Ты и Я - Сводные (СИ) - Сью Ники

— Ой, спасибо, Саш. Так неожиданно, — Соня смутилась. Щеки ее слегка покраснели. Впервые Беляев подумал, что смущение идет не всем. Вот Дашке шло, она становилась жутко милой. А Агеева выглядит мерзко. Приторно.

— Согласен, надо было сказать раньше.

— Ну… — девчонка улыбнулась, оголяя зубы. Идеально ровные, между прочим, белые, будто только от стоматолога. — Лучше поздно, чем никогда, Саш.

— Вот и я так подумал, — Беляев подошел достаточно близко к Соне, многие их заметили. Народ вообще, в последнее время, бурно реагировал на Сашку. Он как магнит притягивал к себе взгляды. Вот и сейчас не остался без внимания. Хотя оно и к лучшему.

— Са…

— Надеюсь, тебе понравится! Я очень на это надеюсь, — прошептал Беляев почти в губы роковой красотке. Затем вытащил руку из кармана, поднес к голове Сони, благо он был выше сантиметров на пятнадцать, щелкнул колпачком, и белая жидкая краска медленно полилась на волосы, лицо и одежду Агеевой.

— Глянь! — послышалось за спиной.

— Эй! Смотрите, — кто-то крикнул.

Соня же стояла неподвижно, будто ей в спину вставили кол или привязали намертво к дереву. Глаза ее, полные изумления, бегали по лицу Беляева, а алые губы тряслись от нервного шока.

— Ну как? — спросил Сашка, усмехнувшись. — Классно, да? Не знаю как тебе, а мне очень нравится.

В ответ последовала тишина. Девчонке словно рот заклеили.

А потом к ним подбежала какая-то учительница с начальных классов. Начала кричать, просить всех разойтись, прекратить снимать на телефоны. Однако Соня продолжала молча стоять на месте, будто у нее под ногами только что разбился целый мир. Будто время остановилось и больше никогда не восстановит ход.

И только, когда народ немного разошелся, Агеева спросила:

— За что? Почему ты… так со мной?

Сашка кинул пустую банку от краски к лаковым туфелькам первой красавицы, отошел немного, и улыбнувшись сказал:

— За Дашку, и за всех тех девчонок, которых ты, психичка ненормальная, посмела унизить! Запомни ты и твои подружки! Никогда, — на этой фразе Беляев повысил голос. — Никогда не смей трогать тех, с кем я общаюсь. Иначе не посмотрю, что ты девушка.

Ждать ответа от Агеевой Саша не стал. Да и у нее на лице все было написано. Шок, сменило негодование, растерянность, а затем в глазах вспыхнула ненависть. Давно пора. Пусть уж лучше ненавидит его, чем лелеет.

— И да, — Беляев уже сделал пару шагов, но зачем-то решил добавить. — Ты и в подметки Даше не годишься. И рядом не стоишь с ней. Да и все в этой конченной школе не стоят. Она мне нравится, слышишь? По-настоящему!

И на душе вдруг так легко стало. Так хорошо. Даже кислород показался каким-то сладким, приятным что ли. Сашка обернулся, хотел уже идти дальше, но замер, потому что возле дверей увидел Нату с Маринкой, а за ними и Игоря.

Он подошел к ребятам, хотя показалось, на крыльях долетел.

— Ну привет, герой-любовник, — усмехнулась Наташа. Без всякого ехидства или негатива. Удивительно и в то же время повеяло ностальгией.

— Кажется, кто-то сейчас взорвется, — влез Игорь, продолжая рассматривать Соню. Она так и стояла, будто статуя. А народ потешался над ней.

— По делом, — подала голос Маринка.

— Злая ты.

— Это не я злая, Игорь. Это их шайка ненормальная.

Диалог сегодня на удивление складывался хорошо, правда, внутри у Сашки все подпрыгивало, словно желе на подносе. Он почему-то боялся. А вдруг Дашки опять не будет? Вдруг Игорь прав, и она не придет больше. Страх настолько овладел им, что когда ребята неожиданно на втором этаже остановились, Беляев едва не влетел другу в спину. Потом отошел, выдохнул, не сразу правда понял, в чем дело.

— Ты бы…

— Лисицына, — тихо, почти не слышно произнесла Маринка.

Сашка моментально весь подобрался, сглотнул и медленно повернул голову. Руки стали льдинами, а по спине побежали мурашки. Вот так ощущения, никогда подобного он не испытывал.

