Забудь меня (СИ) - Истомина Елена

— Кирилл! Держи меня, Кирилл! Пожалуйста, — умоляю, захлебываясь от страха, как же хочется жить”

— Я с тобой, Мариночка, с тобой!

Я слышу глухой голос Кирилла сквозь густую пелену тумана, тяну к нему руку, но он не берет ее и меня накрывает паника. Я ведь улетаю все дальше от него! Он при всем желание уже не сможет мне помочь.

— Кирилл! Прости Меня, — я чувствовала себя жутко виноватой, за то, что отец и сын теперь навсегда останутся врагами. Это чувство вины, теперь постоянно будет грызть меня изнутри, словно червь. За это, наверное, и лечу сейчас в пропасть.

— Сейчас, моя хорошая, сейчас.

— Мама! Мамочка! Что с тобой?! Мама!

Крик дочери, исполненный ужаса, выдергивает меня из обморочного видения.

Я на руках Кирилла. Он вносит меня в нашу квартиру.

— Мамочкааааа!! Прости меня! Мамочкааа! Я не хотела! Хыыыы! Мамочкааа!

Анютка заходится в рыданиях, я хочу ее успокоить, сказать, что все со мной хорошо. Но у меня пока что, нет сил, громко говорить. Голова кружиться, в ней сильнейшая пульсация и мне слишком жарко.

— Воды, принесите. И полотенце холодной водой смоченное.

Кирилл положил меня на диван, снял обувь и распахнул окно. Давая свежего воздуха.

— Пей мамочка. — Алина поднесла мне стакан, а Кирилл поддержал голову. Затеи Анюта стала обтирать мое лицо ледяным полотенцем.

— Простиии! Маам! Я не хотела, — ее слезы падали мне на лицо. Смотреть на ее искаженное страданиями личико было больно! Очень больно.

Если бы это только видел сейчас Михаил.

Подонок!

От одной мысли о нем, в голове снова застучала кровь, и меня затошнило.

Ну вот! Об этом скоте мне даже и думать теперь вредно.

— Все хорошо, Анют. Не плач. Просто смирись с тем, что все останется так, как есть сейчас. Вместе с вашим отцом, жить мы больше не будем. И разговоры на эту тему, отныне закрыты.

— Я поняла мам! Поняла, — девочка горестно всхлипнула, продолжая обтирать мне лицо.

— Кирюш, закрой окно, а то опять простыну, Алин принеси тонометр.

Давление оказалось слишком высоким и пришлось послать девочку к соседу, он у нас фельдшер скорой. Отличный, душевный дядька, замечательный доктор, вызвал своих коллег, те приехали и положили меня под капельницу.

— У тебя муж то будет дома?

— Мы больше не живем вместе, — сказав это, невольно почувствовала себя виноватой непонятно в чем, перед соседом.

— Тогда ты останься до утра, — дядя Игорь бросил беспристрастной взгляд на Кирилла. — Мало ли.

— Хорошо

— Лежи в тишине, отдыхай. Через полтора часа приду, все уберу.

— Спасибо.

Девочки еще долго сидели возле меня с виноватыми лицами, и мне стоило больших усилий убедить их, что все хорошо, я на них не сержусь, и они могут идти играть. Мне нужно было поговорить с Кириллом.

— Я хочу уехать отсюда как можно дальше с девочками и как можно скорее. Иначе он наплетет им про нас самое ужасное и я потеряю детей.

— Я же тебе говорил! Я же предупреждал! Я же предлагал!

— Я хотела с ним по-хорошему. Я не хотела их разлучать!

— А я знал, что по-хорошему, не выйдет.

— А зачем ты ему все рассказал?

— Да не рассказывал я ничего! Я приехал к нему с лекарствами, а он чуть не с порога начал кричать, что я подонок, и что он не позволит мне, крутить мозги тебе. Что он сделает все, чтобы ты его простила, а мне нужно отойти в сторону, ради ваших детей. Тогда я и сказал, что не собираюсь этого делать потому, что люблю тебя!

Любит? Сказал в открытую отцу! О сердце мое! Только не умирай прямо сейчас!

— Кирилл! Ты обещал!

— Ты тоже обещала. Быть со мной! Говорила, что я тебе дорог! Забыла?

— Не забыла. Просто успела разочароваться в тебе, — призналась я, с горестным вздохом.

