Беги, если осмелишься (СИ) - Кинг
— Теперь выйдешь за меня?
Она смотрит на меня, кусая истерзанные мной красные губы и хлопая голубыми глазищами с пушистыми густыми белыми ресницами.
— Не знаю.
После этих искр, проскочивших между нами, она просто не имеет права отказать мне. Я чувствовал, как она жаждет близости со мной, я заметил, что она подавляет своё желание и сдерживается, чтобы не показать истинные чувства.
— Ну хоть не сразу "нет".
— Ты бандит, я не хочу быть женой преступника.
— Это кто ещё преступник? Преступники сидят в тюрьме, а я мало того, что на свободе, ещё и всем помогаю, вон Варана например спас, слышала о таком?
— Слышала, но ты бандит при деньгах и имеешь возможность откупиться! То что власти тебя пока не поймали и не посадили, не делает тебя святым.
— Да кто откупается? Я вообще ни разу ментам взятку не давал!
— Не давал, потому что они боятся тебя и лучше сами заплатят, чтобы твоя мафиозная семья не трогала их семьи.
— Знаешь, приятно, что ты вот так сходу сечешь в наших делах, но я никого не запугиваю.
— Потому что это и не нужно, с вашими методами все знакомы.
— Наташа, просто дай мне шанс показать какой я человек и потом ты решишь, доверять мне или бежать.
— Я уже решила, что буду бежать.
— Ну беги, если осмелишься.
— Это угроза?
— Просто знай, что я буду следовать за тобой, пока ты не станешь моей, меня этому один друг научил.
— Догадываюсь о ком ты.
— Короче, мне тридцать три года, я хочу дочь и ты безумно мне нравишься, давай не будем тратить время на всю эту чепуху. Жизнь очень коротка.
— Ты не отвяжешься?
— Нет.
— Ладно, давай попробуем просто встречаться, а потом посмотрим.
— Кольцо надень.
— Ни за что.
— Я сказал надень! Хочу чтобы все видели, что ты моя.
Наташа берёт кольцо и надевает на свой тоненький пальчик.
Эпилог
Спустя шесть лет
— Маргарита Сергеевна, я вынуждена сообщить Вам, что Дима сегодня опять откуда-то взял пульки для пистолета и зарядив его, запугивал мальчишек! Не понимаю откуда в нём этот бандитизм! Мы никогда не говорим о перестрелках или об оружии!
Смотрю на рыжую женщину, похожую на птицу с острым носом вместо клюва, жестикулирующую с такой силой, словно она курица наседка, размахивающая крыльями, охраняющая свои яйца, увидевшая угрозу своему потомству от злого хищника.
— Я понимаю, извините, пожалуйста, наш папа часто водит его в детский тир. А зачем он запугивал мальчишек?
Немного вру, просто наш папа частенько везде забывает свою пушку! Хорошо хоть незаряженную. Дима неровно дышит к оружию, но не только поэтому, всё стало хуже, когда он как-то раз на даче увидел секретную комнату Державина с коллекцией пушек.
— Пяпа, это сто, пистоети?
— Да, мой хороший, и не только, — Саша подхватывает сына на руки и показывает ему свое богатство, — это например винтовка, а вот это дробовик…
— Папа — Саша, а может ему рано такое показывать? — говорю я с металлом в голосе, скрестив руки на груди.
— Прости, я не могу сдержаться, он так следит за каждым моим движением, я просто не в силах игнорировать это.
Глаза Державина блестят от счастья, он не может сдержать улыбку, моё сердце сжимается в груди от неописуемого восторга. Он так любит наших двойняшек, что я просто всё время хочу плакать от радости. Крупный мужественный Державин с широкими плечами, лёгкой щетиной и ершистостью в волосах, держащий на руках маленького мальчика, очень похожего на самого себя, вызовет у именитого фотографа феноменалистический экстаз.
Замечаю, что они оба в джинсах и в белых футболках, как будто специально оделись в парную одежду.
Дима смотрит на меня моими зелёными глазками с умным взглядом, замечает моё недовольство и утыкается в шею к папе.
Слышу топот за спиной, Василиса берёт меня за ногу.
— Мамоська, это пуськи?
К нам подкралась крошка дочь, она опять сняла с волос все заколки и расплела гриву из мелких кудряшек. Василиса одета в кукольное розовое платье с узорчатым белым кантом по подолу. Её огромные глаза холодного голубого оттенка внимательно смотрят на меня, изучая моё настроение, она часто так делает, особенно когда расплетает свои волосы, я в такие моменты стараюсь улыбаться.
— Да, Василиса, это пушки, но они для дядь, пойдём найдём краски и порисуем.
Воспитательница возвращает меня из этого воспоминания.
— Они обижали Василису и Софию.
— Получается, он защищал родную сестру и их общую подружку, это же хорошо!
— Это хорошо, но он делал это при помощи оружия, я много раз говорила, что целиться в людей это плохо.
— Мы обязательно обсудим это с отцом и примим меры. Спасибо! А как Василиса?
— Всё хорошо, но она сегодня нарисовала странный рисунок.
— Я могу посмотреть?
— Конечно, сейчас.
Воспитательница протягивает мне лист формата А4, на нём изображены два кривых человечка с пистолетами, один смуглый, а другой светлокожий. Я сразу поняла, что она изобразила Варана и Годзиллу. Меня распирает от смеха, но я держусь изо всех сил.
— А что за тема была? — слегка кашляю, чтобы спрятать смешок.
— Тема "Мой герой".
— Понятно, а Дима что нарисовал?
— А Дима нарисовал полицейского. Сейчас.
Воспитательница уходит за рисунком, я делаю фото творчества моей дочери и отправляю Державину. На моих губах глупая улыбка.
Воспитательница приносит второй рисунок, на нём, как я поняла, наш дедушка Егор. Он до сих пор работает в полиции и уже дошёл до звания генерал-лейтенанта.
— Мама!
— Мама!
— Тётя Рита!
— Крошки мои!
Три маленьких карапуза бегут ко мне обниматься.
— Сегодня я заберу и Софию.
Светловолосая смуглая крошка в голубом костюмчике поднимает на меня свои шоколадные глазки и улыбается беззубым ротиком, потом, застеснявшись, опускает белые пушистые ресницы прямо как у моей сестры, отбрасывающие тени на её румяные щечки.
— А-э, да, Наталья Доган звонила мне и предупредила, что вы заберёте её дочь.
— Мамоська, а мы кудя ситяс поедем? — говорит Василиса.
— Мы поедем к нашей Блондинке в гости.
— Ула! Я так лад! — говорит Дима.
