Разрушение в школе Прескотт - Кейтлин Морган Стунич

прижимающуюся к моему животу. У Аарона огромный член, его не скроешь. — Но возможно ты права? Может я не так смотрю все это? Я больше не тот хороший парень и могу не стать тем человеком снова. Поэтому, возможно… — он наклонился и слезла шоколад с моей нижней губы. — Я просто возьму то, что хочу, независимо от того заслуживаю я это или нет?

— Я не уверена, что отвечу «нет» на это, — прошептала я, мой голос был хриплым и низким, словно я в спальне, мокрая и обнаженная, а не в шумном ресторане в окружении моих сверстников, большинство из которых я ненавижу со свей страстью.

— А что если я скажу тебе пойти в эту гребанную уборную? — спросил Аарон, и клянусь Богом, что-то внутри меня сломалось. Мое оцепенением, мои щиты…последний кусочек разбился вдребезги, и я чувствовала, что плыву по течению. Внезапно я уже больше не знала, кем была. Я чувствовала себя одновременно защищенной и уязвимой.

— Ощущение, будто ты все еще просишь, — смогла я выдавить из себя. Аарон обвил свою руку вокруг моей талии, а другую засовывает под мои колени, поднимая меня на руки, словно я ничего не вешу. Мое дыхание вырывается с шумом, когда я обвиваю руками его шею.

— Держитесь от уборной подальше некоторое время, — объявил он, достаточно громко, чтобы каждый в зале слышал его. — И если вы думаете, что сможете втихую буквально застать меня без штанов, то у в ботинке а 22[28], — Аарон повел меня в уборную, пиная раскачивающуюся дверь и усаживая меня на столешницу.

Мое сердце болезненно колотится в груди, пока он открывает кабинки, проверяя есть ли тут кто-то кроме нас.

Никого не было.

И на двери нет замка, но нужно быть полным идиотом, чтобы ослушаться прямого приказа Хавок. Знаете, как, например, Кали Роуз. Королева дебилов.

— У тебя есть презерватив? — спросила я, и Аарон потряс головой.

— К счастью, мы не далеко от Южного Прескотт, — подразнил он, ухмыляясь мне и проводя своей ладонью по прекрасным каштановым волосам. — Презервативов при мне нет — я же не чертов Хаэль, но у меня есть четвертаки, — он лезет в задний карман, достает выцветший кожаный бумажник и высыпает несколько четвертаков на ладонь. Аарон кладет их в диспенсер на стене, крутит ручку, пока в лоток не выпадает один презерватив. Обычно такое дерьмо можно увидеть на остановках для грузовиков в глуши, но как и сказал Аарон: мы близко к Южному Прескотту, самому худшему району в городе Спрингфилд, в Орегоне.

В кое-то веки я немного взволнована.

— Если ты действительно беременна, — сказал Аарон, останавливаясь передо мной и наклоняясь вперед, чтобы его лицо было рядом с моим. Он поставил свою руку по другую сторону от меня, прижимая наши лбы друг к другу, прямо как в тот день, прямо как тогда, когда мы были детьми…прямо как тогда, как мы один единственный раз потрахались в десятом классе. — Тогда я позабочусь о тебе. Я позабочусь о тебе, если это то, чего ты хочешь.

— Ты бы растил ребенка другого мужчины? — спросила я, уверенная, что посещу Центр планирования до того, как стану матерью в подростковом возрасте, но все же…

— Что ж, это не был бы ребенок другого мужчины, — сказал Аарон с самоуверенной ухмылкой. — Это будет ребенок Хавок, — он сильно поцеловал меня в рот, и я раздвинула ноги, чтобы приветствовать его близость. Мы прижали наши тела друг к другу, и эта волна потребности захватила меня. Она прилипла к моей коже, тяжела и липкая, когда я неистово рву рубашку Аарона, пытаясь снять ее через его голову. — Берн, — простонал он, кусая мою нижнюю губу и протягивая одну руку через плечо. Аарон берет в пальцы белую футболку, прерывая наш поцелуй лишь на время, чтобы сорвать ее и отбросить в сторону.

Мои пальцы играются с его ремнем, пока наши языки скользят друг по другу, словно две вспышки тепла, прощупывая, хватаясь, пытаясь одновременно разжечь воспоминания и создать новые.

— Аарон… — его имя не намеренно слетело с моих губ. Слезы застилали мои глаза, и я очень старалась смахнуть их прежде, чем он смог бы увидеть. Аарон остановил меня, беря мою руку нежными пальцами. Другой рукой он потянулся, чтобы большим пальцем смахнуть единственную слезинку. — Хватит сентиментального дерьма, — прорычала я, но…это потому, что моя злость была защитным механизмом.

У всех нас они есть, у меня и парней Хавок.

— Не могу выбрать, чтобы я предпочел: попробовать твою киску или смотреть в твои глаза, — пробормотал он, касаясь своим лбом моего. Это непристойное заявление, но он было сказано с такой нежностью, что я не знала, что делать. — Я мог бы провести целый день, приклоняясь твоему телу, Берн. Я хочу заново узнавать тебя, изучать тебя, пока не смогу изобразить каждый дюйм, каждую татуировку, каждый шрам.

Я резко вдохнула, когда он кладет свои руки на мои джинсы, расстегивая пуговицу и ширинку.

— Мне это нравится, — начала я, снова ощущая странную неопытность в душе. Аарон был антидотом от дерьма. Он смотрел на меня, словно я не ношу кожанку, на мне нет татуировок, словно моя грубая личность не является щитом против него, как для всех остальных. Он может видеть сквозь все это, прямо в душу своей первой любви, его первого раза, его…девушки. — Может только не в общественном туалете, ладно?

Аарон засмеялся, звук был самым искренним из всех мальчиков. Его девочки подарили ему это, позволяя ему сохранить где-то в своем сердце искреннюю радость. Может быть, это всего лишь булавочка в черной пещере, составляющей его грудь, но тем не менее она там есть.

— Ммм, верно подмечено, — он сгибает кончики пальцев под резинкой моих джинсов, одновременно целуя меня, смакуя момент, затягивая его до тех пор, пока я не начинаю извиваться, а он не хихикает мне в губы. — Хорошо, хорошо, я понял. Ты хочешь мой член.

— Продолжай так говорить, и не будет никого воссоединения тел, Аарон Фадлер.

Я уже была вспотевшей, мое сердце билось так громко, что я не могла больше расслышать болтовню студентов в столовой. Нет, сейчас есть только я и Аарон, только мы вдвоем, как раньше.

Он спустил мои джинсы по