Контракт на молчание (СИ) - Гейл Александра

Глава 10

Я лежу в настоящем гнезде из простыней, подушек и объятий Райана. В его же спальне. На удивление небольшой и уютной, к слову. Да, мне здесь уютно. И это последнее, чего я ждала от такого перенасыщенного событиями дня. Мне так хорошо, что плохо. Пора признать: я бесповоротно, безоглядно и совершенно неразумно влюбилась в человека, которого только что использовала. Что же со мной стало на этом странном острове?

Я внутренне сгораю от стыда, а внешне… внешне моя рука покоится на горячей мужской груди, которая вздымается уже не так часто, как пять минут назад. Я должна встать, разбить этот сладкий кокон, собрать на лестнице одежду, покинуть красивый дом и вернуться в свою жизнь. Ставшую очень некрасивой жизнь. И навсегда забыть, что случилось сегодня. Несмотря на то, что что-то изменилось. Несмотря на то, что сегодня впервые Райан сделал что-то лично для меня.

Как справиться, если мне впервые за долгое время хорошо и спокойно? Пусть несколько часов, но я ни с кем и ни за что не воевала. Это затишье перед самой настоящей бурей.

— Доктор точно остался в доме?

— Собираешься бежать? Ворота закрыты до утра.

— Ты прекрасно понимаешь, что у меня нет выбора. — И просто не могу удержаться от шпильки: — Ты, между прочим, на этом настаивал.

Я поднимаюсь и тяну за собой простынь, прикрываясь сама. Но таким образом получается, что обнажается Райан. Я стараюсь не смотреть, пока он не прикроется снова. Но он не прикрывается. Тогда я, поискав глазами и не найдя ничего лучше, сама кидаю ему на бедра подушку. От стыда и последовавшего смеха щеки горят.

— Где я могу принять душ?

В прошлый раз я хотела, чтобы Клинт сам догадался, и о чем-то он даже догадался. Теперь, когда я решилась рассказать, это будет неуважением. Такого никто не заслуживает. В глубине души, когда первый шок прошел, я поняла, что, возможно, отреагировала слишком бурно. Даже если Клинт более ревнивый человек, чем я думала, я провела с ним бок о бок четыре года и едва ли совсем его не знаю. Без объяснения причин разрыва он бы меня не отпустил, но принуждать меня остаться с ним он не станет. Не верю я в это.

Стоя под струями воды, я отчего-то все время жду, что Райан придет. Оглядываюсь, стираю влагу со стенок кабины. Клинт бы точно попытался напроситься, но Эперхарт даже не заглядывает. Я недостаточно знаю этого человека, чтобы понять, в повязке дело или в моем желании уехать. Уходишь? Ну и пошла вон.

Отмывшись с помощью парфюмерии Сибил — лишь бы не пахнуть мужскими отдушками, — я заворачиваюсь в чистое полотенце и заплетаю влажные волосы в косу. Одежда осталась где-то на лестнице, поэтому выбор у меня интересный: выйти в белье или в полотенце? Подумав, останавливаюсь на белье, потому что как ни крути, а переодеваться придется. Едва ли я выдержу ритуал облачения под пристальным взглядом Райана. Особенно после того, что было на лестнице. Запомню этот момент как самый сексуальный за всю мою скучную жизнь.

Думала, что найду Эперхарта в спальне, но открываю дверь и обнаруживаю, что осталась одна. Зато брошенные на лестнице вещи собраны и разложены по кровати в ожидании хозяйки, а рядом — сумка. Ну точно: пожалуйста, мисс Хадсон, вас никто здесь более не задерживает. У меня нет права обижаться за этот жест на Райана, но все равно больно.

Ходить по темному, опустевшему чужому дому в поисках хозяина не кажется мне блестящей идеей, поэтому я набираю его номер на телефоне.

— Я разблокировал ворота, ты можешь ехать, — отвечает он, едва сняв трубку.

Это все странно. Несколько секунд я просто не знаю, что сказать, кроме как:

— Спасибо… Райан.

И уезжаю. Поскольку ворота не могут быть сенсорными, значит, управляет ими Эперхарт — не доктор же, в самом деле. Или Райан соврал мне, что прислуга покинула дом.

