводить себя понапрасну, ибо ее дочь – это живое воплощение здоровья, а свежий воздух Далраднора будет гораздо полезнее для ребенка, чем столичный смог и дым.
– Но вдруг что-нибудь пойдет не так?
– Шотландские врачи и больницы считаются одними из лучших в мире. А потому поезжай к дочери, подруга, но только не мешай ей спокойно рожать! – прокричала ей подруга на прощание.
Весь долгий путь туда Фиби отчаянно пыталась сосредоточиться на чтении романа, но так и не смогла. Все будет хорошо, уговаривала она себя и молила только об одном – чтобы мучения Каролины продолжались недолго. Сама она родила дочь быстро и безо всяких осложнений. Может, и дочери передастся эта ее способность по наследству. Ну а если не в ее силах будет облегчить страдания Каролины, то она хоть побудет с ней рядом и постарается морально поддержать ее в этот трудный момент.
Казалось, никогда и никуда она еще не ехала так долго. На каждой остановке она бесцельно мерила шагами коридор вагона. Хоть бы дочери досталась хорошая акушерка, молила она мысленно, зная, что дочь будет рожать в роддоме неподалеку от Глазго, который ей посоветовали как один из лучших.
С момента их первой встречи с Каролиной после ее неожиданного возвращения домой Фиби заметила в дочери разительные перемены. Эта печаль в ее глазах, да и манеры стали более сдержанными, а речи – более скупыми. Едва ли дочь рассказала и половину того, что ей пришлось пережить. Фиби знала лишь только то, что Тоби скрылся в неизвестном направлении, присвоив чужие деньги и бросив жену один на один с разъяренными клиентами. Дочери пришлось доказывать свою непричастность к махинациям мужа в судах. Вдобавок ко всему оказалось, что она в положении. Калли вернулась на родину с одним-единственным желанием: забиться в какой-нибудь укромный уголок и попытаться зализать там свои многочисленные раны. Фиби восхищалась тем, с каким достоинством держалась ее дочь.
Первым делом она обратилась к адвокатам, чтобы узнать, какой финансовый ущерб нанес ей муж, воспользовавшись ее доверчивостью. Оказалось, все не так уж и плохо. Доверительная собственность, записанная Артуром на имя будущего ребенка, оказалась нетронутой. Здесь же лежало заявление самой Фиби с отказом от всяческих претензий на имение Далраднор по достижении дочерью совершеннолетия.
Но сейчас Каролине уже исполнился двадцать один год и можно уладить все оставшиеся формальности с тем, чтобы она стала полновластной владелицей усадьбы. Как это важно, что у дочери будет свой дом, особенно в такие неспокойные времена. Стоит взять в руки газету, как сразу же делается понятным, что не сегодня завтра Гитлер ринется на Запад, а Британии вместе с ее союзниками снова придется давать отпор. Приготовления к войне, которые немного замедлились после прошлогоднего мюнхенского кризиса, возобновились с новой силой и были видны повсюду. На каждой улице в спешном порядке строили бомбоубежища. Наверное, Китти права и Лондон сегодня – не самое подходящее место для младенца.
Двадцать лет мирной жизни пролетели как один миг. Неужели ее снова пригласят участвовать в концертных бригадах для выступлений на фронтах и все повторится снова? Конечно, она постарается внести свой посильный вклад в будущую победу, но только не ценой пренебрежения потребностями близких. Если Калли попросит ее о помощи, она обязана помочь. Ее место рядом с дочерью, и на этот раз она не бросит ее одну.
Но вот они уже подъезжают к Глазго, и в сердце ее затеплилась надежда. Вот она, новая страница в их с дочерью отношениях. Они начнут все с чистого листа, и – дай Бог! – все наладится. Фиби старалась не надоедать дочери с расспросами, не повторять сакраментальное «Я тебе говорила!». Что толку? Стоило посмотреть на худенькое тело Каролины, заглянуть в ее усталые глаза, и сразу же делалось понятным, как много перестрадала ее дочь за минувшие годы. Жаль, что ребенок Тоби навсегда останется для нее горьким воспоминанием о собственных ошибках. Но разве можно винить младенца в том, что его отец оказался порочным человеком? Кто бы там ни родился, девочка или мальчик, а это ее первый внук или внучка. И в них будет течь пусть и малая, но все же толика крови Артура.
Сэр Лайонел тоже обрадовался новостям. Он пережил инсульт, который приковал его к инвалидному креслу, и сейчас находился под постоянным присмотром в частной лечебнице. Но Каролину он встретил очень тепло, доказав еще раз, что ей он верный и надежный друг. А еще Примми, школьная подруга, на которую всегда и во всем можно положиться. С ее здравым смыслом, с ее умением ясно и хладнокровно оценивать события, о лучшей подруге для дочери и мечтать не приходится. Каролина успела обзавестись хорошими друзьями и в Египте, о чем свидетельствовали письма, поджидавшие ее дома. Моника Баттерсби, какой-то профессор со звучной иностранной фамилией и красивым именем Ферранд. Всякий раз, когда Калли получала от него письма, она начинала улыбаться, а на ее щеках появлялся легкий румянец.
Ферранд настойчиво звал Калли перебраться поближе к нему и обосноваться где-нибудь под Брюсселем. Но Калли, оказавшись среди родных ей гор и привычных с детства пейзажей Шотландии, пока и подумать не могла о том, чтобы уехать из Далраднора.
Слава богу, у нее есть хорошие и верные друзья, такие же, которые прошли по жизни рядом с Фиби, – Китти, Мейси, Билли. Даже сестра ее отца, неприступная Верити Сетон-Росс и та утратила к ней былую враждебность, продемонстрировав доброе сердце и обычную человеческую теплоту, столь необходимую для налаживания нормальных дружеских отношений. Быть может, размышляла Калли, ее друзья – это ее главное оправдание и главное достижение в жизни. Коль скоро у нее столько верных друзей, значит, и она сама кое на что годна…
Когда Фиби наконец переступила порог дома, дочь экономки Мима Джонсон уже накрывала на стол вечернюю трапезу.
– Пока, мисс Фей, все без изменений! – были ее первые слова. – Но уже совсем скоро! Нам обещали позвонить из роддома, как только младенец появится на свет. Все будет хорошо! Не переживайте!
Ночь Фиби провела без сна, расхаживала по комнате, бросая жадные взгляды на телефон. «Ну, позвони же! – молила она. – Почему ты молчишь?»
