Немного о потерянном времени - Дора Шабанн
Странно это, я же вроде как и в Универе доступна, да и дома тоже.
— Ладно, попали. А чего хотели-то?
Парни переглядываются, а девушки, как по команде затихают.
Начинает Иван, очень осторожно:
— Маргарита Анатольевна, мы рады за Марка, правда. И за Руса. А уж как мы все рады за Гаухар и Ладу Юрьевну — не пересказать.
Все любопытственнее и любопытственнее.
— Это прекрасно. Я вас понимаю и поддерживаю. А чего ты тогда крадешься, как ночью к холодильнику?
Игнат долгих политесов не выносит до сих пор:
— Короче, нужна вам помощь с этими вашими не сильно умными мужиками?
— И с сильно умными тоже, — недовольно добавляет Танюша, еще одна любительница кавалерийской атаки в лоб не разбираясь.
Качаю головой.
Какие же они классные выросли. Да, не сложилось из них пар, а вот семья, одна большая, вышла на загляденье.
— Ребята, все в порядке. Марк женился. Теперь годика через пол и Руслан тоже остепенится. И все — своих беспокойных мужиков я наконец-то пристрою в хорошие руки.
— Ну, мы, вообще-то, про телохранителя вашего, героя, мать его так.
Ох, уж этот телохранитель.
Дома у нас, к счастью, больше не появлялся, но тут Рус обмолвился, что с Владом они после выписки героя встречались на нейтральной территории.
Муж молчит, я не спрашиваю, потому что мне ни к чему это все.
— Про Степана Тимофеевича теперь пусть у других голова болит.
— У кого это? — ух, как воодушевились.
Хмыкаю:
— Да Агата вроде как вызвалась прибрать это сокровище, но…
— Какое еще но? Передумала?
— Да сюрприз у нас очередной: на свадьбу к Гохе сестра ее приехала, Мадина. А та и в юности звездой была и сейчас жжет без остановки. Так вот, она где-то услышала, что-то увидела, с Гохой, Агатой и Русом в больницу напросилась. И все — решила, что Степан теперь ее приз.
Парни переглядываются и начинают смеяться:
— О, грядет битва за Степашку! Угар. А ему как это?
Вот здесь вздыхаю, потому как на Агату в плане «удержания трофея в руках» надежды все же у меня было больше:
— Да непонятно пока. Агата ведь ничего такого не декларировала, просто забегала несколько раз навестить. А тут этот дикий напор и задор, что она вроде как растерялась. Возможно, решит, что с такой оторвой лучше не связываться и Степан стольких усилий не стоит.
— И хрен с ними. Сами девки пусть сходят с ума как хотят, главное, чтобы вас не трогали и Степана к вам не подпускали, — резюмирует Иван.
Я, в принципе, согласна.
Меня тоже не сильно волнует результат этого эпохального сражения, главное, чтобы Степану было не скучно.
Принимаемся за чай и остывшие пряники.
— А чего Рус с Ладой Юрьевной так со свадьбой тянут?
— Да там Ладе в наследство надо сначала вступить после погибшего мужа. Адвокаты решили, что так выйдет проще и спокойнее.
— Здесь вам виднее, конечно. Мы в любое время придем, — народ хрустит лакомством и хихикает довольно.
— И это здорово, ребят.
К началу второго противня пряников и третьего чайника пуэра явился Рус.
Вполне по плану, хоть и с опозданием. Но он теперь человек семейный, ему можно.
Лада, конечно, с ним, потому что отпустить ее от себя он не в состоянии. Параноик.
Было приятно наблюдать за тем, как тепло и дружно приняли Ладу ее бывшие ученики. Да и до этого Лизу тискали с удовольствием.
Рус сиял.
Я умилялась и радовалась.
Но отдельную гордость испытала, когда в процессе обсуждения программ Клуба, Лада уточнила:
— А детский развивающий центр там у вас не поместится? И ещё бы кафе семейное. И детскую комнату с няней было бы хорошо.
— Тогда все молодые семьи с детьми — наши, — заметила Машенька.
Она в своё время намаялась с Селеной без помощи бабушек, так что в сути вопроса разбиралась.
Все загомонили, загалдели, а Рус прижал к себе свою прелесть и что-то начал ей хвалебное нашептывать, потому как покраснела она вся и очень быстро.
Или не хвалебное.
В итоге ребята об основных этапах реализации проекта договорились и роли распределили. А к работе грозились приступить вот прямо завтра с самого утра.
Невероятно довольные собой, гости и старший сын с семьей, расходились уже в глубине густой декабрьской ночи.
Счастливые.
Еще и Влада по дороге встретили.
