Тарун Дж. Теджпал - Алхимия желания
— Ты собираешься чинить бачок или нет?
— Да, да, ты собираешь чинить или нет. Ты собираешься чинить или нет.
— Прекрати вести себя, как задница! — возмутилась она.
Физз взяла меламиновую тарелку и бросила ее в меня. Тарелка скользнула по моему плечу, вывалив все содержимое на мою обнаженную грудь. Кусочки огурца в лимонном соусе, чили и соль упали на мое тело. Холодные. И побежал сок.
Я сидел, наблюдая, как он капает вниз, и не мог в это поверить.
— Сумасшедшая сучка! — воскликнул я.
— Великий писатель чинчпокли! — закричала она в ответ.
И, распахнув переднюю дверь, она вышла. Позже Физз рассказала мне, что смеялась всю дорогу, спускаясь по лестнице и гуляя по парку. К тому времени как она вернулась, я помылся и собрал осколки тарелки.
Эти сражения, обрушивающиеся на нас, словно наводнение, быстро прекращались, унося с собой накопившееся разочарование многих дней. Эти избавляющие от стресса потасовки прекрасно на нас действовали, и мы чувствовали себя намного лучше после них.
Однако были и другие ссоры, которые начинались спокойно, без фанфар, но затем медленно разгорались в пожар. Они начинались с невысказанного возмущения, которое, в свою очередь, вызывало другое невысказанное возмущение. Недовольство пряталось, словно искра зажигания в машине. Но если повернуть ключ, свеча становится красной и теплой, потом горячей и раскаленной. Эти стычки были намного реже, и в нас копилось зло. Наконец нам пришлось выключить двигатель, чтобы свечи могли остыть.
На смену этим ссорам всегда приходил хороший секс. В какой-то момент наши тела начинали дрожать, болеть. Мы кружили друг вокруг друга в поисках удобного случая, момента, чтобы без слов открыть прошлое. Что-то, объединяющее нас, подсказывало, когда предпринимать попытку. Это могло произойти ночью, в темноте, от простого прикосновения. На мотоцикле от внезапного объятия. На террасе от страстного взгляда. Мы были тогда хороши. Того, кто сделал первый шаг, никогда не отвергали, его всегда ждал страстный ответ.
Наши ссоры заканчивались удивительным сексом. Мы называли это ссора-секс и с нетерпением ожидали его, даже во время жестокого боя.
Я часто удивлялся: сколько нужно ссориться, чтобы страсть начала угасать? До какой грубости нужно дойти? Чудесно, что этого не происходило. Но чувство беспокойства не покидало меня.
Я понимал, что растущее раздражение в наших отношениях было связано не с нами, а с прекращением щелканья клавиш «Брата». Эти звезды и черепа, пики наслаждения и расщелины, пресыщение и ключ от вселенной имели какое-то отношение к моей способности связывать слова на бумаге. Когда страницы оставались чистыми, все начинало бледнеть. Конечно, я мог обманывать ее. Бездумно стучать по клавишам печатной машинки. Позволить этому звуку стать историей.
Позволить иллюзии стать реальностью.
Но я пока не зашел так далеко.
Между тем у Физз были какие-то тайны с «Дхарма Букс». Через ее руки прошло несколько плохих текстов. Мы понятия не имели, куда они идут после печати. Их невозможно было найти ни в одном книжном магазине. Мы никогда не слышали, чтобы кто-нибудь упоминал о них. Казалось, они исчезали в черной книжной дыре, которая являлась пунктом назначения большинства книг. Немногие книги могут противостоять ее силе притяжения. Со временем в нее попадают даже самые большие книги. Это удивительная санитария. Если бы все черные книжные дыры начали выплевывать назад все тексты, мир утонул бы в бумажном мусоре.
Плохая проза, плохие идеи и отвратительное воплощение этих идей.
Дум Амора не беспокоило исчезновение его книг. Мы начали верить в то, что нам говорили. Что книги Дума были удобным соглашением с департаментом правительства. Они шли прямо из типографии к правительственным небожителям, минуя книжные магазины и читателей. Случайно сведенья о них встречались в газетах, в неискренних обозрениях, которые вряд ли кто-нибудь читал.
Если это было правдой, то черная книжная дыра правительства была очень большой.
Физз не имела никаких тщеславных планов относительно того, чем она занимается, поэтому ее это не беспокоило. Дум платил за потраченное время и всегда был вежлив.
Работа Физз на «Дхарма Букс» имела одно любопытное последствие. Она встретилась с необычной женщиной и занялась необычным проектом. Это дало нам много тем для разговоров и радости на долгие месяцы.
Эта женщина была превосходным ученым с дипломами из Оксфорда и Гарварда. Один был по социологии, а другой — по психологии. Она была замужем за невероятно богатым человеком. Ее муж производил и продавал запчасти для машин. Мы так и не выяснили, что за запчасти. Он курил сигары и разговаривал об «Экономисте». Он вел себя чрезвычайно любезно, наполняя свою речь такими оборотами, как «Позвольте», «Вы не будете возражать», «Можно?», «С огромным удовольствием». Я заметил, что он очень старался, чтобы женщинам было удобно.
По контрасту с ним, у его жены не было времени на любезности. Она нравилась мне своей прямотой в общении — как Индира Ганди, Маргарет Тетчер. Откровенная личность, которая пробиралась сквозь дерьмо. Она носила короткие волнистые волосы. В них встречались серебряные нити. Ее голос действовал, словно медный консервный нож — холодный, сдержанный, резкий. Он разрезал тебя. Мы называли нашу новую знакомую «ее величество». Между нами, мы никогда не слышали, чтобы она обронила ласковое слово о ком-то или о чем-то. Физз говорила, что даже ее водители и слуги открываются перед ней, словно банки с супом. Когда бы она с ними ни говорила, на полу оставалась кровь. Нам приходилось отводить взгляд.
Думаю, у нее была какая-то точка зрения на ее суровый и перфекционистический взгляда на мир. Были очень умные люди, такие как она, которые приравнивали мягкость к слабости и были страстно враждебны к проявлению обоих этих чувств. Эмпирические знания — и часто богатство — наделяли их презрением к сентиментальности. Мир жесток, он основан на принципах Дарвина; нельзя быть рассеянным. В приобретенном этими людьми широком словарном запасе не было места для медленного течения обычной любезности.
У «ее величества» было все — дипломы, доллары, комфорт, социальное положение, дети, умственная деятельность. Но она не делала скидок ни себе, ни другим. Ее жизнь была результатом её собственных усилий. Она никому ничего не была должна. Те, у кого ничего нет, должны спрашивать только с себя, «Ее величество» занесла свой топор над миром и прокладывала себе путь.
Мир жесток.
Дум Арора послал Физз на встречу к ней. Дум сказал, что она ищет помощника в исследовательской работе. Он рассказал, что она очень приятная дама, очень самоуверенная дама. Два диплома, из Оксфорда и Гарварда. Но только она немного рассержена всегда.
