Во власти теней: омуты прошлого - Вера Эпингер
— Хорошо, — сказала зачем-то.
Мне пришло в голову, что Градов знает что-то, о чём я даже не догадываюсь, но не спешит делиться информацией.
Наше совместное появление в офисе больше никого не удивляло. Кажется, коллеги привыкли к частым визитам Градова.
— Добрый день, Маргарита, — он сразу направился к начальнице. — У меня есть серьёзный разговор, и я бы хотел, чтобы на нём присутствовал Иван Иванович. — Дверь в кабинет Маргариты не была закрыта, и я, освобождая сумку от документов на своём рабочем месте, прекрасно слышала беседу.
— Здравствуйте. В чём дело? — Маргарита всё-таки закрыла дверь, приглушая звуки.
Включив компьютер, я села и откинулась на спинку стула. В груди холодной волной растеклось нехорошее предчувствие. Какие у них могут быть дела? Я сомневалась в том, что тема разговора окажется рядовой. Чтобы хоть как-то собраться в кучку, взяла со стола кружку и налила крепкий кофе.
Горбылёв прошёл мимо меня и скрылся в кабинете Маргариты. Не спорю, мне хотелось знать, о чём они говорят, ибо любопытство всегда было неотъемлемой частью меня. Я не любила подслушивать, но именно сейчас чёрт дёрнул… У кабинета Маргариты и переговорной была общая тонкая стена, ибо когда-то они представляли собой единое помещение, в последствии разделённое, и я, устроившись на диванчике, прислушалась.
— Я имел весьма интересный разговор с замом гендиректора по экономике и финансам, — голос Градова звучал приглушённо. — Они намерены оптимизировать расходы и пересмотреть действующие обязательства.
— Вы заботитесь о судьбе нашего договора? С чего бы это? — я впервые услышала, что Маргарита не скрывает неприязни к Градову. Она всегда держала себя в руках, не позволяя эмоциям вырваться наружу.
— Я напрямую заинтересован в продолжении вашего сотрудничества с «Тяжмашем».
— Кристина? — Горбылёв не сколько спрашивал, сколько констатировал факт.
— Кристина. Она не намерена покидать вашу конторку, — некоторая брезгливость в голосе Евгения царапнула слух, — а потому потеря столь крупного клиента может негативно сказаться как на её самореализации, так и на доходах.
— Вам не стоит об этом беспокоиться, — Маргарита явно испытывала неудовольствие от тона и слов Градова.
Кофе так и стоял нетронутым на журнальном столике. Я вся обратилась в слух.
— Давайте вернёмся к теме, — Иван Иваныч старательно спасал положение. — Почему вы уверены, что расторгнут именно наш контракт?
— По той же причине, по которой я вообще вошёл в это дело.
Неудивительно. Тут и гадать не надо — если я догадывалась, что Градов делится частью своего гонорара, то теперь это стало ясно, как белый день. Большая шишка, поспособствующая привлечению его адвокатской конторы, не захочет терять «откат». А значит, мы в первую очередь пострадаем мы.
Я не захотела слушать дальше. Подхватила кружку и вернулась за рабочее место. Первый глоток кофе дал понять, что напиток остыл, но мне было наплевать. Во рту и так стало кисло от обиды. Я в это дело вложила всю себя! Да если бы не мы, «Тяжмаш» давно распрощался со своими деньгами. И вот так они хотят отплатить нам?
А Горбылёв? Они его тоже «попросят» с должности конкурсного управляющего? Вряд ли… он просто так не уйдёт, а снять добросовестного управляющего невозможно. Иван Иваныч вдруг стал гарантией того, что с нами не смогут просто так распрощаться.
Градов вышел из кабинета.
— Не удивлюсь, если завтра вам назначит встречу Кротов.
Он встретился со мной взглядом и… подмигнул. Я аж опешила — как-то не вязалось его игривое настроение с событиями сегодняшнего дня.
— До вечера, — на секунду задержался у моего стола и покинул офис — уверенной походкой, с прямой спиной в идеально сидящем пиджаке, унося с собой едва уловимый шлейф терпкого парфюма.
Ни Маргарита, ни Иван Иваныч не обмолвились о произошедшем разговоре, и если бы я не подслушала, то так и оставалась бы в неведении. Впрочем недолго. Ибо, как и обещал Градов, Кротов вышел на связь. Да не завтра, а аж сегодня вечером. И даже приехал под самое окончание рабочего дня.
На этот раз начальство не стало закрываться в кабинете, а весьма открыто устроилось в переговорной. Неудивительно, что в нашем коллективе вдруг воцарилась тишина, нарушаемая только стуком клавиш. Впрочем, я не услышала ничего нового для себя. Разве что, как и догадывалась, руководство «Тяжмаша» не торопилось разрывать с нами всякие отношения.
— Зарипова, наш зам по экономике, очень щепетильна к таким вопросам. Она посчитала, сколько мы вам выплатили за годы работы по делу, и осталась недовольна. У неё очень сильное влияние на генерального, так что нам придётся несколько пересмотреть условия сотрудничества. Мы предлагаем уйти от абонентской платы и прописать в дополнительном соглашении гонорар успеха, процентов десять от той сумы, что мы получим от должника.
— В принципе, это условие уместно, — слово взял Горбылёв, — основные споры уже пройдены, по факту нам остаётся получить деньги по исполнительным производствам, продать имущество и можно распределять конкурсную массу. Ещё останется отстоять требование по субсидиарке, но с этим проблем возникнуть не должно.
— Допустим, — в голосе начальницы зазвенели деловые нотки. — Тогда у меня возникает следующий вопрос: что с другими делами, которые мы обсуждали?
— Тут всё по-прежнему, все договорённости остаются в силе. До них рука Зариповой ещё не дотянулась, так что работаем.
Пожалуй, самое забавное во всей этой ситуации оказалось то, что вопрос расторжения договора с Градовым даже не поднимался. Видимо, вездесущее Око замдиректора по финансам умело не видеть то, что могло разозлить высокопоставленных лиц. Умно, очень умно.
Дома я не стала выспрашивать у Градова подробности, а особенно то, откуда он узнал о предстоящем визите Кротова. Хотела, конечно, но не стала. Мне было проще жить в неведении, не задумываясь, с какими людьми он общается, чтобы иметь подобные знания.
— Сегодня я заезжал в палату, — огорошил Градов, зайдя ко мне в ванную. День выдался насыщенный, и, набрав полную ванну горячей воды, я закинула в неё бомбочку с кокосовым маслом. Мне нравился, как его запах раскрывался на коже.
Ещё мне нравилось погружаться с головой: закрыть глаза, задержать дыхание и нырнуть на самое «дно», ощущая как молочная вода принимает в свои объятия. В такие моменты накрывало спокойствием, длившемся столько, на сколько у меня хватало дыхания.
— И как? — я вынырнула и убрав с лица мокрые волосы, села, прижавшись спиной к бортику.
Градов, как заворожённый, любовался мной. Его взгляд задержался на обнажённой груди и стал таким похотливо-откровенным,
