Федерико Моччиа - Три метра над небом

– Ну, давай, иди сюда.

Стэп качает головой и глубоко вздыхает.

– Хрен его знает, почему, но мои мечты никогда не сбываются.

Сицилиец бросается на него. Но Стэп готов, он отклоняется и бьет его прямым в голову. Под кулаком сминается нос, трещит мягкий хрящ. Разбиты брови. Стэп видит, как исказилось его лицо, как кровь стекает по нижней губе. Он видит ухмылку Сицилийца и понимает, как все же это будет непросто.

Баби сидит на диване. Неохотно потягивает розовый чай. В дверь звонят.

– Кто там?

– Это я.

Перед нею Стэп. Волосы взъерошены, рубашка порвана, правая бровь все еще кровоточит.

– Что с тобой?

– Ничего. Я вот что нашел… – вскидывает он правую руку. Золотое колье синьоры Мариани поблескивает в полумраке лестницы. – Теперь ты можешь пойти поужинать?

Вернув колье и, разумеется, лишившись места няньки, Баби едет вместе со Стэпом к нему домой. Открывают дверь и получают невероятный сюрприз. За романтически освещенным свечой столиком посередине гостиной восседает Мануэла. Из кухни выходит Паоло. В руках у него приготовленный Стэпом фруктовый салат, и, вдобавок ко всему, на нем подаренный Баби фартук в цветочках.

– Привет. Ты извини… я звонил, никто не брал трубку. Мы пришли, подождали еще немножко, было уже десять. Ну мы и решили, что вы уже не появитесь. И поужинали. Все нормально, так ведь?

В ожидании поддержки он бросает взгляд на Мануэлу, та кивает и улыбается. Стэп смотрит ей в тарелку. Там еще осталось немного салата с авокадо.

– Ну, вы уже поели. И как вам ужин? Вкусно?

– Ужасно вкусно, – вроде бы Мануэла искренна. И тут же она умолкает, сообразив, что вопрос был из разряда риторических.

– Дай-ка мне машину, Паоло. Поедем, поужинаем где-нибудь.

Паоло ставит салат на стол.

– Но я не…

– Чего «не»? Ты все съел, сожрал салат, который я целый день готовил вот этими вот руками, и еще выеживаешься?!

Паоло вынимает из кармана ключи и роняет их в руки брата, робко добавив:

– Только осторожнее на дороге…

Стэп поворачивается, чтобы уйти.

– Кстати, я тебе купил английского печенья. Если ли захочется чего-нибудь на десерт, посмотри в шкафчике на кухне.

Паоло вымученно улыбается, но все мысли его прикованы к Golf цвета серый металлик, и к тому, что с ним может случиться.

Стэп и Баби едут поесть горячих блинчиков в «Пирамиде». В них бродит пиво, и поэтому они отвергают идею вернуться к Стэпу домой. Баби не хочет, потому что там его брат. Стэп, кляня Паоло и его мадам последними словами, сворачивает налево, к Джаниколо. Они останавливаются на поляне у садов, среди других машин со стеклами, запотевшими от любви, среди страсти, не нашедшей приюта, среди торопливого удовлетворения в полевых условиях. Перед ними засыпает город.

Сидя верхом на стене, какие-то парни поглощают порции незаконной мгновенной радости. Стэп меняет радиостанцию. 92.70. Радио для влюбленных. Тянется к Баби и целует ее. Потихоньку ложится на нее. Невзирая на боль в ушибленном плече, в груди, под ребрами от ударов Сицилийца. Отчаянное желание врачует синяки. Страстные поцелуи преодолевают все неудобства. Ручник не движется с места, неудобно торчит подголовник. Как пахнет ее кожа, какая она мягкая! Дыхание сбивается от возбуждения. Он снова пробует опустить сиденье. Не получается – заблокировано. Правой рукой он прокручивает ролик, а ногой опирается в приборную панель и давит что есть силы. Крак – что-то трещит. Спинка падает, и они вместе с нею, смеясь, не думая ни о чем, и меньше всего о Паоло, о том, как у него вытянется лицо, о его драгоценной машине. Они расстегивают друг другу джинсы – кто быстрее, это почти поединок, только поединок чувств. Баби нерешительно останавливается, она еще так неопытна, не знает, что делать дальше. Закрыв глаза, она тесно прижимается к нему и наслаждается его победой.

Но, заметив, что Стэп собирается пойти дальше, она его останавливает.

– Что ты делаешь?

– Ничего, я только попробовал.

Баби несколько раздраженно отстраняется.

– Что, прямо в машине? Я хочу, чтобы в первый раз все было красиво, романтично, чтобы вокруг были цветы, луна…

– Луна и так есть, – Стэп приоткрывает люк. – За облаками, конечно, но есть. И принюхайся… – Он втягивает воздух. – Кругом пахнет цветами. Чего еще надо. И место романтичное. И радио играет песни о любви. Все прекрасно!

Баби смеется.

– Я другое имела в виду, – смотрит она на часы. – Ой, уже поздно! Если предки вернутся, они меня опять дома засадят. Давай домой побыстрее.

Натягивают джинсы, пытаются поставить на место сиденье Баби. Безуспешно. Так и уезжают, смеясь, со сломанным сиденьем. Каждый раз, когда машина газует, Баби летит назад. Интересно, что скажет братец? Ну и вечерок… и закончился он смешно, а не трагично. Провожает Баби до дверей, прощается с ней. Летит в ночи, наслаждаясь романтическим воздержанием и ароматом ее дыхания в ладонях.

– Куда ты подевался? Я целый час жду, мне же надо проводить Мануэлу!

Паоло и так раздражен. Страшно представить, что с ним станет, если рассказать про сиденье.

– Мог взять мой мотоцикл, все равно все время берешь мои вещи.

Паоло даже не улыбается и скрывается в гостиной вместе с Мануэлой. Стэп уходит в спальню, раздевается и забирается в постель. Гасит свет. Он совершенно разбит.

47

Баби с классом на Фреджене да Мастино. Они отмечают сто дней до выпуска. Недавно подкрепились и теперь гуляют по пляжу. Несколько девочек играют в кражу знамени. Баби сидит на катамаране, болтает с Паллиной. И вдруг замечает его. Он, улыбаясь своей характерной улыбочкой, направляется к ней. Он в темных очках и в той самой куртке. Сердце у Баби подпрыгнуло. Паллина не оставила этого без внимания.

– Эй, только без паники!

Баби, улыбнувшись ей, бежит к Стэпу. Уходит с ним, не спросив, как он ее нашел, куда увезет. Рассеянно прощается с подружками. Они оставляют игру и провожают ее взглядами. Они завидуют, они мечтают и ничего так не желают, как быть на ее месте. Чтобы их обнимал такой потрясный парень. Девочка в центре выкрикивает: «Номер… семь!» Две из них бросаются к ней, увязая в песке. Останавливаются друг против друга, расставив руки, глядя в глаза, с улыбкой бросая вызов, улавливая малейшие поползновения, при поддержке всех товарок. На минуту белый носовой платок, повисший в воздухе, становится средоточием всех их мыслей.

Встав у мотоцикла, Баби с любопытством глядит на него:

– Куда мы поедем?

– Это сюрприз, – Стэп становится у нее за спиной, вытаскивает из кармана синюю, у нее же украденную бандану и завязывает ей глаза.

– Чур, не подглядывать… А то все испортишь.

Она, смеясь, поправляет повязку.