* * *

На второй этаж дома я поднимаюсь на ватных ногах и далеко не с первого раза попадаю ключом в замочную скважину. Итак, сколько бы я ни искала себе оправданий, сколь бы виноват ни был Клинт, все это меркнет по сравнению с моими поступками. И по мою душу пришла расплата.

Дрейфую от мужчины к мужчине, безвольная, неспособная принять решение без посторонней помощи. И уже многие люди знают, какая я, а самое плохое, что знают не те люди. Не Клинт. А ведь касается это только его. И причины молчания все какие-то недостойные, меркантильные, призванные опять меня защитить. От чего защитить? Как бы ни было потом плохо, я все заслужила сполна. Все шепотки за спиной, невозможность оправдаться, одиночество, как у Сибил. Только, в отличие от нее, я не смогу спрятаться за спиной Эперхарта. Я не такая. Если мне предложат достойную работу в другом месте, я смогу уехать. А пока все очень плохо.

— Ну, здравствуй, любимая, — оказывается, Клинт слышал мою возню у двери и уже ждет. И выглядит он злым и измученным. — Надеюсь, у тебя наконец-то появилось время на то, чтобы поговорить со мной и объяснить, что все это значит.

— Да, Клинт. Давай поговорим, — говорю я.

Я хотела бы гордо сообщить, что мой голос звучит уверенно, что я могу заявить о случившемся со всем имеющимся достоинством и не выглядеть при этом жалкой, но… боюсь, именно так я и выгляжу. А как еще-то?

Надо просто решительно сказать, что все кончено и почему, разве нет? Но я наивно надеюсь, что могу сделать это чуть менее болезненно. По какой-то нелепой, неясной причине я не люблю его больше, но он по-прежнему мне дорог. И невыносима мысль, что я сейчас вскрою его на живую.

Мне приходится подбирать слова, а Клинт тем временем теряет терпение.

— Молчишь, значит, — говорит он. — Черт, я был прав.

— Не был, — отвечаю. Я не знаю, как говорят такие вещи. Может: «Мы вынуждены расстаться, это моя вина и мое решение. Все плохо». Здорово, а? — Ты не был прав, оттого все особенно грустно.

Этот дом… Он больше не моя тихая гавань, это скорее символ предательства, где каждое возвращение — проход по лезвию ножа, а разговор — пытка. Как ни странно, именно здесь, с Клинтом, я никак не могу убежать от самой себя. Интересно, все изменщики так чувствуют? Думаю, нет. Слишком много терзаний. Не верю, что пройдет время и я буду гордиться тем, как ловко всех обхитрила, или хотя бы думать, что оно того стоило. Значит, просто характер, верно?

За что мне это? Где и когда я так облажалась, что мне послано было влюбиться в Райана Эперхарта? Жила бы себе спокойно с Клинтом и не помышляла об ином. Я бы даже никогда не узнала, что успела за каким-то поворотом разлюбить своего жениха. Боль от потери мамы приугасла бы, появились бы новые люди… но увы. Я разбилась волной о несокрушимую скалу и уже не соберусь в себя прежнюю. Эперхарт сделал меня другой в первый же день. И с тех пор моя налаженная жизнь покатилась в пропасть. Я подписала контракт о продаже души.

Я наливаю себе воды, делаю большой глоток, хотя в пальцах едва достаточно сил, чтобы удержать стакан.

— Клинт, я начну издалека. С извинений за то, что повесила на тебя обязанности мамы, друзей и вообще всех близких людей на свете. Так нельзя.

— Вэл, ты говоришь какой-то вздор. И будто прощаешься.

Но так и есть. Я не верю, что, натворив с мое, могу быть прощена. Да и не хочу уже этого. Понял бы — и то огромное дело. Конечно, я прощаюсь! Но сейчас говорить об этом смешно.

— Клинт, не перебивай меня! Мне и так непросто. Я говорила о том, что ты не можешь и не должен заменять мне всех. Я понимаю, почему мы переехали сюда, почему ты подумал, что так для меня будет лучше. Но это оказалось ошибкой, и все пошло не по плану. Я мало что могу сказать, ты знаешь, но никто против тебя меня насильно не настраивал. Просто, видимо, мне стало не хватать чего-то или кого-то, возможно, даже просто смысла. И я очень привязалась… к «Айслексу», ребятам и даже… одному человеку… — Прямо у меня на глазах ладони Клинта сжимаются в кулаки. — Ты ошибся в выводах. Я действительно тебе из…