Татьяна Алюшина - Девушка-праздник
Не имея своих детей, к Кате с Дашей он относился как к родным дочерям, не говоря уж про Лизку! Та вообще обожаемая, балуемая невероятно внучка.
Вот для нее дедушка Марио устроил на своей вилле феерический праздник.
И это был первый, со дня смерти папы, настоящий праздник для всей семьи, и Дашка даже побаивалась слишком уж радоваться, привыкшая к жизненным подножкам и вечным засадам. Но странные, неожиданные перемены, исключительно позитивные, входили в их жизнь, настаивая, что пришло их время.
В тот их приезд Марио примирил Катьку с мамой и помог ей разобраться в себе. Они остались как-то вдвоем с Катей, когда все, даже Мария, ушли гулять, сидели в саду, пили холодный чай, и Марио объяснил ей то, чего она не понимала:
– Такая любовь, что была у твоих родителей, Катрина, – это редчайшее счастье. Но это очень трудно. Для жизни трудно. Люди устроены так, что, встречаясь с чем-то по-настоящему высоким, чистым и божественно красивым, испытывают духовное потрясение, но, к сожалению, могут перенести такое приобщение лишь краткое время. А если носителями этой духовности являются конкретные люди, которые живут рядом и, есть такое выражение, «бытийствуют» в этом, то окружающие, и даже близкие, начинают их ненавидеть за собственную греховность, за неспособность подняться духовно, дотянуться до их уровня. А ненависть вызывает только одно желание – уничтожить. И те, кто несет это высокое, тут же подвергаются остракизму и яростным попыткам унизить, доказать себе и окружающим их неискренность и грязность помыслов. Так было всегда, во всю историю человечества. Любой, кто был сильнее и выше духом, получаемыми знаниями, чистотой, подвергался гонениям, непониманию и желанию растоптать, нивелировать до своего уровня. Иисус, Джордано Бруно, Ганди – это все примеры неистребимого желания толпы уничтожить напоминание о необходимости каждодневного душевного труда и чистоты помыслов. Есть такое высказывание: «Если ты объявил себя пророком, то ты готов быть распятым». Жить и трудиться душой ежедневно в настоящей истинной любви, сохраняя ее, углубляя и развивая, – тяжелая, непростая работа, мало кому по силам. Вот даже ты, Катрина, так и не можешь простить родителям их чистоту. И знаешь почему? – улыбался ей грустной, мудрой улыбкой Марио. – Потому что боишься, что в тебе нет такой силы и такой любви. А это не так. Это есть в каждом человеке, только требует большой духовной работы, а люди ленивы душой. Я безмерно счастлив, что Бог даровал мне встречу с женщиной такой душевной красоты и силы. Ты, Катрина, очень похожа на свою маму, в тебе есть эта внутренняя красота. В тебе и в Даше. Тебе, девочка, надо просто перестать бояться не соответствовать той нравственности любви, которую передали тебе родители.
После этого разговора Катька проплакала с мамой всю ночь, рассказывая о своих обидах, страхах, о ревности к их чувству, о глупостях, которые насовершала из-за этого, и прося прощения.
А дня через два после великого «замирения» Катьки с мамой произошел разговор Даши с мамой. Разговор, который изменил всю Дашину жизнь.
Ночью, когда уже все спали, они сидели в саду и тихо беседовали. Дашка рассказывала о своей работе, о последнем бестолковом романе, закончившемся неприятностями, и мама, выслушав ее, сказала:
– Я очень за тебя переживаю, Дашенька. За последние четырнадцать лет после смерти Васечки ты ничего не сделала для себя самой. Ты живешь в постоянном преодолении обстоятельств, проблем всей семьи и забыла о самом главном – о себе и своей жизни. Не обижайся, детка, но ты развратила их всех, позволив паразитировать на твоей духовной силе. Подожди! – остановила она Дашкин порыв возразить. – Они все в тот момент были взрослыми состоявшимися людьми. Родители Васечки многие годы проработали на высоких должностях, решая жизни и судьбы других людей, мой папа занимал пост главного инженера стройуправления, мама была социальным работником, Катерина закончила школу с золотой медалью, училась в институте. Конечно, они привыкли полагаться на Васечку. Всем – и деньгами, и решением любых проблем нашей семьи, и своих родителей, да и моих тоже – занимался он. Понимаешь, каждый в тот момент должен был взять ответственность хотя бы за свою жизнь на себя, а они с удовольствием свалили ее на тебя. Дашенька, доченька, нет жизни, кроме той, что мы проживаем в данный момент, и она единственная, которая есть. Вот мы сидим сейчас с тобой, нас окружают великолепная природа, чудная ночь, и разговариваем сердцем… Этот момент и есть жизнь. Понимаешь, о чем я? Через час человека может не стать, и любые надежды, что жизнь начнется там, в будущем, вот только я доделаю сейчас еще что-то, и начнется хорошая новая жизнь, но там, в будущем, – они пусты. Я пытаюсь объяснить, что ты отказалась от своей жизни, взвалив на себя все страхи и проблемы шести взрослых людей, и так к этому привыкла, что тебя вроде как и нет. Ты знаешь, что нравится тебе, не для семьи, а тебе самой, что лично ты хочешь, что любишь, чем хочешь заниматься в жизни, так, чтобы в радость? Тебе пора прислушаться к себе, понять, в чем ты находишь свою реализацию, счастье, и разрешить им войти в свою жизнь. Чтобы работа, встречи, влюбленности, даже расставания ты проживала в радости, полной мерой.
И Дашка как прозрела!
Все ходила под впечатлением этого разговора, прокручивала его в голове множество раз и спрашивала себя: «А в чем я счастлива?»
Переосмыслению жизни поспособствовало еще и то обстоятельство, что она вернулась в Москву одна и бродила по притихшей, непривычно пустой квартире, и думала, думала, открытия для себя делала невероятные.
Вдруг посреди ночи ей в голову пришла мысль: «Ну не все же так трагично, было же и много радостного!» На этом моменте девушка проснулась, потащилась в кухню, налила себе чаю и двинулась мыслью дальше: «А что и когда было радостного-то?»
И для чистоты эксперимента не поленилась, сходила за листом бумаги и ручкой и, старательно вспоминая, принялась записывать все счастливые моменты последних четырнадцати лет. Первым в списке стояло рождение Лизки. Дашка сосредоточилась, очень старалась несколько часов подряд, до рассвета досидела, а когда вносить в список больше оказалось нечего, перечла и испытала шок. Перечла еще раз!
Записала в другой колонке негативные события, которые помнила, переживала. Перечла! Шок!
Получалось, что из четырнадцати лет она помнила, проживала, чувствуя по-настоящему, с натяжкой года два! И в основном негативных событий!
Два года! То есть Даша прожила в чистом виде, в сознании и чувствах только два года! Пардоньте-с, а где остальные двенадцать?!
Канули? Вот на это: завтрак на бегу, работа, работа, встречи – переговоры – договоры – контракты, обед на бегу, работа, работа, дорога домой на автопилоте, уже с отключившимися мозгами, и спать, скорее спать!
