Элин Хильдебранд - Сезон любви
До Ренаты донеслись обрывки разговора о звонке. Интересно, кто звонил? Может, Майлз? Неужели Салли умерла? Эта мысль была невыносима, и Рената сразу ее отбросила.
– У тебя синяк на подбородке, – заметил Кейд. – Майлз тебя ударил?
– Иди к черту!
– Я хотел все объяснить раньше, когда поднимался к тебе. Но ты меня прогнала.
– Пожалуйста, не надо, – попросила Рената.
– Что не надо?
– Продолжать эту тему. Сейчас я не хочу ничего обсуждать.
Подошла Сьюзен, и снова с полным бокалом вина. Ее глаза возбужденно блестели, казалось, она чем-то расстроена. Всегда идеальная прическа слегка растрепалась, густая прядь волос упала на лоб.
– Рената?
Она вопросительно подняла брови, отчего лицо сразу заболело.
– Звонил твой отец.
Сердце Ренаты ухнуло вниз и подпрыгнуло, как отскочивший от дороги камешек.
– Он уже здесь, на Нантакете! – объявила Сьюзен. – И поужинает с нами!
19.18
Узнав о приезде Дэниела Нокса, все засуетились. Сьюзен велела Николь накрыть стол еще на одного человека – слава богу, она заказала лобстеров больше, чем требовалось! – а потом приготовить западную гостевую комнату.
– С утра там мало солнца, – добавила Сьюзен, – но если мы его хорошенько подпоим, то он этому только обрадуется.
– Расскажем о помолвке, как только он появится, – шепнул Кейд Ренате. – Наверное, будет еще лучше, если я сейчас поеду в аэропорт и поговорю с ним наедине. Я должен был попросить твоей руки. Так принято, ну, ты знаешь. Если бы я не был уверен, что он откажет…
– Он уже знает, – решительно произнесла Рената. – Я ему сказала.
– Что? Когда?
– Сегодня утром, когда ты ушел кататься на яхте. Позвонила и сказала.
– Мы же договорились подождать!
– Не могла больше скрывать. Все-таки он мой отец.
– Так вот зачем он приехал! Хочет тебя забрать.
– Возможно, ты не поверишь, но я уже взрослая, – заявила Рената. – И имею право поступать, как посчитаю нужным. Я не вещь, которую можно отдать или забрать.
– Я никогда не утверждал обратное.
– Ты постоянно на это намекаешь. Мы помолвлены, но это не значит, что я твоя собственность!
Клэр вернулась из туалета. Лицо у нее было мокрое, словно она умылась.
– Наконец-то я поняла, где видела тебя раньше! – сказала она. – Сегодня на пляже. Ты ведь была на пляже Мейдкьюкам, да? Когда эту девушку вытащили из воды?
Теперь настала очередь Ренаты уставиться на Клэр. Клэр была на пляже Мейдкьюкам?
– Рената ездила туда с Майлзом, – торопливо вмешался Кейд, словно почувствовал, что Рената, возможно, начнет отпираться. – После обеда он похитил ее на пару часов.
– Повезло тебе, – хмыкнула Клэр. – Майлз просто красавчик!
– Так что там с этой девицей? – спросил Кейд. – Она выживет?
– Ага. – Клэр повернулась к Ренате: – Ты ее знала?
– Что-то у меня лицо саднит, – сказала Рената. – Пойду смажу ожог кремом алоэ, пока папа не приехал.
На террасе Кент Робинсон спросил:
– Так чем занимается этот Нокс?
– Страхованием, – ответил Джо Дрисколл. – Или перестрахованием.
– Сейчас вернусь, – буркнула Рената.
Поднявшись к себе в комнату, Рената вспомнила, что надо дышать. Включила свет и торопливо побросала все свои вещи в спортивную сумку, шепотом обращаясь к Экшн: «Все, сматываюсь. Ни за какие деньги здесь не останусь!» Она уложила влажный купальник и крем алоэ, но оставила пляжную сумку с монограммой, рубашку Майлза и список Сьюзен. Вдохнула, потом выдохнула. Отец, Клэр, Салли. С одной стороны, Рената еще не пришла в себя от того, как разворачивались события, а с другой – все было вполне логично. Может, ее поймают, но это уже не имеет значения. Никто не посмеет ей указывать.
