Всего лишь измена - Мари Соль
Вот и сейчас, даже сидя в машине и глядя на жирное тельце жука, я ловлю на себе волны мелких мурашек. Как не вовремя, а! Вот не мог сесть попозже? А, может, уже уползёт, когда я вернусь?
«Нет», — убеждаю себя. Если ты так боишься жука, то какой Богачёв? Ты же просто наложишь в штаны!
«Как девчонка», — произносит Виталя в моей голове. Я совершаю порыв, выхожу из машины. И дышу пару раз, глубоко и неспешно. Как перед боем дышу! Обойдя и встав с той стороны, где сидит этот зверь, я тяну к нему правую руку.
— Вот сейчас я сниму тебя, а ты постарайся не двигаться, ладно? — шепчу себе под нос. Точнее, жуку.
Тот безмолвствует. Слышно только как лапки скользят по стеклу. Фу, как же противно! Я морщусь. И, не доведя до него свои пальцы, резко одёргиваю их. И вытираю о ткань своих джинсов, как будто уже совершил это действо. А тот с перепугу насрал на меня.
— Так, возьми себя в руки! Ты же мужик! — даю установку.
Поразминав для порядка ладонь, словно мне предстоит совершить что-то жизненно-важное, я тянусь к представителю жесткокрылых. Как бы сейчас поступила моя Виталина? Она бы опять рассмеялась, сняла бедолагу и бросила в травку. Так же и я поступлю! Вот только настроюсь…
— Так! Быстро. Берёшь и бросаешь в траву, — провожу инструктаж самому себе.
И при мысли о том, что за мной наблюдает Виталя, я делаю это… Вцепляюсь в него двумя пальцами. И резко бросаю в траву. Это длится не дольше секунды! Но за эту секунду я успеваю почувствовать всё. И жёсткость его нерасправленных крыльев. И то, как он дёргает лапками. И ряд зазубренок на них. И даже его волосатое брюшко. Мне кажется, он и не понял, что стал первым в жизни жуком, которого я добровольно взял в руки.
Позабыв обо всём, я топчусь, ставлю руки в бока и дышу глубоко и с усмешкой. Как же охота, чтобы сейчас Виталина и правда была со мной рядом. Чтобы она оценила, как я его взял.
«Ну, всё! Кажется, время пришло», — ощущаю такой прилив смелости. Словно, как минимум Змей Горыныч собственнолично пал от моей богатырской руки. Вот теперь мне пора навестить Богачёва.
Уверенным шагом войдя в ресторан, говорю официанту на входе:
— Добрый день! Мне нужен хозяин этого заведения, Богачёв Никита. Могу я увидеть его?
Официант замирает, задумчиво хмурится. И, не сумев дать ответ, уточняет у пробегающей мимо официантки:
— Ань, ты не в курсе, Никита Георгиевич здесь?
— Он уехал, — бросает приятного вида девушка.
— А это разве не его машина на входе? — интересуюсь.
— Его! Но он на другой, у него же их несколько, — так беззаботно, естественно она преподносит такой спорный факт.
Ну, да, как же я мог не подумать об этом? У него же их несколько! Он вообще не привык владеть чем-то одним. Несколько тачек, квартир. Несколько ресторанов по городу. Несколько ювелирных домов. Несколько женщин… Одной из них может быть Вита!
Расстроенный, я выдыхаю:
— Спасибо!
— Может быть, что-то ему передать? — улыбается девушка.
— Скажите, а когда он будет? — решаю дать шанс и себе и своей нерастраченной смелости.
Она пожимает плечами:
— Скорее всего, уже завтра.
— Что ж, жаль! — напряжение гаснет во мне.
— Так что ему передать? — уточняет работница сферы услуг.
— Нет, благодарю вас. Ничего не нужно, — киваю.
На улице делаю вдох. Проходя мимо тёмного джипа, бросаю презрительный взгляд на него. Раз не вышло на Богачёва. Всё насмарку! Весь боевой настрой. Может быть, это какой-нибудь знак? Что не стоит нам видеться с ним…
Приближаюсь к своей иномарке. На стекле вижу тельце жука. Он вернулся! И сел, но на этот раз с моей стороны. Не оставил мне шанса уехать отсюда, не проделав опять процедуру его переправки в зелёный газон.
Глава 35
Когда он её бросил… Когда он уехал. Я был очень рад! Я предвидел такое развитие их отношений. Ну, а как же ещё может быть? Видно супруга промыла мозги? Или, может, папаша? Ведь отец управлял всей империей. А «царевич» был вынужден ждать, пока папа отбросит коньки. Так что жизнь продолжалась.
Вот только моя Виталина хотел покончить с собой. Она убеждала, что мне показалось! Но только я думал потом сотню раз… Что бы случилось, приди я туда всего парой секундочек позже? Загляни я на крышу не в этот момент, а потом…
Я ходил к ней, носил апельсины. Только Вита меня прогоняла. Наверно, стыдилась? Просила уйти.
Как-то раз я дождался, пока её мама вернётся с работы. Караулил в подъезде.
— Анфиса Павловна! — окликнул, когда промелькнула знакомая тень.
— О, Господи! Костя? — она испугалась, прижала ладони к груди.
Я выдавил:
— Ой, извините! Не хотел вас пугать.
Она поманила:
— Идём! Напою тебя чаем. Виточка будет тебе рада.
— Вы думаете? — я покачал головой, — А вот я сомневаюсь.
Анфиса Павловна шумно вздохнула. А я проронил:
— Она на учёбу не ходит, совсем, — а уж после подумал, а знает ли мать? Может, зря я сказал?
Но та только хмуро кивнула:
— Да, Костя. Боюсь, ей сейчас не до этого.
Витка пошла в аспиранты. Я обещался во всём помогать. Но теперь, очевидно, с учёбой было покончено?
— Она заболела? — спросил. А у самого аж кольнуло в груди от предчувствия.
Виткина мама задумалась:
— Ты знаешь, — сказала она, — Можно и так сказать.
Я ухватился за это:
— А чем? Что случилось? Простыла, наверно?
«Немудрено», — про себя подумал, — «Стояла на крыше без шапки в мороз».
Пакет апельсинов в руках шелестел. Там ещё была шоколадка! Любимая Витой «Алёнка». И книга, любовный роман.
— Ой, Костенька, — Анфиса Павловна так прикусила губу, что та побелела. Она была женщиной очень эффектной, высокой и стройной. А волосы стригла всегда под каре, сколько помню её, — Даже не знаю, стоит ли тебе говорить о таком, — прошептала она.
Моё сердце забилось сильнее. Я опустил к ногам этот чёртов пакет, оперся на перила ведущей вверх лестницы. Такие идеи блуждали в моей голове, от которых мой лоб покрывала испарина. Он заразил Виту чем-то серьёзным? Вдруг это ВИЧ? Потому и уехал подальше отсюда! Подонок, сбежал! Я был готов ко всему. И когда Анфиса Павловна выдала версию, то не поверил сперва.
— Вита, конечно, меня не простит. Но я всё же скажу тебе! Она беременна, третий месяц пошёл. Хочет сделать аборт.
Снова вздох и она опустила
