Он - моя тайна - Оливия Лейк
— Любишь? — переспросила я. — Когда любят — не изменяют любимой!
— А любимая должна заметить, что любимый изменяет, а? — Женя резко подскочил, схватил меня за плечи, встряхнул с силой. — Жена должна такое чувствовать? Или жене похуй?!
— Не смей меня винить, понял! — я дернулась, но тщетно. — Я любила тебя…
— Не ври!
Я на носки привстала, схватила его лицо и громко крикнула:
— Я любила тебя! И могла бы любить сильнее, если бы ты не душил меня своей подозрительностью. Но того, кем стал, я ненавижу! После всего, что узнала… Сколько их было, а? Сколько? — Я хотела знать. Я смотрела ему в глаза. Я не дам ему солгать! — Сколько было женщин?
— Дина…
— Сколько? — крикнула я.
— Достаточно! — Женя тоже кричал.
— Достаточно, — я ударила его. — Достаточно… — и еще. — Достаточно! — затем снова. На его щеках алели следы моих ладоней, но он совсем не пытался перехватить мои руки.
— Ты сама-то ночью, где была?
— Ты знаешь, где и с кем.
— Сука.
— Пускай так. Но я приехала в клинику, чтобы рассказать. Я не собиралась лгать тебе. — Обычно я не жестока, но сейчас желала сделать ему больно. — Я ведь не хотела работать с Барсовым, я отказала ему. Но когда понадобились деньги, пришла. Это ты, понимаешь? — Я взяла его ладони в свои. — Ты своими руками толкнул меня в его объятия. Это все ты!
Женя рвано и быстро дышал, глаза практически черными стали, а вены на руках вздулись. Мы оба были как оголенные нервы.
— Он отец Матвея?
Я молчала.
— Отвечай.
Пусть мучается догадками!
— Я сказал отвечай! — и стиснул мои ребра до хруста.
— Да! Да! Да! — психанула я, затем обессилила. Словно выключили меня. Уйти мне нужно. Невозможно, больше рядом находится. — Я ухожу, Жень, — руки его отцепить от своей талии попыталась. — На развод сама подам. Мне ничего не нужно, только наши с Матвеем вещи соберу. Самое необходимое.
— Блудный папа вернулся и тебя уже не нужно спасать, верно?
— Отпусти меня, — мне стало тяжело дышать от его крепких объятий.
— Нет, красавица моя. Ты никуда не уйдешь.
— Женя, пожалуйста, дай мне уйти…
— Нет, — и он грубо к губам моим прижался. Я вздрогнула от неожиданной боли в ноге. — Ты никуда не пойдешь. Я докажу, что только я люблю тебя любую: и леди, и шлюху.
Глава 32
Макс
Дина закончила разговор. Я отложил телефон и крепко задумался. Переживает. Нервничает. Тяжело ей. Наверное, так и должно быть, когда жизнь меняешь, но меня коробила эта нерешительность. Если любишь, разве будешь сомневаться?! Да, мне казалось, что нет ничего сложного для Дины: дам ей и мальчику все, любить буду, заботиться, помогать во всем и поддерживать. Конечно, напрягало, что Савина не выкинуть из жизни, отец все-таки, но ради Дюймовочки своей стерплю. У нее есть прошлое, от этого никуда не деться. Моя вина в том, что потерял ее, позволил другому место мое занять. Но теперь-то все правильно будет.
Я открыл ноутбук и начал выбирать, что еще нужно купить. Ребенок у меня теперь вроде как будет. Дине пока не сказал, что умудрился за день оформить сделку по покупке жилья. Теперь у меня есть дом. У нас есть дом! Мой лофт на Набережной не подходил для семейной жизни, а уютный коттедж в Сколково очень даже. Современный экологичный район, есть хороший лицей для Матвея, а если перевод в другую школу станет проблемой, то на машине с водителем ехать не больше получаса на запад Москвы.
Я долго выбирал между «Sony PlayStation» и «Xbox», но так и не смог определиться, поэтому заказал обе приставки. Думаю, Матвей оценит. Я не очень хорошо представлял, с чего начать общение с ним — совсем нет опыта, — поэтому попробую зайти с малого и веселого. Надеюсь, мальчик не будет сильно уж в штыки меня принимать. Я сам сын разведенных родителей, знаю, какого это. Но я был старше, на горизонте совершеннолетие маячило. Я не был привязан к родителям и их решениям: мог легко уйти в собственное плавание, что в принципе и сделал.
От мук выбора меня отвлек видеозвонок. Дюймовочка звонила. Соскучилась уже. Я тоже. Принял вызов и завис. Сначала вообще не понял, что это. Ощущение, что звонок случайно пустили: тихие голоса, какое-то мельтешение перед экраном, хаотично движения… Это спальня, простыни, тела. Обнаженные…
— Не понял, — проговорил, когда тонкие руки обнимавшие мужчину, увидел. Сглотнул. Длинные черные волосы закрывали ее почти полностью, но это прерывистое дыхание, тихие стоны, шепот…
— Люблю тебя, Дина… Люблю…
— Женя… — ее голос, ослабевший от желания, сердце мне разорвал. Душу в клочья. Ее телефон упал экраном вниз, но я все еще слышал пошлые звуки секса.
— Блядь! — не выдержал и швырнул мобильный в стену. — Сука! — ноутбук отправился туда же. Я вскочил, к херам перевернув стеклянный столик. Везде осколки, острые и опасные, таким же я сейчас был изнутри.
Кинула меня. Снова. Это билось у меня в висках. По венам ядом черным расходилось. Как тогда, с Полонским. Да, он не трахнул ее, но она позволила ему касаться себя, раздевать и целовать! Еще не факт, кто отказался идти на максималку. Может, Сам Вадим. Сучка. Я злился. Я ненавидел ее. Дюймовочка, красавица, нежная девочка. Какой же я идиот. Не был я мужчиной ее жизни. И не буду никогда. Вот и сейчас выбрала не меня.
Я дышал быстро и часто. Гнев глаза застилал. Разрывало изнутри желание к ней рвануть и убить обоих. За что? Муж и жена ведь, им положено супружеский долг исполнять. Да похер! За мои глупые мечты. Разбитые надежды. Любовь, которая никогда не будет взаимной.
В дверь постучали, и я как пацан желторотый бросился открывать. Вдруг это дурной сон, и Дина приехала ко мне.
— Какого черта забыла здесь?
Ко мне постучалась нихрена не сказка. Суровая, блядь, реальность.
— Поговорить пришла, — Влада решительно шагнула навстречу. — Ты реально меня уволил! За что?
— Ты знаешь за что. Проваливай давай.
Настроения миндальничать не было. Я подошел к сундуку, который мини-баром мне служил, схватил бутылку виски, зубами выдернул пантовую пробку и пить начал. Напьюсь и забуду все. А может, сдохну. Не знаю даже, что предпочтительней. Как же, блядь, это развидеть? Как?!
— Макс, ну прости. Не хочу с тобой ссориться. Хочешь, извинюсь перед Диной? Перед мужем ее?
Ее имя в красный все окрасило. Я как бешенный бык копытом грести начал.
— Не хочу слышать ни про него,
