Анна Пейчева - Селфи на фоне санкций
– Правильно, от рефлексов, связанных с ТТВ, пора уже избавляться, – одобрил Василий. Я не стала тратить время и объяснять, что "рефлексия" и "рефлекс" – понятия совершенно разные. Похоже, с русской литературой девятнадцатого века, в которой герои то и дело рефлексировали, Вася не был близко знаком. Впрочем, отсутствие лишнего багажа, в том числе литературного, помогало ему легко идти по жизни.
Вася непринужденно закурил, откинувшись на спинку стула, и сказал:
– На канале сейчас работать невозможно. У Савелия натурально крыша поехала. Он меня тут вызывает недавно и говорит: давай, говорит, обклеим конторские машины рекламой местной косметики! Будем информационными спонсорами проекта. Я наотрез отказался. Да ни один из моих водителей в жизни не сядет за руль автомобиля с нарисованной на борту помадой!
Я не могла поверить своим ушам. Всё это сумасбродство совершенно не вписывалось в стиль нашего рассудительного главного редактора.
– Обалдеть! Это уже за гранью добра и зла. Послушай, но он ведь и тебя может теперь уволить!
– Да и наплевать, мне уже эта работа надоела до смерти, кручусь как белка в колесе. Вот завтра – с утра пораньше на выезд, потом в ГАИ нужно смотаться по конторским делам.
Вася устало махнул рукой. Под глазами у него в последнее время появились заметные мешки. Черная рубашка, вся какая-то несвежая, разительно отличалась от обычных его уютных клетчатых "ковбоек".
– А отдачи никакой, денег тоже. Достиг я уже своего потолка в транспортной службе ТТВ. Кстати, свой потолок ты просто отлично покрасила! – Он встал. – Куда исчезли все эти серо-черные разводы и пятна?! Белизна как в Антарктиде, аж в глазах режет. Давай-ка теперь обоями займемся. Вообще-то, если по совести, стыки между плитами оргалита нужно подшпаклевать, но тогда ты до весны провозишься. Будем работать с тем, что есть.
Процесс обучения я снимала на мобильный телефон. Хороший эпизод для моей программы: Василий абсолютно не стеснялся камеры, балагурил и острил. Мятая одежда и пыльные ботинки совершенно затмевались сумасшедшей харизмой. Хотелось смотреть только в его смешливые голубые глаза.
– Итак, парни, если вы никогда не клеили обои, а всю свою жизнь клеили исключительно девушек, ничего страшного! Вы были абсолютно правы, потому что держать в объятиях юную красотку куда приятнее, чем бездушный рулон бумаги. Но если юной красавице удалось заставить вас на себе жениться, от обоев вам теперь никуда не деться, и что с ними делать, я вас сейчас научу.
Пока я тихо хихикала, одновременно раздумывая, откуда у него такие познания о сладких объятиях юных красоток, Вася взял рулетку и подошел к стене.
– Как и в случае с девичьей фигурой, цифры здесь очень важны! Тщательно измеряем высоту стены, прибавляем сантиметров двадцать; обои-то не мини-юбка, лучше потом укоротим сверху и снизу. Затем отрезаем, нежно намазываем клей, очень нежно – обои, как и девушки, очень чувствительны, им не понравятся грубые прикосновения!
Вася аккуратно взял длинный прямоугольник и приклеил его к кухонной стене. Какие крепкие мускулы, подсознательно отметила я.
– А затем страстно прижимаем его к стене! И гладим, гладим, пока не удостоверимся, что обои готовы остаться с нами навеки.
***
#ураганалександра
Взбудоражена. Пожалуй, именно это слово точнее всего отражало мое состояние. Показав весьма необычный мастер-класс по поклейке обоев, Василий сдержанно попрощался и удалился, оставив меня в растрепанных чувствах. Черт побери, похоже, что ему просто нравится играть со мной в "кошки-мышки".
Ладно. Я сжала губы в тонкую полоску. Мы еще посмотрим, кто здесь кошка.
Следующие пару недель я занималась исключительно ремонтом. Ту часть мозга, которая отвечала за романтические мысли, я принудительно отключила. Я не позволяла себе думать о Васе и тем более ждать его звонков. Мой участок – это зона, полностью свободная от Василия! Как Санкт-Петербург – зона, свободная от иностранной косметики. Мы и сами с усами.
Ну хорошо, не менее четырех раз за эти две недели я выбегала на крыльцо, бросив намазанные клеем обои прямо на пол, едва заслышав шуршание шин по асфальту. Я знала, что это не он, не до меня ему сейчас было, но от того, что это действительно всякий раз оказывалась машина соседей, у меня портилось настроение. Я уныло приветствовала Любовь Васильевну и Леонида Ивановича (сколько можно уже кататься по магазинам!) и, волоча нога за ногу, возвращалась в свои каменоломни.
На самом деле, новые обои потрясающе изменили интерьер. Лимонная веранда, с огромными французскими окнами, шириной почти во всю стену, смотрелась свежо и очень по-летнему – несмотря на гадкую серость вместо неба за стеклом. Мятные шторы я раздвинула пошире, чтобы видны были белые переплетения штапиков на стеклах и роскошные хвойные деревья и кусты снаружи.
Со спальней я тоже уже закончила. Чудесные абрикосовые обои с утра пробуждали желание жить. Занавески такого же цвета настраивали на мажорный лад. Очень раздражала старая тахта, но до покупки мебели я еще не добралась.
Возникли сложности с подключением люстр. Но поскольку светильники были наидешевейшие, удалось обойтись двумя, а не тремя проводками. Пару раз упав с табуретки от ударов током, я разобралась, в чем там дело.
Тяжеловато шла кухня – очень уж много было поворотов и углов; а вторую комнату я еще даже и не начинала.
Время от времени мы созванивались с папой. У него наступили тяжелые времена. После обвинений Раисы в эфире госканала, генеральный директор завода подал на неё в суд за дискредитацию репутации компании. Отстаивать честь фирмы генеральный поручил папе. Эта юридическая битва (маленький скромный заводик против влиятельного губернатора) была не то что неравной – практически безнадежной.
Кроме того, папа очень скучал по маме, которая до сих пор осваивала Кубу. Сам он давно уже освоил отдел готовой кулинарии ближайшего супермаркета. Я слышала на заднем плане, как он по-дружески здоровается с поварами за стойкой.
– Похоже, ей интереснее общаться с этими нищими любителями сигар, чем с родным мужем, – грустно сказал он мне по телефону. – Как поживаете, Людочка? Как сынуля, выздоровел? – это уже куда-то в сторону. Потом снова мне: – С возрастом мне всё тяжелее переносить ее постоянные отъезды.
– Папа, ну что ты, я уверена, мама тоже по тебе скучает, – пыталась утешить его я, надеясь, что это так. – Кто знает, может, вскоре что-нибудь изменится и она больше вообще никуда не поедет!
– Если бы, – вздохнул папа в трубку. "Что сегодня закажете, Виктор Викторович?", – донесся до меня женский голос. Папа заколебался: – Даже не знаю, Людочка… Что ж, положите мне, будьте любезны, двести граммов салата "Витаминный", да-да, вот этого, с капустой и морковью; и еще куриную грудку по-гречески, с брынзой. Спасибо, передавайте привет мужу! Да, Саша, – это снова мне, – я бы все-таки хотел приехать посмотреть, как у тебя продвигается ремонт.