Сил на доверительные беседы с мужем у меня после столь активного вечера не было, поэтому отправилась я спать, выдав Владу его ужин.
Следующий день был полон рабочей суматохи, сессия надвигалась стремительно, посему, прибыв домой, я мечтала о тишине и покое.
Не сложилось.
Вместо дорогого супруга, распахнув дверь, я узрела того, кому лучше было бы мне на глаза не показываться. Потому что мой носик, как и у Фриды Бок с Фрейгатен — также хорош в любую погоду. Ну и кровь я пролить очень даже могу.
— Привет, неласковая хозяюшка. Ужином-то хоть угостишь?
— Ваша наглость, Степан Тимофеевич, не влезет в нашу дверь.
Заржал весело:
— Не волнуйся, мы с Владом договорились сегодня дела у вас обсудить, просто получилось чуть раньше приехать.
— Какое счастье, — пробормотала, отходя в сторону и набирая мужа по сотовому.
Занято.
Да, естественно.
Заглянув к Нику, который увлеченно рисовал детскую полосу препятствий для себя и схему ловушек во дворце принцесс, как требовали от него Айка и Селена, вернулась на кухню.
Как не ко времени вылезла из глубин памяти Вера Павловна: «Гость — это важно. Званый или нет — приглашай к столу».
Не к добру я ей вчера звонила, не к добру.
Пока я в голове перебирала значимые для матери и абсолютно пустые для меня новости, что она вывалила вечером за получасовой монолог, Степан устроился за торцом стола так, будто решил здесь зимовать. Ну и дорогу мне из кухни перекрыл, зараза.
И, конечно же, он не молчал:
— Лежал я там, в одиночестве, Ритуля. Думал-думал, смотрел по сторонам. И понял, что ошибаешься ты, невозможная женщина!
— И в чем же? — ну, зачем опять-то начинать?
Ведь я была очень конкретна в своем посыле, ежки-плошки.
Кормить я его одного не буду, а чаю с разными десертами можно и подать.
Сердито загремела мисочками, чашками и подносом.
Но Степан Тимофеевич женат никогда не был, и опыта распознавать эмоции женщины по тому, как звенит в ее руках посуда, не имел.
А жаль.
Сбежал бы в ужасе, потому как я натурально громыхала.
А он вместо этого разливался речкой в половодье:
— Знаю я, женщинам нужны эмоции, впечатления, переживания. Все это обеспечу тебе с горкой, — улыбнулся широко и насмешливо.
Пресвятые Просветители, вот только дополнительных переживаний мне и не хватало на старости лет.
Не успела я подумать: где же Агату эту черти носят, когда она нужна, или хотя бы Мадину с её наполеоновскими планами бы сюда, как на кухне появился спасатель.
Младший.
Никитос подошел совершенно бесшумно, а когда он оказался чётко за спиной Степана Тимофеевича, я изо всех сил жахнула об стол перед гостем металлическим подносом с кучей маленьких пиал для варения, мёда, орехов и цукатов. Естественно, непустых.
На всю жизнь зрение и память запечатлели и сохранили для меня эпическую картину.
Вот Никита взмахивает тяжелой дедовой шахматной доской, замирает в максимально высокой точке, и обрушивает дубовую семейную реликвию со всей силы на затылок Степана Тимофеевича.
Доска дубовая трескается и разлетается в стороны, Степан валится на пол.
Сын недоумевает.
Я охреневаю.
Занавес.
Пока профессорское семейство Ланских-Коломенских опять забыло,
что «нужно разговаривать с людьми», вот вам счастливые молодожены:
Глава 62
Влад
Да, мало я в последнее время бываю дома. Не к добру это, естественно, но пока изменить ситуацию нельзя.
Мы с Изосимовичем приложили массу усилий, чтобы защитить мою семью от всей грязи досудебных разбирательств и моих жутко токсичных родственников.
Возможно, перемудрили, не зря же Айкин отец, периодически появляющийся у следователя, оглядывал нас хитро, кивал каким-то своим мыслям и усмехался.
Каждое столкновение с Ланскими было наполнено сплошными: «Ты должен — должен — должен, немедленно исправь… вечно от тебя одни проблемы… Ты нам обязан…»
Все речи исключительно в таком духе.
Нет, пусть моя Королева обижается, но пачкать ее в этом дерьме я не согласен.
Слушаю долетающий отдельными фразами приговор. Понимаю, что «умышленное причинение тяжкого вреда здоровью» превратилось в «непредумышленное по неосторожности». И за это Дина и Анна получают всего по три года в колонии общего режима и могут еще и обжаловать его в Верховном суде.
Кошу глазом: Владлен зол,
