Её вина (СИ) - Джолос Анна

– Потому что я против, – заявляю прямо. – Не хочу, чтобы моя сестра имела связь с преступником.

– С преступником? Да ты чё такое говоришь? – сперва Лёша как-то теряется, но правда ненадолго. Он быстро берёт себя в руки и несколько секунд спустя уже нервно посмеивается и дёргает головой. – Ты чё, Гром, умом двинулся?

– Ты дурака-то из меня не делай! – цежу сквозь зубы, начиная терять терпение.

– Да о чём ты, бро? – делает глаза по пять рублей и давит из себя улыбку, больше похожую на оскал.

Я давно знаком с Бондаревым. Мы росли в одном дворе. Вместе ходили в школу, играли на площадке в футбол. Вместе забирались к девчонкам в общежитие педучилища, пробовали первую сигарету и по мелочи дебоширили. Вместе встречали рассвет на выпускной. Я знаю Лёху как облупленного. Вот и сейчас за маской веселья скрывается досада и злость. Я это чувствую и прекрасно вижу.

– Хватит делать вид, что ты не понимаешь, о чём идёт речь! – повышаю я на него голос.

Проходящая мимо медсестра недовольно косится в мою сторону.

– Да-к я реально не соображаю, какого чёрта ты на меня наезжаешь! – возмущается он.

И всё-таки я не выдерживаю. Меня прямо бесит его рожа и то, как он косит под идиота. Замахиваюсь, и среагировать Бондарев, увы, не успевает. Валится костыль. Едва не заваливается на пол от неожиданности и Лёша.

– Какого хрена опять? – гундосит он, прижимая ладонь к разбитому носу. – Ты озверел в край? Сука, как больно…

Прихрамывая добираюсь до противоположной стены, хватаю Бондарева за футболку и склоняюсь к его лицу.

– Чтобы я тебя не видел рядом с моей Женькой! Понял? – трясу его, не обращая внимания на усилившуюся боль в ноге. – Я тебе доверял, Лёш. А ты…

– А чё я? Ты задолбал руки распускать, думаешь, если инвалид, то всё тебе можно? – вытирает кровь тыльной стороной ладони и скулит.

– Инвалидом будешь ты, если ещё хоть раз к ней подойдёшь! – открыто угрожаю я. – Совсем конченый, ворованное кольцо подарил моей сестре!

– Что за бред? Я его купил! – хлюпая носом, уверяет он.

– Купил говоришь? – закрываю на пару секунд глаза, чтобы успокоиться. Потому что неконтролируемая злость волнами клокочет в груди. Закручивается вихрем и грозится выплеснуться наружу. – А заодно и всё это «купил»?

Достаю из кармана горсть украшений: кулон на цепочке, несколько колец, среди которых и то, которое он «подарил» Жене.

Хлопает глазами, пожимает плечом.

– Ну купил у наших местных и чё…

– Да не ври мне! – снова грубо встряхиваю его я.

– А я и не вру…

– Ты ведь был там, верно? Опять за старое, да? – напираю я на него.

– Чё ты несёшь…

– У тебя ведь и нож раскладной есть, – осеняет меня внезапная догадка. – Им ты угрожал девушке?

– Какой девушке, ты спятил? – пытается отодрать мои руки от своей худи.

– Ну ты и мразь, Алёша… Давно про тебя слухи ходили, а я всё не верил. Ты же говорил, что не общаешься больше с той компанией!

– Молодые люди, что вы себе позволяете? Это что ещё за побоище вы тут устроили? – ругается медсестра, оказавшаяся поблизости. – Немедленно прекратите! Отпустите его, Громов!

Качаю головой и резко разжимаю пальцы. Лёша, с трудом сохранив равновесие, принимает из рук молодой медсестры полотенце.

– Здесь все признаки того, что сломан нос. Вам нужно в травмпункт. Пойдёмте я вас отведу, – осматривая его, сообщает она. – За мной идите.

Оно и к лучшему. Пусть убирается, пока я не переломал ему все кости.

Перехватывает мой осуждающий взгляд.

– Не докажешь ничего, – заявляет он с усмешкой и, проходя мимо, нарочно задевает меня плечом.

– Ты в этом так уверен?

– Уверен, – отзывается Бондарев. – Это твои фантазии, Громов. Так что оставь их при себе.

Урод, ну какой же урод!

– Я вообще-то жду вас, молодой человек! – кричит ему медсестра с другого конца коридора.

– Но как ни крути, Макс, а я тебя поимел, – глумливо бросает он, направляясь к ней. – И сестрёнку твою, и тебя...

