Мой злой Фей - Маргарита Дюжева

Осторожно, стараясь не разбудить хозяина, укладываюсь обратно и со счастливой улыбкой носом в него утыкаюсь. Как приятно! Его запах успокаивает, обволакивает и мне кажется, что самое уютное и безопасное место в мире — его объятия.

Подремала еще немного, но заснуть окончательно не смогла — сын проснулся и начал буянить. Пинал меня, а заодно и Лукьянову прилетело, потому что животом к нему прижималась.

— Дерется? — сонно пробубнил, не открывая глаз.

— Да, — отвечаю шепотом, боясь разрушить очарование момента.

— Ну-ка не хулигань, — руку на живот положил, прижимая теплую ладонь, погладил легко, и малыш замер, притих, прислушиваясь к его голосу.

— У тебя не забалуешь, — не смогла удержать иронии, — мигом уму разуму научишь.

— Да. Только с тобой этот номер почему-то не прокатывает. Вечно творишь не пойми что и на нервах играешь.

— Это чтобы тебе жизнь медом не казалась, — снова прижимаюсь к нему, обнимаю крепко-крепко, жмурюсь от блаженства, чувствуя себя самой счастливой женщиной на свете.

Эпилог

Эпилог

– Это конечно весело, – ворчит мой Фей, забираясь в гору, то и дело поскальзываясь и размахивая руками, – но теперь мне придется вытряхивать снег не только из-за шкирки, но и из других труднодоступных мест.

– Да ладно ворчать. Тебе ведь понравилось, – смотрю на него и насмотреться не могу. Взъерошенный, растрепанный, румяный, и в глазах огни полыхают.

Да-да, я все-таки вытащила на горку и заставила его прокатиться. Он честно сопротивлялся и пытался сбежать, спрятаться за своей работой. Но это был неравный бой между ним и беременной мной. У него не было шансов избежать своей участи.

Мы отправились в парк поздно вечером, когда на горке уже никого не было, чтобы покров ночи скрыл «невиданный позор руководителя высшего звена». И я, покатываясь от смеха, наблюдала за тем, как суровый грозный Злыдень, ворча себе под нос, усаживается на розовую ледянку с веселыми единорогами – другой попросту не нашлось, и катится вниз.

– Ничего мне не понравилось, – продолжает ворчать, но я-то вижу, как бурлит тот мальчишеский задор, который в каждом мужчине до самой старости живет.

– Ладно тебе, не оправдывайся. Я бы с радостью к тебе присоединилась, но никак, – расстроено развела руками.

– Следующей зимой, – произносит убежденно Лукьянов, – втроем на горку будем ходить.

Не сомневаюсь. Все у нас будет: и горка, и прогулки, и походы. Из моего трудоголика выйдет отличный отец. Лучший на свете.

Мы уходим из парка, снова катаемся по вечернему городу и напоследок заходим в магазин, потому что мне опять захотелось экстравагантных вкусняшек: сосисок с кленовым сиропом, торт с чесноком. В общем, не знаю чего именно, но чего-то хочется.

Бродим между полок, лениво подкладывая товары в тележку, и тут меня привлекает отдел с красивыми коробками, банками, упаковками и прочей дребеденью.

– Я посмотрю тут, – киваю на полку, а Тимофей проходит дальше, к мужскому отсеку, где всякие штуки для машин продаются.

Пока выбирала красивую коробочку, даже забыла о том, что хотела что-то вкусное. Долго копалась, крутила в руках то одно, то другое. Наконец остановила свой выбор на красивой круглой коробке, расписанной в стиле гжель. Она будет прекрасно смотреться на нашей кухне.

Взяв коробочку, выхожу в большой проход между рядами. Фея нигде не видать. Звать его неудобно, поэтому не торопясь бреду вперед, высматривая его по сторонам. И вот подойдя к очередному повороту, вижу такую картину: Лукьянов стоит ко мне спиной, а к нему бодрой слегка вихляющей походкой направляются мои бывшие соседи. Те самые сливки пролетариата, что в хмельном угаре залили мою квартиру. С одной стороны, я благодарна, ведь именно благодаря этому событию свершился мой переезд к любимому мужчине, и началась наша с ним счастливая жизнь. Но с другой! Я находилась с ними в состоянии холодной войны. Они меня затопили! Та белая титька на потолке мне до сих пор по ночам снится!

– Добрый день, уважаемый Тимофей Андреевич, – сипит Зоя, галантно улыбаясь во все свои четыре зуба.

Ничего себе! Откуда она его знает?

Фей к ним оборачивается, смотрит так хмуро, сумрачно, меня не замечает, а я и не спешу выходить из своего убежища. Наблюдаю за происходящим сквозь просвет между кастрюлей.

– Добрый, – Лукьянов сама сдержанность, но я заметила, как нервно дернулись плечи, когда он услыхал прекрасную нимфу, – чем обязан?

– Да вот хотели попросить немного наличности, так сказать по старой памяти.

Это по какой такой старой памяти? Вся в слух превратилась и нос любопытный чуть дальше высунула.

– Насколько я помню, мы в расчете, – любимый голос стал еще на несколько градусов прохладнее.

– Так-то да., – замялись горе-соседи, – Но…подумали мы тут…на досуге…маловато будет.

– Маловато? – снова на свет выбрался Злыдень, оттеснив миролюбивого Фея в сторону, – ремонт в вашей дыре, которую, я уверен, вы снова засрали, и пятьдесят тысяч наличными. Маловато?

– Мы все сделали, как договаривались. Затопили соседку!

– А я заплатил, как договаривались. На этом предлагаю считать наше взаимовыгодное сотрудничество завершенным.

Ах, ты ж Фей недоделанный! Ну, погоди, я тебе дома устрою!

Выплываю из своего убежища и иду к ним, привлекая к себе внимание громким покашливанием.

Лукьянов в лице меняется. Вот ей Богу, за секунду бледнеет, потом краснеет, и выражение лица как у мальчишки, которого поймали за шалостью.

– Значит взаимовыгодное сотрудничество? – интересуюсь, не отводя от него пристального взгляда.

– Я все объясню, – суровый босс юлит, как первоклашка. Кому расскажи, не поверят. Смешно, но я держусь, сурово хмурюсь и обращаюсь к соседям

– Дорогие мои, любимые. Шли бы вы к себе