Хулиган. Его тихоня - Эла Герс
— Лех.
Я не ответил. А уже через мгновение с меня сорвали одеяло.
Не открывая глаз, он снова медленно сосчитал до десяти.
Громову походу реально осточертела эта жизнь.
— Лех, ты меня слышишь? Почему не отвечаешь?
— Я не отвечаю, потому что все еще надеюсь, что ты уберешься из моей комнаты, — пробормотал я сквозь стиснутые зубы.
— Ты в курсе, что это не вежливо?
Я вырвал у него одеяло из рук, даже услышав треск ткани, и укрылся.
— А я когда-то был вежливым? — спросил я, насмешливо хмыкнув.
Он ничего не ответил, а я отвернулся и хотел было продолжить спать, как услышал его очередной смешок.
— О, я понял, — вновь заговорил Громов. — Ты не хочешь отвечать на мои вопросы и не хочешь вставать с постели, потому что хандришь.
Чего, блять?!
— Я знаю, что это больно, Лех, но ты должен жить дальше. Ничего не изменится, если ты будешь просто лежать и хандрить. Ты должен быть мужиком.
Я больше не мог молчать.
— Что ты, блять, несешь?! — прорычал я.
— Ксюша бросила тебя, потому что ты не понравился ее родителям, так? Поэтому ты хандришь?
Я отбросил одеяло в сторону, сел на постели и окончательно попрощался со сном.
— С чего ты это вообще взял? — огрызнулся я, сверкнув глазами.
— Значит, все прошло нормально? Вы все еще вместе? — сделал вывод Даня, пристально уставившись на меня.
— Не совсем нормально, — проворчал я. — Но, да. Мы все еще вместе.
— Ее отец пытался тебя убить?
— Нет.
— Ты понравился ее матери?
— Нет.
— Тебе было страшно?
— Нет, блять.
— Почему твоя рука ползет под подушку, пока я говорю?
— Потому что там лежит нож.
Даня нервно прочистил горло.
— А зачем тебе сейчас нож?
— А ты как думаешь? — спросил я, бросив на него вопросительный взгляд.
— Не забывай, Лех, я твой лучший друг.
— Ты им перестанешь быть, если прямо сейчас не уберешь свою задницу из моей гребаной спальни.
— Сначала скажи волшебное слово, — Громов одарил меня широкой ухмылкой.
— Выбирай — выйти отсюда с разбитым носом или аккуратно располосованным лицом? — спросил я со свирепым оскалом.
Громов ухмыльнулся и поднял руки вверх в знак капитуляции. А затем он двинулся к двери на выход. Я смотрел ему вслед, намереваясь, пустить в ход оружие, лежащее под подушкой, если он соизволит задержаться еще хотя бы на одну секунду здесь. Когда дверь наконец закрылась, я медленно выдохнул и лег на спину.
Я уставился в потолок, мысленно перебирая в памяти вчерашний ужин.
Я и не подозревал, как сильно на меня повлиял разговор с родителями Ксюши, пока не вернулся домой.
Слова и угрозы ее родителей вихрем носились в моей в голове, не позволяя уснуть добрую часть ночи. В конце концов мне пришлось прибегнуть к помощи боксерской груше, над которой я потел на протяжении часа, дабы уснуть хотя бы от усталости.
Я вспомнил, как кипел от ярости ее отец, когда вышел на улицу и велел Ксюше вернуться в квартиру. Затем он сказал ей, что завтра, то есть уже сегодня, весь день напролет она будет заниматься учебой, будучи запертой в четырех стенах на замок. Ксюша выглядела так, словно хотела запротестовать, но, похоже, решила не делать этого.
Было забавно, что ее отец смотрел только лишь на свою дочь. Он ни разу не взглянул на меня. Должно быть, он боялся, что не сдержится и накинется на меня за то, что я поцеловал Ксюшу.
Возможно, я немного перегнул. Не стоило провоцировать ее отца на еще большую неприязнь к себе. Этим я мог невольно усложнить жизнь нам с Ксюшей. Тем не менее мы получили одобрение на отношения от матери Ксюши, а значит ее отец толком ничего не мог нам сделать.
Не успел я закрыть глаза и попытаться снова заснуть, как дверь снова приоткрылась.
Я резко повернул голову, держа руку на рукояти ножа. Когда Даня просунул голову, я, к ужасу Громова, запустил в него нож. Друг увернулся, да и я не собирался всерьез вредить ему, лишь напугать. Поэтому нож угодил в дверную раму.
— Ты что творишь?! Реально кукухой поехал?! — заорал на меня Даня.
— Убирайся!
Громов выпрямился и уставился на меня.
— Я забыл сказать тебе кое-что важное, придурок.
— Что? — прорычал я.
Его свирепый взгляд растворился и он отвел глаза в сторону, позволим заметить, что тот начал нервничать.
— Череп здесь, — ответил Громов, внимательно наблюдая за мной краем глаза.
— Какого хрена он здесь делает? — спросил я, быстро вскакивая с кровати и направляясь к двери.
Даня вновь отвел глаза в сторону и покачал головой, отступив на шаг назад, пропуская меня.
— Появилось одно дело на вечер.
Блядь! Как же не вовремя.
— А Влад?
Но, вместо четкого ответа, Даня лишь пожал плечами и вымолвил:
— Он сказал, что занят.
— Позвони этому придурку и скажи, чтобы тащил сюда свою задницу, — процедил я сквозь зубы.
— Почему бы тебе самому не позвонить ему? — предложил он, протягивая мне свой телефон.
— А ты что, телефонных разговоров стал бояться? — пробурчал я и забрал у него телефон, сразу же набрав номер Рябинина. — Влад, бросай все и тащись сюда, дело есть, — сказал я, когда Влад поднял трубку.
— Не, парни, сегодня без меня, — парировал он. — Я еще после прошлого дела не отошел, мне нужен моральный отдых. Да и планы у меня на сегодня имеются.
— А ты думаешь, что у меня их нет? Ни у кого из нас?!
Кажется, кто-то слишком много о себе возомнил. Надо бы открутить Владосу его самостоятельную башку. В целях профилактики.
— Леха, — начал Рябинин таким тоном, который мне совсем не понравился. — Я прекрасно понимаю, что ты изсвоей огромной любви к своей подружке завязался, но сдерживать себя так сильно — это вредно для здоровья. Потрахайся на стороне, для нашего же общего блага. А то у тебя уже крышу рвет от недотраха. Ну или повеселись на деле от души и сбрось наконец пар.
Вот же сука…
— Я с тобой повеселюсь. Язык тебя укорочу, — пообещал я.
А Рябинин лишь посмеялся с моих слов.
— Развлекайтесь, босс, — сказал он и отключился от звонка.
Я стиснул зубы. Ему с Громовым очень нравилось выводить меня из себя. Спрашивается, какого хера я до сих пор терпел их, да еще и называл лучшими друзьями?
Возможно, пришло время преподать им урок, который они никогда не забудут.
— Я, пожалуй,