Дашка стояла возле подоконника. Сегодня она была на удивление красивая. Будто Ангел спустился с небес. Волосы переливались от лучиков солнца, а лицо казалось мраморным, как у фарфоровой куклы. Она держала в руках телефон и смотрела только на него, будто никого и ничего вокруг нет. Такая стройная, грациозная, с женственными формами и правильными чертами лица. Почему же раньше Даша казалась другой? Почему в первый и последующие дни, Саша не замечал этой красоты? Почему только сейчас осознал, насколько она идеальная, и насколько сильно хочется забрать ее себе и никогда не отпускать. Поцеловать бы Лисицыну, обнять бы, вдохнуть ее запах и утонуть в ней без остатка.

От собственных желаний он смутился. Но когда признаешь, что попал на крючок, жить как-то проще. Поэтому Беляев уверенно сделал шаг, затем другой, однако тут же остановился.

Из кабинета вышел Царев. Он стоял возле дверей, закинув руки в карманы брюк. Склонил голову на бок и наблюдал за Дашкой, нагло скользил по ней взглядом. Потом и вовсе вытащил телефон, навел камеру на девчонку и кажется, сделал фотографию.

— Что он… — озвучил вслух негодование Игорь.

— Царев сейчас типа Дашу сфоткал? — изумленно воскликнула Маринка.

Сашка снова сглотнул. Стиснул челюсти до хруста, руки в кулаки сжал. Чувство дежавю не иначе. Будто вернулся на два года назад. Будто ступил на дорогу, расправил руки и сам попросил сбить себя автомобилем.

Тем временем Илья подошел к Лисицыной, достаточно близко подошел. Она, наконец, оторвала взгляд от телефона и подняла голову. Он что-то сказал ей, Дашка в ответ улыбнулась. А дальше… дальше, словно дали под дых.

Царев протянул ладонь и аккуратно заправил прядь волос девчонке. Однако руку с ее лица не спешил убирать, она же в свою очередь его не спешила отталкивать. Выглядели они так… так… будто вместе. Словно одно целое, словно принадлежат только друг другу.

Надежда, на которую уповал Сашка медленно таяла, а на ее месте вырастала грустная реальность. Казалось, с каждой секундой он теряет нечто большее, чем эта самая проклятая надежда. Часть себя, наверное.

Дашка улыбалась.

Не ему улыбалась.

Она улыбалась Илье.

А потом коснулась тоненькими пальчиками его волос. Аккуратно поправила прядки, и смущенно так припустила ресницы. Никогда Лисицына так на Беляева не смотрела. Никогда.

В эту секунду что-то надломилось, что-то треснуло. И силы куда-то подевались, и желание воевать с бурей сошло на нет. Будто кто-то прошептал на ушко: «опять не ты».

Сашка развернулся и быстрым шагом направился в другую сторону, свернул за угол, а напротив класса информатики остановился. Сердце прыгало, дышать было тяжело. Может и через силу он дышал. Странное ощущение. Как тогда, два года назад. Хотя нет. Сильней. В тысячу, нет в десять тысяч раз.

Словно стоишь один, держишь в руках частичку чужого человека. Вроде и выкинуть хочешь ее, вроде и отказаться готов, а нет, не получается. Потому что она сидит внутри, и заставляет продолжать испытывать любовь, желание подойти, схватить за руку и утащить куда-нибудь далеко-далеко. Приковать к себе наручниками.

Но в реальности перед тобой лишь эта частичка, а не тот самый человек.

Пустота.

Саша подошел к подоконнику, залез на него и запрокинул голову к потолку. Воспоминания всплывали одно за другим, заставляли сильней сжимать зубы. Будь он девчонкой, наверное, расплакался бы.

Снова не он.

Снова девушка, которую он полюбил, а это была любовь, не иначе… снова выбрала не его.

Хотя чего ожидать? Сам все сломал, сам все разрушил. Поздно понял последствия своих действий, поздно признался себе в симпатии. Поздно. Все произошло слишком поздно.

Вот вроде бы только секунду назад целый мир был в его руках. И вот он уже подобно самой безвкусной картине на аукционе, даже гроша ломаного не стоит.

— Дурак, — прошептал себе под нос Беляев.

Его амбиций, мужества и харизмы хватило на красивые слова, на невольные прикосновения, на настойчивые приглашения погулять, на бессмысленные звонки, которые оставались без ответов. Но почему же не хватило храбрости в нужный момент признаться в своем идиотском поступке, рассказать правду.