— Я не такой как он, марина! Я не собираюсь делать тебя заложницей своих прихотей. И не стану изводить тебя ревностью просто потому, что я в себе как в мужике, в отличие от него уверен, а, следовательно, и в тебе, как в женщине. Мне не нужна молчаливая наседка, заглядывающая мне в рот и таскающая тапочки в зубах по щелчку пальцев. Моя женщина, должна быть самодостаточна! Должна развиваться, и расти вместе со мной, и я готов предоставить тебе для этого все условия. Уже предоставил. А что касается того вечера, то у меня просто был безумно тяжелый день тогда, и я просто сорвался на вас! Да был не прав, что не сдержался! Хочешь, прямо сейчас поеду и извинюсь перед ним?

— Хочу! Но тебя Света ждет!

— Какая еще Света? — опешил Кирилл.

— Администратор зала, в кафе на Суворова!

— На все твоя Воля. Ничего не было и не будет! Только признайся себе, что я тебе не безразличен! Отбрось свои глупые страхи, дай шанс, нам всем обрести счастье! Мы совсем справимся! Я Уверен! И девочки тоже всё примут и поймут со временем, а торопиться мы не будем.

Кирилл говорил с таким чувством, что я понимала, что он не лжет. Сейчас он говорит искренне, от сердца, именно то, что думает и чувствует. И он действительно, только за сегодня, сделал для моего развития больше, чем Михаил за все десять лет нашей совместной жизни.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Правда, вполне возможно, что это хитрый ход, чтобы подкупить меня. Но навряд ли. Лене, Кирилл работать не запрещал, пока не развелись, она была завхозом, в его клубе. Больше на словах, чем на деле, конечно, но, когда нужно, она подкидывала ему весьма недурственные идеи для развития заведения, и он ее сообразительностью очень гордился.

И мной, наверное, он тоже хотел бы гордиться! А уж как я-то этого хочу!

А что до Случая с Сережей, то он показательный конечно, но если вспомнить, как я сама отреагировала на Лену в кафе, то мы, пожалуй, что и квиты. Кирилл не девочка, он плакать не будет. Ему как мужику и положено, морду сопернику бить, за даму сердца.

— Ну, ответь хоть что-нибудь, Мариш! Не рви душу.

Кирилл смотрел на меня так выжидательно, словно ждал приговора, жить ему, или умереть.

Глубоко выдохнув, решилась:

— Давай уедем! Прошу!

Глава 51

Михаил.

Никогда в жизни меня еще так не трясло. Никогда в жизни мне еще не было так плохо. Все ведь давно уже знал и понимал, а все равно больно, очень больно. Я ведь любил ее! Очень любил! И сейчас люблю.

Даже своих детей, я никогда так не любил, не берег, не лелеял и не баловал, как эту девчонку!

Да, конечно, я понимал, что в случившемся виноват только я. Она была мне верна и предана всю жизнь, и ждала того же от меня. И если для меня, все эти блядёшки, были лишь спортивным интересом, поддерживающим потенцию, что было необходимо, чтобы ежедневно удовлетворять ее же, на следующий день, я и имени их не помнил, а о чувствах, даже малейших, и речи не шло, то для нее, кроткой, домашней девочки, выросшей на сказках о чистой, безграничной любви и хранившей себя для единственного, факт измены этого единственного, привел к крушению ее идеального, хрустального мира. Но со временем, я бы смог загладить свою вину, она бы меня простила, я бы сделал все для этого, если бы не мальчишка.

— Потешались, и будет. Уйди. Отступи. У нас семья. Со временем, она меня простит. Только уйди. Забудь ее.

— Со временем? — ехидно усмехается паршивец. — Очнись, бать! Ты ровно на тридцать лет ее старше! Нет у тебя этого времени больше, понимаешь? Нету! Ей двадцать восемь! Двадцать восемь, родной! Ну, сколько ты еще проживешь? Лет десять? Так только промучаешь ее. И потом, я-то понимаю, что все эти бляди были тебе нужны лишь для поддержания потенции, но теперь, боюсь, и они не помогут. А она все равно ко мне будет бегать теперь. Устраивает тебя такое? Чего молчишь?

А меня бы может даже и устроило, учитывая мое нынешнее физическое положение и возраст, но я не нашел в себе сил признаться в этом сыну и тут как раз раздался спасительный звонок в дверь.