Ходит черная королева - Юлия Николаевна Николаева
– Над этим уже работают. Ирина, где тебя с ним черт свел?
– Да так… Есть у нас один знакомый.
– Карташов?
Я вспомнила тот вечер в клубе. А ведь они действительно знакомы. Не то чтобы я этого не понимала раньше, но просто чтобы пойти в клуб и снять там проститутку на пару, нужно все-таки находиться в более-менее доверительных отношениях. Почему же я была такой дурой и не слушала, о чем они говорили? Спрошу Ветра – он точно не расскажет, еще подозревать что-то начнет. И все-таки я чувствовала, что зацепила нужную ниточку. Кто бы ни был этот Вострицкий, он явно имеет отношение к происходящему.
– Нет, Кирилл тут ни при чем. Послушай, – отмахнулась от собственных мыслей, пытаясь сосредоточиться на разговоре. – Позвони, как узнаешь больше о Вострицком, ладно? В любое время, я поздно ложусь. И можно еще просьбу?
Я закусила губу, Вадим вздохнул, но сказал:
– Конечно.
Я осознавала, он чувствует себя виноватым за случившееся, я этим пользуюсь. И это он понимает. И все-таки соглашается. Ну тоже попытка искупить свою вину. Пусть искупает, вдруг получится. Хотя слабо в такое верится.
– У Карташова есть домработница, зовут Аня, на вид лет тридцать-тридцать пять. Мне нужно знать, где сейчас проживает ее мать. Реально это добыть?
– Конечно.
То, как он уверенно сказал, вселяло надежду. Да, Вадим не Ветер, но у него тоже есть связи и возможности. И главное, он готов помогать. Так что будем пользоваться.
Конечно, я помнила все доводы Ветра и была с ними согласна. То, что случилось много лет назад, никуда не денется, но внутренний голос упорно твердил, что я должна разобраться в той истории. Возможно и потому, что Ветер так упорно не хотел мне об этом говорить.
Я была уверена, он уже узнал, как звали погибшую невесту Савицкой, возможно, он даже знал это еще до того, как о ней зашел разговор. Насколько глубоко Саша во всей этой истории – вопрос, на который у меня пока нет ответа. Но если он упорно о чем-то молчит, то это хороший повод обратить на это внимание.
В этот вечер ни Вадим, ни Саша не объявились. Я все пыталась сопоставить все имеющиеся данные, но они упорно не сходились. Вроде бы все логично, а нет, раз, и где-нибудь очередная дыра вылезает, из-за которой расходится все. Определенно, я чего-то не понимала, не хватало каких-то важных звеньев, и я очень надеялась, что история о погибшей невесте поможет. Черт знает, как, конечно, особенно к пропаже Милы и Кати. Надеюсь, они все-таки живы, очень хочется в это верить.
Вадим позвонил утром, я как раз позавтракала и пила чай, задумчиво пялясь в стену.
– Узнал что-нибудь? – спросила с надеждой.
– Да. Маркова Анна Сергеевна, работает в загородном доме Карташовых-Савицких около года, не замужем. У нее отдельная квартира, мать живет в том же районе. Ломоносова, 16–45. Зовут Антонина Николаевна Маркова, не работает.
– Супер, спасибо тебе, Вадим. Ты очень помог.
– По Вострицкому данные обещали тоже с утра, так что как будут, я тебе маякну.
– В которой раз спасибо.
– Не за что. Я только надеюсь, что ты не вляпаешься в плохую историю.
– Я тоже надеюсь.
– Ирин, – его голос стал серьезнее. – Если вдруг что-то подобное произойдет… Просто знай, что ты можешь мне позвонить. Я тебя не брошу в беде.
Я помолчала несколько секунд, чувствуя в горле ком.
– Спасибо, – сказала все же.
– И это не потому, что я плохо поступил. Ты действительно мне дорога. Как бы там ни было в прошлом, как бы мы ни расстались… Я… На самом деле я никогда не ненавидел тебя. И не мог судить за то, что ты решила разорвать наши отношения. Я сам не уберег их…
– Давай не будем, Вадим, – перебила я. – Это прошлое, пусть оно остается в прошлом, да? Нет смысла думать о том, что было и как могло бы. У нас другая реальность. Ты женишься, и надеюсь, будешь счастлив.
Снова возникла пауза, я стерла выступившие слезы. Надеюсь, по голосу непонятно, как меня размазало.
– Я позвоню, когда будет информация, – ответил Вадим и положил трубку.
И от этого почему-то сдавило в груди еще больше. Почему кажется, что он не чувствует себя счастливым? Надумала из-за его покаянного тона? Из-за того, что он не поддерживает разговор о браке? Так может, просто не хочет обидеть. Странно было бы всерьез обсуждать его свадьбу с дочерью мэра. Красивой длинноногой блондинкой, которая подходит ему куда больше, чем наивная Иринка, до сих пор рисующая картинки на фрилансе.
– Вот и все дела, – пробормотала я и стала собираться.
Район улицы Ломоносова находился хоть и далековато от центра, но являлся вполне престижным. Часть его была застроена новыми домами, но мать Анны жила в старой застройке. Возможно, дочь просто купила себе жилье неподалеку, когда появилась возможность. Интересно только, откуда у нее такая возможность, неужели Карташов так хорошо платит?
Они вместе почти год, то есть она только устроилась на работу и сразу оказалась в его постели. И он, конечно, дает ей денег сверх заработной платы, в этом у меня нет сомнений, он ведь сам сказал, что готов ее обеспечивать. Но не готов ради нее развестись и жениться. А еще быть верным не готов, иначе бы Аня так не дергалась при моем появлении.
В любом случае это ее выбор, пусть живет, как хочет. Меня это не касается.
Антонина Николаевна Маркова оказалась милейшей женщиной, это я поняла, как только она открыла мне дверь. А самое главное, она определенно скучала и была рада поговорить с кем угодно, о чем угодно. В том числе и с помощницей следователя о падении Алены Дмитриевны Савицкой из окна. Ее даже не смутил тот факт, что она давно у них не работает.
Дама усадила меня пить чай, выставила кучу сладостей и начала с удовольствием вспоминать прошлое. Я пихала в рот печеньки, запивала чаем, и тихо радовалась тому, что так удачно зашла.
– Вот знаешь, ничего удивительного, – она приложила руку к груди. – Алена после возвращения из своего путешествия малость того, – тут Антонина Николаевна покрутила пальцем у виска. – Это все заметили, не только я. Но лично для меня новое амплуа стало просто невыносимым, вот я и ушла. На старости лет слушать эти придурковатости, оно мне надо? Лучше бы оставалась, как и раньше, высокомерной каргой.
Я вздернула брови в удивлении:
– Каргой?
– Ну да. Это она после просветления
