Татьяна Краснова - Конкурс песочных фигур
Карина внезапно вышла из офиса – его обдало волной воздуха от дверей – и почти бегом направилась к метро. Володя быстро перехватил ее под аркой:
– Погоди! Поедем домой! Если хочешь – поехали прямо сейчас, мне все равно, что там было, это все не важно. Поехали? Поехали совсем?
– Насовсем я к тебе уже приезжала, – устало ответила Карина без всякой иронии, аккуратно пытаясь высвободиться. – А ты передумал и смылся. Поманили чужие края.
– Да никогда я ничего не передумывал! Но видно же было, что ты все время сомневаешься! А я тебя все торопил! Так нельзя было! Ты должна была сама выбрать, что ты хочешь!
Карина озадаченно смотрела на него. Очередное мозговое завихрение, которое ей и в голову прийти не могло. Головинские дебри.
Кажется, еще не поздно наскрести остатки достоинства – и отправиться в «зефир», и жить там в гордом одиночестве, став Антониной Петровной номер два. Никто не побеспокоит.
Но невозможно же жить в таком режиме, когда ему в любой момент может что-то померещиться, а ей этой головоломки никогда не разгадать! Как будто они и не общались столько времени, чтобы научиться уже понимать друг друга…
– Что выбирать, когда я уже работу бросила и с квартиры съехала? – все-таки спросила Карина. Он был так близко, со своим лесным сосновым запахом, который не выветрили никакие путешествия, со своим взглядом, в который она опять перетекала вся без остатка. И если он сейчас же ее не отпустит, она не справится с сохранением достоинства и поедет с ним куда угодно! – Между кем и кем выбирать? У меня не так много вариантов. Тобой и бывшим мужем, который в Душанбе или не знаю где? Или тобой и Плотниковым, который в Гамбурге?
– Где? – быстро переспросил Володя.
– Есть такой город в Германии, – объяснила Карина. – А потом он в Южную Америку собирался махнуть. Такой человек, не сидится на одном месте. Твою жену тоже будем обсуждать? А ты что, кольчугу носишь? – Она постучала по его нагрудному карману, как по дереву. – Книжка, что ли? Покеты надо покупать.
Володя схватился за карман.
– Да нет, это так… Вез тебе подарок.
– Мне? – удивилась Карина. – Из Твери? А что же сразу не отдал?
Он неопределенно пожал плечами:
– Откуда было знать, что ты не пошлешь меня вместе с подарком… Только не из Твери, а из Штатов. Я давно уже заказал, две недели. Один знакомый ездит по работе туда и обратно. Он привозит, такие пока только там…
Два встречных потока, в метро и из метро, набегали на них, а Володя с Кариной, не обращая на них внимания, доставали из картонной коробки маленький, словно игрушечный ноутбук, величиной и толщиной с книжку. Совсем забыв, что так и не завершили серьезный разговор – а может, как раз завершили.
– Видишь, клавиатура латинская, но можно будет выгравировать русские буквы. А мощность и все функции как у большого. Правда нравится?
– Еще как! – Карина на весу пробежалась по кнопкам.
И вдруг увидела в витрине напротив собственное счастливое лицо, себя и Володю, склонившихся над минибуком, – как будто кино о себе самой. Что это она делает – кнопочки нажимает! В очередной раз непостижимым образом мирится со своим лесным человеком! Но это единственно правильное, что может сейчас происходить, и единственное, что она ясно понимает. Наверное, когда-нибудь поймет и то, почему они поссорились. А еще когда-нибудь – что делать, чтобы не ссориться вообще. Тут Карина фыркнула. Размечталась! Блондинка из витрины еще раз взглянула прямо ей в глаза – и ее лицо ясно давало понять, что у нее очень много сил, и ей не страшны никакие головинские дебри и мозговые завихрения, и она справится с любыми ребусами.
Укладывая подарок в сумочку, Карина не удержалась от уже традиционного вопроса:
– А если бы он все-таки не пригодился, этот малютка? Куда бы ты его дел?
– В музей бы сдал… Но он же пригодился? Вот видишь, я всегда угадываю! Потом вспомнил, что полагается кольцо, но я в них ничего не понимаю, подумал, лучше ты сама выберешь… А ноут тебе точно нужен. Без него погибающим студентам не выплыть.
– Значит, все-таки правильно, что я решилась на ремонт!– Какой ремонт?
ЧУДЕСНЫЙ ИСТОЧНИК
Они остановились, не доезжая до дома, и спустились к роднику.
– Выходит, ты теперь квартировладелица? – спросил Володя, передавая Карине складной дорожный стаканчик и наполняя для себя бутылку из-под минералки. В дороге и в пробках он успел узнать все новости. – Вот такой вариант я, если честно, и представить не мог. А может, ты теперь в Белогорске собралась проживать самостоятельно?
– Ну да, спасибо, что подвез, – невозмутимо отвечала Карина, и Володя, перехватывая пляшущие в ее взгляде искорки, в тон ей продолжал:
– Может, хоть на чашку кофе заглянешь когда-нибудь?
– Когда-нибудь, – отозвалась она рассеянно, а потом вежливо прибавила: – И ты заходи, – и протянула ему ключ: – Бери-бери. Будет твой. Иринке я другой сделаю.
Володя сосредоточенно рассматривал ключ, незнакомый, но реальный, осязаемый, а Карина, вполне насладившись зрелищем, не выдержала и покатилась со смеху, и пустой стаканчик покатился – да как прытко, вниз по склону. Она нырнула за ним между лавкой и перилами, Володя тут же через них перемахнул:
– Да куда ты! Голову сломаешь! Зачем тебе этот стакан?
Но погнался за ним, раз уж начал, и поймал в самом низу, когда тот воткнулся в кусты.
Карина тем временем рассматривала обратную сторону скамейки. К роднику все спускаются по ступеням, а здесь, с противоположной стороны, на такой крутизне, вряд ли ступала нога человека. И вряд ли кто-то видел то, что она сейчас.
– А ты это видел? – спросила она запыхавшегося Володю.
На спинке скамейки была резьба – местами только начатая, местами проработанная детально: такой же орнамент, как с парадной стороны, только у некоторых совушек вдруг вырастали кошачьи уши, а у некоторых – еще и усы. У еловых шишек то тут, то там оказывались круглые глаза. С растительными завитушками тоже происходили метаморфозы – среди них мелькали чьи-то выгнутые спины и хвосты. Фантастическая доска завораживала, не верилось, что это была разминка для руки, черновик.
– Похоже, он любил не только одни деревяшки, – негромко сказала Карина. – А Мурашова зря не лазит по горам… Слушай, пошли скорее домой! Мне так и кажется, что на перилах у какой-нибудь из совушек – голова Кошани, только мы смотрели невнимательно!
– Как хорошо, что я их не спилил, когда дом переделывал, – отозвался Володя.
