Извращённые узы - Кора Рейли
— Нино! — я споткнулась, но он бежал слишком быстро. — Нино, не надо!
Адамо не было в его комнате, которая была еще более грязной, чем в прошлом.
Не останавливаясь, Нино развернулся и бросился вниз по лестнице. Мне удалось догнать его, когда он на мгновение остановился в дверях игровой комнаты. Савио сидел на диване, и Адамо тоже, на этот раз на большом экране шёл бой.
Римо взглянул на него с того места, где он колотил по боксерскую грушу.
— Какого хрена…
Дальше он не продвинулся. Нино подошел к Адамо, растянувшемуся на диване, схватил его за горло и повалил на пол.
— Нино, не надо! Пожалуйста! — я бросилась к нему, пытаясь остановить.
Нино стоял на коленях над Адамо, вцепившись пальцами ему в горло, с выражением абсолютной жестокости на лице. Мускулы на его обнаженной спине напряглись, заставляя Феникса и пламя ожить.
— Ты причинил боль Киаре? — Нино заскрежетал зубами в Адамо.
Римо увидел мои синяки. Он резко спросил.
— Нино?
Голова Адамо покраснела под удушливой хваткой Нино. Он не сделал ни малейшего движения, чтобы защититься, только смотрел на брата глазами, полными страдания, почти отчаянно желая, чтобы Нино положил конец тому, что он начал. Может, Римо тоже заметил это, потому что на мгновение на его лице промелькнуло выражение, которое он показывал только тогда, когда упоминалась их мать.
Затем он схватил Нино за плечо и потянул.
— Нино, прекрати это дерьмо.
Нино не отпускал его до тех пор, пока Савио не схватил его за вторую руку и они с Римо не бросились на него.
Нино отпустил Адамо и позволил Римо поднять его на ноги, пока Савио осматривал младшего брата.
— Ты в порядке?
Адамо никак не отреагировал. Он остался лежать на полу, массируя горло. Его глаза остановились на мне, и снова его лицо исказилось от чувства вины.
— Мне очень жаль, Киара.
— Я знаю. — тихо сказала я.
Я подошла к Нино, чье плечо Римо все еще крепко сжимал, и коснулась его груди.
Через несколько мгновений Нино оторвал взгляд от Адамо и посмотрел на меня, и как всегда гнев исчез в пользу чего-то нежного.
— Я в порядке, хорошо? Адамо не хотел причинить мне боль.
— Что случилось? — Спросил Римо у нас с братом.
Адамо медленно сел и, не сводя глаз с Нино, осмелился встать.
— Это был несчастный случай.
Нино сделал шаг в его сторону.
— Это оправдание может использовать тот, кто не сражался большую часть своей жизни, кто не был знаком с насилием и болью. Но ты, как и я, не причиняешь боль случайно, Адамо.
— Не все так хороши в причинении боли, как ты, и в управлении того, как ты ее подавляешь. — пробормотал Адамо.
— Я хочу знать, что случилось. — отрезал Римо, заставляя меня встретиться с его суровым взглядом.
Нино встал между нами, отталкивая Римо.
— Хватит. — сказала я, шагнув в сторону Нино и повернувшись к Римо. — Нино, ты же знаешь, что Римо не причинит мне вреда.
Римо невесело улыбнулся.
— Почему Адамо оставил синяки на твоей руке?
Адамо смотрел на меня с трепетом, боясь того, что я открою. Каковы будут последствия? Римо ясно дал понять, что не потерпит, чтобы Адамо принимал наркотики, но Адамо их принимал, и не только это, он брал их от наших врагов — иначе и быть не могло.
— Мне совсем не нравится твой взгляд. — прорычал Римо, дотрагиваясь до моей руки, чтобы привлечь мое внимание.
— Это был несчастный случай.
Нино издал тихий горловой звук, глядя на меня так, словно я предаю его.
— Чушь собачья. — сказал Римо. — Один из вас скажет эту чёртову правду, или я серьезно потеряю свое дерьмо.
Послышались шаги, и появилась Серафина с близнецами на руках. Она нахмурилась, глядя на сцену перед собой.
— Тебе лучше уйти. Нам надо кое-что обсудить. — сказал Нино, и Римо кивнул.
Серафина перевела взгляд с меня на Адамо, который слегка улыбнулся ей, и все, о чем я могла думать, это то, что он смотрел на нее, чтобы напомнить себе о пытках, которые он перенес.
Она повернулась, бросив на Римо последний вопросительный взгляд, и вышла.
— А теперь долбаную правду. — сказал мне Римо.
— Я тебе все рассказала.
Римо поджал губы и обменялся взглядом с Нино, который стоял совершенно неподвижно.
— Киара. — предупредил Римо. — Я все еще Капо, и мне нужна от тебя правда.
— Я ничего больше не скажу. Если вы хотите получить от меня больше информации, вам придется использовать свои причудливые навыки пыток.
— Да, конечно, с твоими ебаными оленьими глазами, смотрящими на меня, как сломанный щенок. Ты не хуже меня знаешь, что мы с Нино не можем нанести вред ни одному твоему непослушному волоску.
Я знала, что Нино не сможет причинить мне боль, и всегда подозревала, что Римо, по крайней мере, поколеблется, прежде чем причинить мне боль, но когда он признал, что не способен причинить мне боль, я почувствовала тепло.
Подумать только, я так боялась стать Фальконе, выйти замуж за Нино, когда это дало мне человека, который любил меня, и братьев, которые значили для меня больше, чем мои кровные родственники.
И прямо сейчас эти братья были на грани нападения друг на друга. Савио выглядел ошеломленным всем происходящим.
Римо подошел к Адамо.
— Тогда тебе придется вместо этого открыть свой гребаный рот.
— Я же тебе сказал. Это был несчастный случай. Если ты мне не веришь, почему бы тебе не закончить начатое Данило и не сжечь остатки моей татуировки?
Адамо толкнул его предплечьем в сторону Римо.
Верхняя часть татуировки с рукояткой ножа и частью глаза исчезла, сменившись узловатыми ожоговыми шрамами. Это придавало остальному глазу, который оставался печальным, унылый взгляд.
Римо напрягся.
— Ты дал мне клятву. Ты должен сказать правду.
— Римо спас тебя дважды, Адамо, может, ты должен быть благодарен. — холодно сказал Нино.
Было больно видеть братьев такими, видеть, как они страдают. Я не была уверена, поможет ли им правда. Я не могла себе представить, как это возможно. Употребление наркотиков Адамо поставит Римо в невыносимое положение, особенно если мои подозрения верны.
— Может, ему не следовало спасать меня. — сердито сказал Адамо, затем протиснулся мимо Савио, схватил ключи от машины и выбежал на улицу.
— Какого хрена? — воскликнул Савио.
Римо и Нино посмотрели на меня, и у меня внутри все сжалось.
— Это как-то связано с ожогами от сигарет? — спросил меня Нино.
Римо и Савио уставились на него.
— Какими ожогами? — прорычал Римо.
Савио