С террасы доносились голоса Дрисколлов и Робинсонов.
– Никогда еще не было, чтобы кто-то приезжал вот так, в последнюю минуту! – негодовала Сьюзен. – Он сказал, что переночует в отеле…
– Да? Сейчас, в августе? Чем он только думал? – сказала миссис Робинсон. – У нас есть свободная комната, Сьюзен, если надо…
– О, комната и у нас есть.
Рената не слышала Кейда или Клэр. Наверняка устроились в гостиной, и Клэр описывает Ренатину измену. «А потом они с Майлзом ушли в дюны и долго не возвращались». Рената уставилась долгим взглядом на обручальное кольцо. Три карата, двенадцать тысяч долларов. Она носила его неделю, однако ни секунды не чувствовала своим. Кольцо снялось с легкостью. Рената оставила его на комоде.
Она выглянула в коридор. Никого. Перекинула сумку через плечо и торопливо прошла по коридору к задней лестнице. В одной из комнат горел свет. Рената остановилась и осторожно заглянула внутрь. От волнения и от того, что приходится удирать, как в кино про бандитов, у нее закружилась голова. Рената едва сдержала нервный смешок. В комнате Николь стелила постель. Натяжная простыня выскользнула у нее из рук и сбилась в комок. Какую-то долю секунды Рената всматривалась в хмурое лицо Николь, на котором застыло отвращение. Рената словно обрела рентгеновское зрение: все, что когда-либо скрывалось в этом доме, вдруг стало ясным. Николь и Майлз живут вместе в квартирке над гаражом. «Мы живем вдвоем». Тогда Майлз так и не признался, с кем делит квартиру. Он спит с Николь. «Прости, – подумала Рената. – Мне правда жаль, что так вышло».
Она на цыпочках спустилась по задней лестнице и вышла через заднюю дверь. «У Дрисколлов есть слуги, – прозвучал в голове голос Экшн. – Они рабовладельцы». Обожженную солнцем кожу сразу стянуло на свежем ночном воздухе. Рената стояла на гравийной дорожке возле мусорных баков, выстроившихся вдоль высокой живой изгороди между владениями Дрисколлов и их западных соседей. Она ждала в полумраке до тех пор, пока не услышала шум двигателя «Рендж-Ровера» и не увидела, как свет фар описал полукруг.
Пора. Давай!
Раздался протяжный звук. У боковой двери мяукал Мистер Роджер. Наверное, хотел, чтобы Рената взяла его с собой.
– До свидания! – прошептала она и рванула прочь.
19.33
После четырех бокалов шампанского на голодный желудок Маргарите казалось, что все вокруг приобрело какой-то странный вид. Она не могла заставить себя двинуться с места. Налила еще бокал шампанского, заранее страшась головной боли, которая настигнет ее завтра утром. Надо бы достать из холодильника мидии и соус айоли, отломить кусок хлеба – еда как губка впитает алкоголь. Самое печальное в отсутствии вкусовых ощущений в том, что теряется удовольствие от изысканных блюд. Теоретически Маргарита знала, что у мидий привкус океана, а в соусе преобладают дижонская горчица и чеснок, но для нее теперь любой деликатес похож на безвкусную жвачку. За четырнадцать лет Маргарита привыкла к потере вкуса, однако часто думала, каково это – ослепнуть или оглохнуть. Испытываешь ли тоску, когда представляешь картины Брейгеля и Вермеера, зимний закат или лицо собственного ребенка, но сам навсегда заточен в полной темноте, даже если глаза широко открыты? Обидно ли помнить ликующие звуки хора «Аллилуйя» в канун Рождества, гитарные риффы Эрика Клэптона или голос любимого человека, но жить в полной тишине?
