Импринт - Вероника Десмонд
Она стала моим верным другом и помогала хранить ненависть в моем сердце. Потому что порой, в моменты наивысшей сломленности, мне безумно хотелось приползти к нему подобно бездомному псу, умоляя взять меня обратно. Но как бы тяжело мне не было, как бы сильно я не выла в подушку, воспроизводя его лицо в своей памяти, я продолжала идти дальше. Без него.
Конечно же, меня не приняли в Кембридж, как и в десяток других университетов. Мое порно-видео быстро исчезло из сети, но слухи расползлись подобно ядовитым змеям. “Шлюха” – было самым безобидным словом, которым меня нарекло светское общество Великобритании.
Брак мамы с Уильямом также сорвался, потому что я испортила нашу репутацию до такой степени, что Анну Рид перестали приглашать куда-либо вообще. Как я узнала? Все просто: мама напоминала об этом при каждом удобном случае.
Мир словно заледенел, превращаясь в огромную темную яму, из которой не было выхода. Моя вера в что-то хорошее просто исчезла. Заявления в полицию, поданные Заком от моего имени, не принесли никакого результата.
На видео была я. Кастила же опознать было невозможно. И посещать его дом тоже никто не стал.
Они лишь пересматривали мое видео, вызывая у меня рвотные позывы каждый раз во время допроса.
Я больше не могла это терпеть. У меня просто не было сил. Дядя Зак настоял на том, чтобы я переехала в Канаду – и я не сопротивлялась.
Постепенно зияющая дыра в моей груди становилась меньше. Я построила для себя новый замкнутый мир, состоящий из учебы, Зака и лабрадора Сэма, который заставлял меня хоть изредка выходить на улицу – помимо университета. Иногда ко мне приезжала Мари.
Я восстанавливалась целых семь лет, пока всего одна встреча не выбила землю у меня из-под ног.
“Скажи мне. Что ты забыла в Англии?”
Я… ненавижу его.
Я так сильно его ненавижу…
– Вы дрожите, – констатирует доктор Уилсон, когда мои пальцы впиваются в бумаги. – Давайте-ка я куплю вам чай.
Через пару минут он дает мне обжигающий стаканчик, и я делаю жадный глоток, чувствуя болезненный ожог на языке.
Это хорошо. Физическая боль гораздо лучше эмоциональной. К тому же, какая-либо боль гораздо лучше пустоты.
И да, я в курсе. Я склонна к самоповреждениям.
А еще я деструктивна. Я сломлена. Я часто жалею себя и безусловно отношусь к мазохистическому типу личности.
Но знаете, что? К черту психоанализ. За семь лет ничего не изменилось. А я пробовала разные методы, включая медикаментозное лечение и полимодальную терапию.
Чтобы не развалиться на части, я всего лишь должна спасти клинику отца, дописать диплом и вернуться в Ванкувер.
Я больше не позволю ему разрушить мою жизнь.
Никогда.
– Ответ уже должен прийти на почту, – мой голос загнанный, безжизненный. – По поводу нового кредита. И, скажу честно, мне страшно его проверять, доктор Уилсон.
Мужчина вздыхает, согревая меня своей улыбкой ни чуть не хуже зеленого чая.
– Я могу сделать это за вас. Если вы позволите.
– Нет… нет. Я сделаю это. Кстати, сейчас довольно поздно, почему вы не идете домой?
Вокруг его внимательных глаз появляются небольшие морщинки.
– А почему вы не идете домой, Катерина?
Катерина.
Он впервые назвал меня по имени.
– У меня еще есть дела.
– Тогда я подвезу вас, когда вы их закончите.
Мне не нравится авторитарный тон в его голосе, он напоминает мне о…
Я резко встаю на ноги.
– Не стоит, доктор Уилсон. Мой водитель заберет меня, когда придет время.
Мужчина смотрит на меня несколько долгих секунд, а потом отвечает:
– Как скажете, мисс Рид, – он тоже встает со своего места и возвышается надо мной высокой фигурой. – Предлагаю проверить документы и вызвать вашего водителя.
Я хочу сделать это самостоятельно, однако решаю не спорить без причины и иду вместе с доктором Уилсоном в свой кабинет.
В моей голове все еще царит неразбериха, даже когда я проверяю почту на своем компьютере, открываю последнее письмо из банка и перечитываю текст на протяжении долгих минут. Желудок урчит из-за не самых вкусных углеводов – бейгл был последним, что я ела за последние двое суток.
Отказ.
Я перечитываю еще раз.
Отказ.
И еще…
Отказ.
Отказ.
Отказ.
Глубоко втянув в себя воздух, я падаю лицом на скрещенные руки и тихо стону. Сил плакать или даже рыдать, у меня совсем не осталось.
– Это значит «нет»?
– Отказ, – отвечаю я тихо. – Но я найду другое решение.
– Не сомневаюсь ни на секунду, мисс Рид. Я принесу вам воды.
Я так морально, физически и умственно измотана, что единственным желанием становится: поехать домой, принять горячий душ и поспать хотя бы шесть часов. Хотя, черт… сон отменяется. Завтра утром у меня назначен звонок с научным руководителем, к которому мне еще предстояло подготовиться.
Поборов в себе тошноту, я уже почти кликаю на закрытие вкладки, как вижу еще одно непрочитанное сообщение.
От кого: Твой мучитель.
Тема: Договор о неразглашении и брачный контракт.
***
– Объясните мне, что, черт возьми, это значит?
Мы сидим внутри шумной закусочной Putty&Bun, пока я несколько агрессивно ем свой бургер и уже более агрессивно смотрю на своего юриста.
– Английское право допускает два основных вида брачных договоров: брачный договор, заключенный до вступления в брак и брачный договор, заключенный после вступления в брак. Вам было предложено оба варианта и, должен признаться, я никогда не видел более выгодных условий.
Мистер Моррис давится фиш-энд-чипс. Дважды. Наверное, зря я пригласила его с собой на встречу, но боюсь, мое моральное состояние в данную секунду весьма… нестабильно.
– Меня не волнует… брачный договор, мистер Купер, – я пытаюсь контролировать свои движения, но все тело погружается в состояние шока. – Меня интересует лишь пункт, связанный со спонсорством.
Чопорный британец поправляет свой галстук и поджимает губы, смотря на меня с неодобрением. К черту его, он смотрел на меня с неодобрением, как только увидел мое любимое место для бранча.
– Данные двенадцать кандидатов, – мужчина кладет передо мной документ со списком фамилий и цифрами столь большими, что я на секунду теряю дар речи, – выявили желание стать спонсором Reed Hospital и предоставили все необходимые документы. Нужна лишь ваша подпись, подпись вашей матери, подпись мистера Сноу и… новая фамилия.
Забудьте о том, что у меня разбито сердце. Я чертовски зла прямо сейчас.
– Что вы подразумеваете под новой фамилией?
Адвокат
