Джейн кренц - Глубокие воды
— Ты говоришь очень убедительно.
— Конечно, никто не может точно предугадать поступки другого человека, но я думаю, в этом случае все говорит за то, что Свинтон не убийца. О чем ты еще хотела бы узнать?
— Почему ты сделал это? — очень мягко спросила Чарити. — Почему ты пошел к Свинтону и заставил его вернуть деньги? Ты же не знаешь никого из вояджеров, кроме Арлин, да и с ней ты едва знаком. Я просто не вижу подходящей причины, толкнувшей тебя на такой поступок.
Илиас глубоко задумался, застыв на месте. В наступившей тишине Чарити слышала биение собственного сердца: удар, затем другой. Илиас все еще оставался в неподвижном состоянии, и Чарити почувствовала, как глубоко он ушел в себя.
Скорее всего Уинтерс не мог найти подходящий ответ, и это раздосадовало его.
— Река законности течет по многим руслам, — наконец вымолвил Илиас очень спокойным голосом. — Одни из них открыты, а другие довольно трудно обнаружить.
— Так и быть, забудем, о чем я спрашивала, — Чарити наморщила свой носик. — Тем более что я это и сама знаю.
Илиас внимательно посмотрел на нее, прищурившись:
— Почему же?
Чарити встала на цыпочки и коснулась его щеки кончиками пальцев.
— Потому что ты у меня очень сладкий…
«Сладкий»!
— Конечно, сладкий. — Чарити потрепала Илнаса по щеке. Затем она быстро коснулась губами его губ, немного отступила назад, чтобы насладиться его ошеломлением, и проворно села за руль автомобиля.
Чарити повернула ключ в замке зажигания и нажала на газ. Она чувствовала, что надо поскорее убраться отсюда.
«Сладкий!»
Илиас был занят приготовлением обеда и искал глазами пасту карри, которая понадобилась ему. Он уже заканчивал готовить острейшее блюдо, как вдруг решил добавить в него еще немного ароматного и жгучего красного перца чили, чтобы придать своему произведению еще больше остроты.
Что бы ни сказала Чарити о сегодняшнем обеде, она уж никак не сможет назвать его сладким. Илиас потратил целый день, составляя меню, которое включало: горячий картофель, горох и фасоль, приправленные карри. К этому блюду Илиас приготовил салат с ароматно пахнущим перцовым соусом. На десерт был очень кислый шербет из лайма.
— Я объявляю Чарити войну, Отис. Чокнутый Отис, усевшись на крышу своей клетки, покачал головой и издал злой смешок.
Илиас взял в руки пухлый красный перец чили и сказал:
— Ты свидетель, Отис, она больше ни разу не сможет назвать меня сладким.
— Кхе-кхе-кхе, — пробормотал Отис. Илиас все еще не мог понять, почему ему так не нравится это слово. Он только знал, что начал злиться вчера в полдень, когда Чарити похлопала его по щеке, словно милую собачку, осчастливила легким и быстрым поцелуем бабочки, улыбнулась и назвала сладким.
Илиас был уверен в том, что слово «сладкий» используется женщинами при обращении к детям, щенкам и братьям.
От этого сюсюканья было неприятно, обидно и безрадостно на душе. Это слово было каким-то пресным, непрочным и очень тусклым. От одних только его звуков Илиаса охватывало уныние.
На глазах у Чарити появились слезы, как только она попробовала карри. Она заморгала, пытаясь избавиться от них, положила вилку и быстро взяла свой бокал с вином.
— Я все еще продолжаю экспериментировать с рецептом этого блюда, — невинно произнес Илиас.
— Очень вкусно, — сказала Чарити, сделав еще один глоток вина и надеясь, что алкоголь зальет пожар у нее в желудке.
— Паста карри позволяет почувствовать три различных сорта красного перца.
— Я уже это почувствовала.
— Не слишком ли остро?
Чарити вымученно улыбнулась и поставила бокал на низкий столик.
— Это кушанье сродни вулкану, и ты прекрасно об этом знаешь, — ответила она.
Илиас обрадованно посмотрел на нее и сказал:
— Попробуй еще, пожалуйста, салат.
Чарити осторожно взяла на вилку немного салата. Соус, которым был приправлен салат, был почти таким же острым, как и паста карри в первом блюде. Она глубоко вдохнула и проглотила эту зелень, по вкусу напоминающую тлеющие угли.
— Весьма пикантно.
Илиас внимательно прищурил глаза, пережевывая салат, и спросил:
— Тебе не кажется, что этот соус на вкус такой же сладкий, как поцелуй ребенка?
— Сладкий? — Тревожные колокольчики зазвенели в сознании Чарити. — Сладкий?.. — переспросила она, беря ломтик кукурузного хлеба. — С чего ты взял?
— А что ты скажешь о кукурузном хлебе? Видишь ли, я просто терпеть не могу сладкий кукурузный хлеб.
Чарити проглотила хлеб и еще раз глубоко втянула спасительный воздух.
— Я думаю, что тебе совсем не стоит беспокоиться о кукурузном хлебе. Перец чили, который ты добавил в него, напрочь уничтожил даже малейший намек на сладость.
В глазах Илиаса зажглись веселые огоньки.
— Благодарю.
Чарити приняла брошенный вызов. Она снова взялась за вилку. Чарити еще не совсем понимала, что же, собственно, сегодня происходит за столом и что от нее хочет Илиас. Однако она почувствовала, что должна наперекор ему съесть все на своей тарелке, даже если это закончится первым в истории зарегистрированным случаем спонтанного человеческого возгорания.
Вдруг внимание Чарити привлек звук мотора подъехавшего как нельзя кстати большого автомобиля.
— К тебе гость, — заявила она с облегчением и отложила вилку.
Глаза Илиаса померкли, и к нему вернулось знакомое загадочное выражение.
— Странно, я больше никого не жду. На улице хлопнула дверца автомобиля, и через некоторое время кто-то громко постучал в дверь кухни.
— Я сейчас, — сказал Илиас, поднимаясь с низкой подушки. — Ешь, пожалуйста, без меня, не жди, когда все остынет.
— Это блюдо не остынет, даже если положить его в вечную мерзлоту на несколько тысяч лет.
Илиас криво усмехнулся, прошел через комнату в кухню и открыл запасной вход.
На пороге стоял Лейтон Питт.
— Извините за позднее вторжение, Уинтерс, — сказал Лейтон, — Не могли бы вы уделить мне несколько минут для небольшого разговора?
— Я не один.
— К сожалению, дело не терпит отлагательства, — произнес Лейтон.
Чарити приветливо кивнула гостю со своей подушки.
— Здравствуйте, Лейтон. Я очень сожалею и выражаю вам свое искреннее соболезнование по поводу смерти Гвендолин. Конечно, я знаю, что вы в разводе, но все равно ее смерть, очевидно, явилась для вас страшным ударом.
— Добрый вечер, Чарити, — рассеянно кивнул головой Лейтон, входя в дом. За стеклами его больших дорожных очков, похожих на летные, хищно горели глаза охотника. — Вы совершенно правильно сказали, что смерть Гвен явилась для меня страшным ударом. Извините, я совсем не хотел вам помешать, но мне необходимо срочно поговорить с Уинтерсом, если вы не возражаете.
