Я тебя не отпущу - Марья (Мария) Сергеевна Коваленко
Глава 61
Долгий голодный поцелуй превращает мозг в клубничное желе. Не могу оторваться от Клима ни на секунду. Хочу продолжать. Кажется, я не выживу, если отпустит.
К счастью, он и не пытается отстраниться. Стоит сделать полшага в сторону коридора, Клим подхватывает меня на руки и несет дальше.
— В ванну пойдем. Я попросил, чтобы наполнили заранее, — комментирует так сухо, словно у него нет сил на разговоры.
— Ты все продумал?
Становится дико интересно, что же еще включает в себя сегодняшняя «особая программа».
— Да, продумал. Будем пить вино и трахаться. — Клим ставит меня на теплый кафельный пол и сразу же тянет вверх подол платья.
— Романтик. — Чтобы не засмеяться, кусаю себя за щеку изнутри.
— Яйца лопаются – такой романтик.
Нахальные руки ложатся на грудь, обхватывают оба полушария и сминают.
Не самая деликатная ласка. Никакой осторожности или заботы. Но меня заводит. Так же нагло тянусь к мужской рубашке. Не щадя пуговицы, дергаю края в разные стороны.
— У меня здесь нет запасной одежды, — хрипит Клим.
— В простыню замотаешься. Будешь как древний патриций.
Я скольжу языком по солоноватой каменной груди. Царапаю зубами ключицу и дорожкой поцелуев поднимаюсь вдоль вены к подбородку.
— Говорят, древние римляне очень любили трахать своих сладких рабынь в упругие попки. — Клим опускает одну руку на мои ягодицы и с нажимом мажет между ними пальцами.
— А что они делали с рабами? — Сжимаю сквозь одежду налитой член.
— Что угодно. — Голос Клима становится совсем глухим.
— Мм... как интересно! — Сама себя не узнаю.
То ли номер так действует, то ли отсутствие дочери — я становлюсь смелее, чем обычно.
— На фиг все это!
У моего упрямого мужчины лопается терпение. Едва успеваю расстегнуть его ширинку, он быстро сдирает с нас остатки одежды и усаживает меня в теплую пенную воду.
От неожиданности ахаю. Чтобы не намочить волосы, пытаюсь перехватить их в тугой пучок на затылке. Но стоит Климу опуститься в ванну за моей спиной, все это мгновенно теряет смысл.
— Так гораздо лучше. — Откинувшись на бортик, он распластывает меня на своей груди и с облегчением выдыхает.
— Никогда не принимала ванну с мужчиной. — Вздрагиваю от прикосновения сильных рук к животу. Тихо шиплю, когда они скользят ниже.
— Я обязательно займусь всеми пробелами в твоем образовании. — Охреневший «учитель» заставляет меня раздвинуть ноги и тут же толкается указательным пальцем в тесную глубину.
— А-ах... — Выгибаюсь дугой.
— Давай еще один? — на ухо спрашивает Клим и, не дожидаясь ответа, проталкивает второй палец.
— Да-а...
— Пиздец как туго. — Он кусает за мочку и свободной рукой начинает массировать грудь.
Клим не первый раз трахает меня руками. Всю эту неделю мы буквально изводили друг друга самыми смелыми ласками и дарили невероятные оргазмы. Все было так, как я и не мечтала в последние пару лет. И все же сегодня что-то не так.
Клим больше ничего не говорит, но его настроение чувствуется. Этот отель и подготовленная для нас горячая ванна. Эти жесткие пальцы, которые без прелюдии заполняют меня и растягивают. Эта тишина... полная, разрываемая лишь глубоким дыханием и моими тихими стонами. Все будто грань. Предел, которого я так опасалась.
— Ты идеальная. Везде. — Клим гладит меня по подбородку, вынуждая положить голову ему на плечо. — Такая охуенная. — Его рука вновь стекает на грудь и сжимает левый сосок.
— Я не уверена... Не знаю, смогу ли.
Представляю, как глупо это звучит. Мы оба возбуждены. Никто не мешает и не может причинить вреда. Клим — самый безопасный для меня любовник. Даже представить не могу, чтобы он принуждал к чему-то насильно или делал больно. И все равно... старый страх сидит внутри и заставляет бояться.
— Я с тобой.
Клим подхватывает меня под ягодицы, на миг прикусывает за шею. И, не медля больше ни секунды, опускает на член.
В панике хватаюсь за края ванны. Промахнувшись, скольжу по горам пены. Суматошно нащупываю бортики и сжимаю их так сильно, словно хочу раскрошить.
— Расслабься, родная, — шепчет в затылок Клим. — Впусти меня.
Его головка уже во мне. Большая, распирающая. Опытные пальцы подготовили к такому размеру, но дурацкий страх оказался сильнее.
— Умоляю... — Сама не знаю, чего хочу.
Задыхаясь от болезненного проникновения, я до крови кусаю нижнюю губу и, кажется, плачу.
— Умница. — Клим вминает мои бедра в свой пах. Заполняет членом на всю глубину. — Я в тебе. Уже все. В тебе, — повторяет, успокаивая.
— Только не двигайся. Пожалуйста, дай мне минуту. — Пытаясь взять себя в руки, смахиваю с ресниц соленые капли.
Справиться сложно. Внутренний голос шепчет, что я самая плохая любовница на свете. Изуродованная изнутри и фригидная настолько, что даже Клим не захочет больше со мной возиться.
Будто желая добить, подсознание воскрешает в памяти картинки с другими руками на бедрах, с чужим хриплым дыханием и разрывающей болью.
Мои демоны рвутся наружу, заставляя сжаться. Они обнуляют удовольствие и легко, играючи гасят возбуждение. Превращают меня из счастливой женщины в беспомощную бабочку, насаженную на тупую иглу коллекционера.
— Это... Я, — с паузой произносит Клим. — Я люблю тебя, — говорит спокойно и четко.
От признания меня прорывает. Уже не сдерживаю слезы, позволяю им стекать двумя ручьями по щекам и капать в густую пену.
— Ты выбрал не ту.
— Я выбрал самую лучшую.
Вновь чувствую горячее дыхание на своей шее. Клим больше не кусает. Наоборот! Он медленно выписывает языком какие-то узоры. Невесомо целует и дует, как на рану.
— Я худший вариант, чтобы любить.
