Елена Веснина - Уроки жизни
— А зачем он охотился за смотрителем маяка? — спросил у оперативника Андрей.
— Буряк уверен, что это он помог Родю бежать из тюрьмы. Скорее всего, за приличное вознаграждение. А потом решил убрать свидетеля.
— Да, вы правы. Когда я стал требовать объяснений, он сначала не хотел ничего говорить, а потом нехотя рассказал о Роде и просил держать эти сведения в тайне, — вспомнил Андрей.
— Андрей, я хочу попросить вас пока никому не рассказывать об этом, — сказал Леонид. — Сейчас очень важно не спугнуть Марукина.
— Договорились.
— И давайте все же составим протокол, — предложил оперативник.
Он достал из портфеля бумагу и ручку.
— Простите, мне стало немного хуже, — сказал Андрей. — Можно, мои слова запишет Маша?
Леонид кивнул. Маша аккуратно записала все, что рассказал Андрей. Когда все было готово, Леонид попросил Андрея:
— Прочитайте, и поставьте, пожалуйста, подпись. Андрей, не глядя, подписал протокол. Он очень устал.
— Скажите, а появление в деле Марукина не уведет Буряка в сторону от расследования смерти Сомова? — спросил он напоследок.
— Мой шеф надеется, что Марукин выведет его на Родя. Пока это единственный человек, который может пролить свет на исчезновение вашего учителя.
— Вы хорошо информированы… — заметил Андрей.
— Я помогаю Григорию Тимофеевичу в расследовании этого дела. Спасибо вам, Андрей, отдыхайте и набирайтесь сил. Счастливо!
Когда оперативник ушел, Андрей пожаловался Маше:
— До чего же болит голова. Просто раскалывается.
— У меня очень неплохо получалось снимать головные боли у бабушки. Хочешь, я попробую? — предложила Маша. — Может, получится?
Андрей кивнул. Маша села рядом и попросила:
— Закрывай глаза и постарайся расслабиться. Она сделала несколько плавных движений руками возле головы Андрея. Через какое-то время он сказал:
— Спасибо, Маша! Боль практически исчезла. Знаешь, такое впечатление, что ты очень давно и серьезно училась целительству.
— Я никогда этому не училась, — призналась Маша. — У меня как-то само получилось.
В это время на пороге появился дежурный врач и выглядывающая из-за его спины медсестра. Ни Маша, ни Андрей их не заметили.
— Тогда у тебя очень сильный дар. Тебе обязательно надо развивать его, — посоветовал Маше Андрей.
— Только не в мою смену! — возмущенно возразил дежурный врач.
Андрей, желая успокоить врача, сказал:
— Доктор, вы себе не представляете, как Маша мне помогла!
— Я не хочу ничего представлять, — отрезал врач. — Маша, вы можете шаманить в свободное от работы время, и не в больнице!
— Да. Но у Андрея очень сильно болела голова, — объяснила Маша.
— За данного пациента отвечаю я, и лечение назначаю тоже я. А ваше дежурство, кстати, уже закончилось, — напомнил врач. — Пойдемте.
Маша вышла вместе с врачом к превеликой радости медсестры, которая поставила стул рядом с кроватью Андрея и напомнила:
— А вы обещали мне рассказать о моей судьбе! Так что интересное случится со мною в будущем?
Андрей устало вздохнул. Ему было бы приятнее общаться с Машей, но что поделаешь?
* * *Смотритель и Костя вышли из дока на свежий воздух. Надо было поговорить без чутких ушей Марукина.
— Ты, сынок, не переживай, — сказал смотритель. — Я тебе сейчас все по полочкам разложу, и ты поймешь, что бояться нечего.
— Интересно, что это за доводы?
Смотритель достал из кармана марукинские ключи:
— Смотри, вот ключи. Этот — от кабинета, этот — от сейфа. Остается только открыть и забрать золотые монеты.
— А как я до кабинета доберусь? — недоуменно спросил Костя. — Там ведь на входе дежурный!
— У тебя повестка, которую тебе Марукин выписал, осталась? — поинтересовался смотритель.
— Вроде, да.
— Переправим число — и готово. Никто всматриваться не будет, — уверенно сказал смотритель. — А ты у кабинета дождешься удобного момента и войдешь. Можешь хоть час стоять, Марукин-то тут, у меня.
— Л на выходе меня с мешком и сцапают! В милицию-то я приду без него, — рассуждал Костя.
— А кто тебе сказал, что ты придешь без мешка? — хмыкнул смотритель. — Сейчас возьмем такой же и нагрузим его всякой всячиной. А в кабинете мешки поменяешь. Все очень просто, Костя.
— Да, все просто. Но я не пойду! — решительно отказался Костя.
— Да что ты заладил: не пойду, не пойду! — передразнил его смотритель. — Что тебя еще не устраивает?
— Я боюсь, — признался Костя.
— Костя, бояться можно, даже нужно, — согласился смотритель. — Но посуди сам, за пять минут таких волнений ты обеспечишь себя на всю жизнь.
— Но это слишком большой риск, — заметил Костя.
— Ну ты даешь! А когда за сундуком нырял, не рисковал? — напомнил смотритель.
— Рисковал. Только риск другой был.
— Другой. И ты чуть не утонул. А тут только войти, забрать и выйти. Ну, Костя! — подбадривав смотритель. — Неужели ты готов оставить им золото после всего того, что нам пришлось пережить? А, Костяш?
— Ладно, уговорил! — согласился Костя.
— Я знал, что на тебя можно положиться! Знал! — смотритель хлопнул Костю по плечу. — Ты, главное, не показывай им, что боишься. Да и бояться тебе нечего. Марукин с тебя все подозрения снял, и на тебе никакого криминала нет. А главное, ты все время при себе держи мысль, что ты справедливость восстанавливаешь. Потому что по справедливости эти золотые монеты наши. Понял?
— Да. Но если что не так… Ты мне поможешь? — с надеждой спросил Костя.
— Ты об этом даже не думай! Все у тебя получится. А я за тебя фигу в кармане держать буду. И приятеля нашего заставлю, — смотритель кивнул в сторону двери, за которой лежал связанный Марукин. — Ладно, надо отдыхать. Завтра у нас денек нелегкий, но прибыльный. Наконец-то доберемся до моих сбережений. Пошли спать.
— Мне надо домой сходить, — замялся Костя. — У меня там еще одно дело незаконченным осталось.
— С невестой твоей? — догадался смотритель.
— Да. У нас серьезный разговор намечается. А если завтра…
— Костя, ты опять за свое? — прервал его смотритель. — Завтра все пройдет на пять баллов. А забивать себе голову всякими любовными сценами я запрещаю. Все, пошли, проверим Юрика. А то он, чего доброго, распутается и убежит.
* * *Получилась так, что письмо, которое Кирилл написал Таисии, попало совсем в другие руки. Неожиданно вернувшаяся Руслана нашла его и подумала, что письмо написано ей, поскольку в нем не было обращения по имени.
Она села за изысканно сервированный на двоих столик и стала читать письмо вслух, шмыгая носом и вытирая слезы: «Клянусь, теперь у нас все будет по-другому! И я приложу все силы, чтобы сделать тебя счастливой! Ведь только спустя многие годы я понял, что главное в жизни любого человека — это семья. Любимая! Я больше не хочу тебя терять, я мечтаю лишь об одном — быть всегда рядом с тобою, каждый день, каждое мгновение той жизни, что еще отпущена мне».
