Анна Джейн - Северная Корона. Против ветра
– Возьми, – протянул он удивленной Марте.
– Зачем? – не поняла та.
– Будет твоим талисманом, – отозвался всемирно известный музыкант и ласково вложил подарок в ладонь скрипачки. – Ты тоже очень талантливая, – он заправил ей за ухо прядь длинных волос. – Береги себя. Хорошо?
– Хорошо, – не совсем поняла его девушка, но Юля, тоже озадаченная этой сценой, перевела его слова сестре.
– Я берегу, – смутилась та от такого внимания Феликса. Ей было очень приятно его внимание.
– Держи свое слово, – шепнул ей на ухо англичанин, перед тем как покинуть комнату с продолжающими веселиться людьми, чтобы под предводительством Юли отправиться на стоянку к такси. Марте почему-то было как-то страшновато этой ночью, и она была очень благодарна музыканту и сестре, когда они проводили ее до самой квартиры.
Перстень Визарда Марта надела на цепочку – как кулон – и повесила на шею. Изредка она прикасалась к нему пальцами, проверяя, не пропал ли подарок Лорда, и неизменно успокаивалась – ее новоиспеченный талисман был на месте.
* * *К своему дому, окутанному предрассветной уходящей дымкой, Ника подъехала где-то в половине пятого утра. Настроение у нее было какое-то хмурое, словно и не было замечательного праздника, устроенного ее коварными подружками и сестренкой. Мысли о Никите опять все испортили.
На празднике она смогла забыться и веселилась, но сейчас ее вновь одолели мысли, что зря она согласилась выйти за Сашу. Она не любит его – это точно. Она лишь пыталась найти в нем ту свою первую яркую любовь, мечтая забыть о Нике, и не нашла. Слишком уж он изменился. И она не осталась прежней. Но она согласилась стать его женой и теперь всю жизнь будет жалеть.
Ника, расплатившись, вылезла из автомобиля, и поплелась, громко цокая тоненькими каблуками, к подъезду, держа наготове ключи. На голове у нее до сих пор болталась белая фата, которая контрастировала с красным коротким платьем. Правда, сейчас в таком открытом наряде девушке было холодно, да и порывы ветра были не по-летнему ледяными.
Карлова приблизилась к подъезду в тот момент, когда от кустов, росших под окнами, отделилась тень и шагнула к ней, перекрывая путь к подъездной двери. Ника в недоумении остановилась, глядя на высокого темноволосого парня-неформала, пристального смотрящего ей прямо в лицо. Было в нем что-то знакомое, что-то родное и близкое, отчего у девушки защемило сердце, но она тут же списала это на алкоголь.
– Можно, я пройду? – сказала Ника незнакомцу, чувствуя, что дело неладно. А тот только покачал головой.
– В смысле? – сглотнула Карлова, лихорадочно соображая, что ей теперь делать. Не нужно было возвращаться домой одной!
Молодой человек поманил ее к себе пальцем, склонив голову набок, как будто бы рассматривая Нику. Она почувствовала себя крайне неуютно.
Девушка оглянулась в надежде, что такси еще не уехало, но, естественно, автомобиля уже и след простыл. А странный парень бесшумно и стремительно приблизился к ней почти вплотную.
– Вы чего? – перепугалась еще больше Ника.
– Ты меня ждала? – хрипловато спросил знакомый голос, раздавшийся у самого ее уха. Девушка тут же отскочила назад, но ее поймали, схватили за руки и прижали к себе. Сердце Карловой бешено застучало, так и норовя остановиться.
– Пусти меня! – заорала Ника, но парень ловко закрыл ей рот ладонью, не больно, но обидно. Девушка мысленно прощалась с жизнью, а по телу ее прошла мелкая дрожь.
– Молчи, – зашипел ее обидчик, зная, что напугал ее, и даже как-то наслаждаясь этим, поскольку он предвкушал, каковы будут эмоции девушки, когда она увидит его лицо, – перебудишь всех. Идиотка.
Порыв ветра взлохматил ей волосы.
И тут Ника узнала того, кто перепугал ее до полусмерти.
«Отстань от меня, идиотка», – в отделении милиции.
«Ты что, выпила? идиотка!», – в кабинете Петра.
«Не бойся, не будет у тебя с первого раза зависимости, идиотка», – в квартире у Кларского.
Никита.
Ему нравилось называть ее идиоткой. А ей нравилось дразнить его в ответ.
Это он. Ее Ник. Только ее.
И они оба с самой первой встречи называли друг друга нелестными словами. Но… может быть, за ее грубыми словами всегда крылось что-то куда более глубокое? Взаимная неприязнь, которая возникла между ними при первой встрече, как-то незаметно переросла в самые настоящие чувства, от которых Ника никак не могла избавиться. Была бы рада, да не могла. Не получалось. Сердце против воли тянулось к Нику.
Если бы девушка знала, что Никита чувствует то же самое, стала бы самой счастливой.
– Я уберу руку, но ты не будешь орать, поняла? – тихо сказал молодой человек.
Ника в оцепенении кивнула.
Она спит? Это ведь просто сон, верно?
– Ты меня ждала? – еще раз спросил очень изменившийся Никита, убрав ладонь. Брюнет – поверить невозможно, он – брюнет! И он – здесь! Около ее дома! Рядом с ней…
– Ждала? – повторил тот так тихо, что Ника с трудом расслышала его.
– Дурак ты, – с трудом проговорила девушка и первой обняла парня, прижавшись щекой к его груди. Он медленно обнял ее в ответ, одну руку несмело положив на ее плечи, а второй осторожно касаясь растрепанных на ветру волос.
Словно и не проходило трех лет.
Словно они так и находились в той ночи после благотворительного вечера.
Словно время остановилось.
– Ты вернулся, – едва слышно сказала Ника, слабо ударив Никиту по плечу. – Ты и правда вернулся.
Она отстранилась и посмотрела на парня снизу вверх красными от застилающих слез глазами.
– Вернулся, – согласился тот. – Обещал и вернулся.
Ветер смеялся, играя с листвой.
Ника улыбнулась и, встав на цыпочки, первой поцеловала Никиту дрожащими губами.
Их поцелуй был легким, даже каким-то детским, изучающим, и даже не нежным, а осторожным, но спустя полминуты ситуация изменилась: и поцелуй стал сильным, чувственным, каким-то огненным, болезненным, словно эти двое целовались в последний раз, и никак не могли оторваться друг от друга. Определенно, они скучали друг по другу.
Никита притянул светловолосую еще ближе к себе, обнимая. Пальцы девушки крепко-крепко вцепились в его широкие плечи – наверное, Нику даже было больно, но ни он, ни она не обращали на это никакого внимания. Они наслаждались друг другом под покровом ночи. И непонятно было, кто больше.
Если честно, Ник Кларский боялся, что Ника оттолкнет его от себя, убежит, пошлет, скажет, что собралась замуж и он ей не нужен, но она с упоением целовала его, и он понимал с облегчением, что все его страхи были напрасными. Наверное, он готов был перетерпеть любую боль, так что следы ногтей Ники на его спине были не самым страшным делом. Может быть, даже немного приятным.
