Анджела Арни - Секреты Вероники
— Не думаю, что она дома, — покачал головой Роберт.
— Я тоже не думаю, — поддержала его Бетти. — У нее не было времени, чтобы выкрасть Дэниела и сразу же вернуться во Францию.
Луиза мерила шагами гостиную.
— Я знаю, когда она вошла. Это было, когда ушел Ричард Мичер. Помните, Мистер Пух как сумасшедший лаял на шкаф? Он лаял потому, что там пряталась Вероника. Я в этом не сомневаюсь.
— Но я смотрел… Осмотрел все… — проговорил Роберт. — Там никого не было. — И он вспомнил. — Кажется, я не посмотрел на верхней полке. — Он долго молчал. — Может быть, она пряталась там…
— Вот почему Мистер Пух никак не хотел угомониться, — прошептала Бетти. — Впрочем, сейчас это уже неважно. Жаль, мы его не послушались.
— Если она пришла тогда… — Луиза продолжала мерить шагами комнату и размышлять вслух. — Если она пришла тогда, то взяла его сразу же, как Мелани поднялась к себе. Мы с Робертом сидели тут. Было еще совсем рано. Она вполне могла успеть на самолет из Портсмута или Саутгемптона.
— Или на частный самолет, если она наняла его заранее, предположим, во Франции, — сказал Роберт. — Надо проверить.
Он пошел к телефону.
Когда он вернулся, лицо у него было испуганное.
— Вечером один маленький самолет вылетел во Францию, — сказал он. — В восемь часов. Однако через паспортный контроль никто не проходил. Насколько им известно, пилот был один. Они считают, что его пассажир не явился.
— Она во Франции, — твердо проговорила Луиза. — Я знаю. Утром я лечу.
— Мы летим, — сказал Роберт. — А сейчас ты должна лечь и поспать хотя бы пару часов.
— Я не засну.
Однако она заснула, и ей снились черные скалы и грохочущие морские валы.
Глава 44
Гаспар и Жан-Пьер прибежали к рухнувшему самолету раньше, чем приехала пожарная машина. Они сразу бросились к кабине летчика и одновременно услыхали шум мотора отъезжающей машины. В темноте им не удалось разглядеть ни марку машины, ни человека, который сидел за рулем.
— Кто-то очень спешит, — заметил Гастон. Машина резко развернулась, так что завизжали тормоза, и, петляя, помчалась между заграждений. — Сколько раз я говорил начальству, что наши заграждения ни к черту не годятся. Они никому не мешают ездить. Никакой охраны, черт бы их побрал.
— Может быть, и в самом деле нарушитель? — удивился Жан-Пьер. — Не исключено, что кто-то поджидал тут товар, увидел, что самолет разбился… ну и сбежал.
— Может быть. Нарушитель или не нарушитель, а надо его вытащить, если он еще жив.
Тут подоспела пожарная машина, но спешка оказалась напрасной. Пилот был мертв. Он ударился головой о твердый металлический выступ. Больше никаких повреждений не обнаружили.
— Вот не повезло, — сказал один из пожарных. — Угораздило же его стукнуться.
— Сегодня наступил его черед. — Гастон был фаталистом. — У каждого на роду написан его день и час, так что живи и жди своей очереди.
— Он всегда такой веселый? — спросил пожарный, обращаясь к Жан-Пьеру.
Жан-Пьер не ответил. Он был не в силах смотреть на мертвеца, поэтому отвернулся и пошел прочь. И тут он увидел переносную кроватку.
— Здесь колыбель, — крикнул он. — Она пустая. О Боже! Только этого не хватало.
— Он вез ребенка? — переспросил пожарный. — О нет. Не дай Бог. А куда он мог подеваться?
Они принялись искать в самолете, вокруг самолета, отходя от него все дальше и дальше, но ребенка не нашли. Ни живого, ни мертвого.
— Наверное, вез пустую, — сказал наконец Гастон. — Может быть, кому-то обещал. Наверное, они в Англии дешевле, чем во Франции. Смотрите, она совсем новая.
Приехали санитары забрать труп, а Гастон, Жан-Пьер и пожарные провели остаток ночи с жандармами, отвечая на вопросы и заполняя документы.
— Чертовы бюрократы! — ворчал Жан-Пьер. — Я бы уже давно был дома и отсыпался, если бы не они.
— Скажи спасибо, что дешево отделался, — сказал ему Гастон. — А еще скажи спасибо, что не тебя увезли в морг с дырой в голове. — Он посмотрел на незаполненный формуляр. — Интересно, у этого англичанина есть семья? Если есть, их ждет печальное утро.
— Эй! — позвал жандарма Жан-Пьер. — Тут кое-что есть. Рейс был оплачен француженкой. Мадам Барух. Она живет недалеко отсюда. Они утром улетели в Англию. И он должен был привезти ее обратно вечером. — Жан-Пьер проверил лежавшие перед ним бумаги. — Ну да. Он связался по радио перед вылетом. Сообщил, что у него все в порядке. Подождал своей очереди. Почему же он не радировал нам на обратном пути? И почем улетел без нее?
— Наверное, она осталась в Англии, а радио могло выйти из строя. Бывает, — сказал жандарм. — Ничего, мы проверим. Скоро будем знать побольше.
— Сегодня не имеет значения, в порядке радио или не в порядке, — вмешался Гастон. — Он сделал отличную посадку. Просто его подвел ветер.
— Ну, ладно. — Жандарм собрал бумаги. — Утром первым делом проверим, что с мадам Барух. А сейчас поеду в участок. Надо поспать пару часов. На телефоне посидит кто-нибудь другой.
— Спасибо, — сказал другой жандарм, с завистью глянув на своего начальника и со вздохом подумав о том дне, когда он тоже сможет командовать.
Они ушли.
— Гастон, знаешь, о чем я подумал? — спросил Жан-Пьер.
— Знаю. Я тоже об этом подумал. Мы забыли сказать жандармам о той проклятой машине, которая уехала с аэродрома сразу после аварии.
— Ага, — задумчиво проговорил Жан-Пьер. — Но не только. Только представь… Представь, что мадам Барух сидела за рулем. Почему она так торопилась удрать?
— А, правда, почему?
Вероника пристально вглядывалась в темноту. Она могла бы ехать обычной дорогой, по которой все ездят из аэропорта, но предпочла кружной путь мимо спящих деревень и ферм, погруженных в ночной мрак.
Кровь запеклась у нее в уголке рта, так как она прокусила губу во время приземления, да и на лбу медленно вспухал синяк. Она ни о чем не думала, кроме дороги, и стремилась домой так же инстинктивно, как это делает почтовый голубь.
На заднем сиденье громко плакал Дэниел, у которого все лицо было залито кровью.
— Боже, пожалуйста, сделай так, чтобы он не умер. Помоги ему, Боже.
Вероника вспомнила, как читала где-то, что если ребенок громко плачет, значит, что здоровый и сильный ребенок. Волноваться надо, если малыш молчит. И она успокоилась. Ничего, все образуется. Бог не затем дал ей его, чтобы тотчас отнять. Никто, даже Бог, не может поступить столь жестоко. И еще она подумала, что, как только они окажутся на морском берегу, будут в полной безопасности. Горы защитят их, укроют в своих могучих объятиях. В горах им никто и ничто не будет нужно. Мы будем вместе, думала Вероника, мой сын и я.