Эти слова подобно взрыву самодельной бомбы моментально заставляют кровь вскипеть. Бросаюсь на него. Хватаю за фуболку и отшвыриваю к стене. После чего прикладываюсь, что есть сил. Бью этого ублюдка куда попало: лицо, печень, рёбра. Тот, изловчившись, ударяет меня в ответ, задевая скулу.

- Это за Раевскую! - орёт он.

Господи. Вспомнил одноклассницу... Когда это было!

Подумать только... Столько лет точил зуб за то, что девчонка выбрала не его!

Медсестра начинает визжать и звать на помощь. Люди вокруг галдят, кто-то пытается залезть между нами. Мы же, вцепившись друг в друга, кажется, не замечаем ничего и никого.

– Громов, хватит! – вопит под боком медсестра. – Лёнь, разнимай их, срочно разнимай!

– Сука! – сплёвывая кровь на плитку, орёт Лёша.

– Урод…

– Парни, немедленно прекратите! – пыхтит анестезиолог, пытаясь оттолкнуть меня от Бондарева. – Да ну Громов, вашу ж мать, перестаньте!

– Максим, не надо! Пожалуйста! – а это уже Женька, очень некстати приехавшая на выписку.

– Вы с ума сошли, Громов? – возмущается Нестеров, отодвигая меня в сторону. – Вы же после операции! Да как вы вообще додумались до такого…

– Женя, сюда иди. Поговорить надо, – кричит ей Бондарев, которого уводят подальше. – Женя, не слушай его!

– Убирайся отсюда, – ору я в ответ, хватая сестру за руку.

К несчастью, за развернувшимся представлением наблюдает весь второй этаж. Только ленивый не прискакал на шум, чтобы поглазеть на происходящее.

– Расходимся! Чего столпились? – охранник пытается разогнать собравшийся в коридоре народ.

– Максим… Ты как, в порядке? – Женька заглядывает мне в лицо.

– Только попробуй к нему подойти, – предупреждаю я. – Только попробуй, Жень. Клянусь, не прощу тебе.

– Я не пойду, не пойду, – обещает она. – Максим, давай вернёмся в палату, прошу.

– Его нет для тебя, поняла?

– Поняла, – голос дрожит, а в глазах стоят слёзы.

– Держи, – Захар протягивает мне костыли и косится в сторону Бондарева. Того под руки уводят в травмпункт.

Его окровавленная морда – прямо бальзам на душу. Вломил я ему неплохо, но и этого, как по мне, недостаточно.

– Идём, пожалуйста, – плачет Женька.

********

– Вы совсем головой не думаете? – причитает всклокоченный и взбешённый Нестеров, влетевший в палату пятью минутами позднее. – Вам беречь себя надо! А если бы нога пострадала?

– Ну не пострадала же, – беззаботно отмахиваюсь я.

– Нет ну что за легкомыслие? Мы тут, можно сказать, ювелирной работой занимаемся и для чего? Вы хоть понимаете, какому риску себя подвергли, затеяв эту драку?

– Доктор, спасибо за заботу, но это моё личное дело! И где там подписанные вами бумажки? Я уезжаю домой, осточертела уже ваша больница! – открываю сумку, оставленную на кровати, и швыряю туда разрывающийся телефон.

Мать. Как будто чувствует. Хорошо хоть она всего этого не видела.

– Безобразие просто! – возмущённо ворчит щуплый старикашка, исчезая за дверью.

Надеюсь, что он пошёл оформлять мне выписку. Страсть как хочется свалить...

На какое-то время в палате воцаряется молчание. Недовольно разглядываю белую футболку, испачканную кровью «друга».

– Твою… за ногу? Чего уставились? – зло обращаюсь я к присутствующим. – Что вообще вы все тут делаете? Я же сказал, чтобы не приходили. Вот ты конкретно какого лешего опять явилась?

Барских, к которой я собственно обращаюсь, так и стоит, ошарашенно на меня глядя. То ли напугана, то ли что… Молчит к тому же, словно воды в рот набрала. Не знаю почему, но сейчас я очень на неё злюсь.

Молчит и Оля. Сжимает в руках дурацкие цветные шары, покачивающиеся от сквозняка, и хлопает глазами.

Устроили чёрт-те что, ей богу! .

Женька понуро опускает голову и робко топчется на месте.

– Оставьте меня одного. Оля, дай ключи от нашей квартиры, поеду туда.

– Так это… – мямлит она, растерявшись.