Нэйт - Селия Аарон
— Эй, Нэйт! — окликнул меня с другого конца ангара незнакомый голос, в котором слышался сильный русский акцент. — Я знаю, что ты здесь. Прячешься, как маленькая сучка.
Я наклонился и посмотрел сквозь лопасти ржавой турбины. Высокий русский в дерьмовом костюме шагал впереди шеренги из двух десятков своих бойцов. Его самоуверенная развязность требовала большего, чем просто поставить на место. Я просунул свой «глок» в щель между двумя лопастями турбины.
Он продолжал приближаться с глупой ухмылкой на лице.
— Я уже давно подумываю о том, чтобы тебя упокоить.
— Смешно, — ответил я и нажал на курок, выпустив пулю ему между глаз. — Потому что я совсем о тебе не думаю.
Когда этот яйцеголовый упал навзничь, яростная волна выстрелов образовала оглушительную стену. Питер дернул меня вниз, когда кусочки металла брызнули вокруг нас. Мой лоб и уши горели от взрывающейся шрапнели, когда русские выпустили, казалось, бесконечный шквал пуль.
— Я думаю, ты их разозлил, — крикнул Питер, перекрывая шум.
— Ага, — усмехнулся я. — Любой мудак, который пытается начать монолог злодея, прежде чем он убьет главного героя, заслуживает пулю в лоб.
Питер похлопал себя по груди над сердцем.
— Ты, наконец, признаешь, что я здесь главный герой. Сейчас самое время, черт возьми.
Я рассмеялся, хотя и знал, что от могилы нас отделяет всего одна пуля. Если мне и суждено было умереть, то, по крайней мере, я умру рядом с другом. Выстрелы стихли, шаги стали ближе.
Я встретился с ним взглядом.
— Прости, что наставил на тебя пушку.
Он пожал плечами.
— Ты не нажал на курок. Думаю, это самое главное.
Явный подкол, но тем не менее это означало, что он простил мне этот грех.
— Готов к перестрелке? — спросил я, подняв пистолет.
— Если я заберу кое-кого из них с собой, то я не против… — ответил Питер, присев на корточки рядом со мной, мы оба были готовы использовать последний глоток адреналина.
— На счет три…
Я в последний раз кивнул Питеру. Мои мысли в последний раз устремились к Сабрине, но я позволил себе лишь на минутку представить её васильковые глаза, когда она смотрела на меня с озорной улыбкой на губах.
— Раз.
Она сказала, что любит меня.
— Два.
Я сказал ей, что она единственная.
— Три.
Мы выскочили из-за поддонов и бешено стреляли, бросаясь в новое укрытие за «Сессной»[6]. Я почти добрался до него, когда случайно оглянулся. Питер упал, один из его пистолетов с грохотом отлетел в сторону. Я бросился назад и, схватив его под руку, потащил к «Сессне».
— Нет! — крикнул он и попытался высвободить руку, одновременно выпуская последние пули. — Брось меня тут.
— Хрен тебе!
С последним рывком мы рухнули за шину «Сессны», а русские кричали и ругались на своем родном языке.
Мне обожгло шею резкой болью, и я почувствовал, как горячая кровь стекает за воротник. Питер схватился за рану в животе, кровавое пятно расцвело на его светло-голубой рубашке.
Я бросил свой «Глок» и прижал руку к ране.
— У меня кончились патроны.
Пистолет выпал из руки Питера.
— А вот это уже немного обидно.
— Смешно. Твоя мама никогда так не говорила.
Он усмехнулся, но схватился за торс.
Тяжелые ботинки приближались в теперь уже погрузившемся в тишину ангаре. Это был звук конца. Бой окончен, сбежать не удастся.
Мои мысли вернулись к Сабрине, её дерзкому языку и нежному сердцу, когда я увидел русских.
«Я люблю тебя, Сабрина. Ты меня слышишь? Я люблю тебя».
Глава 25
Сабрина
Когда, наконец, багажник открылся, меня ослепили огни. Яркий свет убрали, а меня вытащили из моей крошечной тюрьмы грубые руки и потащили через гараж к лифту. Моргая, я оглядела мужчин, которые держали меня, но никто из них не был мне знаком. Мои связанные руки и ноги онемели, а язык пересох, казалось, что рот набит песком из-за вставленного туда в виде кляпа носового платка.
Они держали двери лифта открытыми около минуты, пока не появился Дмитрий. Он вошел, широко улыбаясь, и взял меня на руки. Я попыталась отодвинуться от него, но оказалась в ловушке.
— Ты была также неласкова с Нэйтом? — проговорил он мне на ухо. — Я так не думаю.
Его руки пробежали по моей спине и сжали мою задницу, когда лифт рванул вверх.
Я хотела ударить его коленом в промежность, но ноги у меня были скованы ремнями на лодыжках. Мой разум кричал «отвали от меня»! Но горло перехватило, и я не смогла выдавить ни звука из-под платка. Да и вряд ли на это обратили бы внимание.
Лифт остановился. Дмитрий отпустил меня, когда двери открылись, и его люди потащили меня в великолепный пентхаус с потрясающим видом на город. Двое вооруженных людей стояли на страже у лифта, а горстка головорезов Дмитрия была разбросана по главной гостиной и открытой кухне. У меня упало сердце. У меня ни за что не получилось бы пройти мимо всех них незамеченной.
— Отведи её в мою комнату, — приказал Дмитрий и направился на кухню, а меня потащили по темному коридору в большую спальню.
У изножья кровати с черными простынями стояли две маленькие клетки. Внутри одной из них, болезненно скорчившись позе эмбриона, лежала и смотрела на меня женщина со светлыми волосами и светло-голубыми глазами. Она была обнажена, её глаза были безумными и в них не было узнавания. Но каким-то образом я поняла, может быть, через какую-то связь, о которой раньше даже не подозревала, что она была моей матерью. От того, что вижу её такой, у меня как будто снова разбилось сердце, и мне показалось, что его уже не склеить и не исправить никогда.
Его люди толкнули меня на колени рядом с пустой клеткой. Один из них полез под кровать и вытащил длинную железную цепь с кандалами на конце.
Другой перерезал связывавшие меня ремешки и схватил меня за волосы, произнося по-русски:
— Snyat' odeshdy!
Это означало приказ «Раздеть её», догадалась я.
Я отпрянула назад и выставила руки перед собой, чтобы защититься. Мужчина, запустивший руку мне в волосы, схватил меня за локти и держал неподвижно, пока другой стягивал с меня джинсы. Я сжала колени вместе, протестуя, не желая позволить этому случиться со мной. Слёзы обожгли глаза, когда мужчина раздвинул мне ноги и снял сначала джинсы, а потом и трусики.
Он внимательно изучал меня, осматривая между бёдер, но я изловчилась и пнула его, а потом ещё пригвоздила к полу ногой
