Кайли Адамс - Как в кино
Не пойми наш сегодняшний разговор превратно. Мы все хотим, чтобы Татьяна Фокс снималась в этом фильме. Но это тот случай, про который говорят: «Сделай или умри». Куда подевалась та тигрица, которая ела меня живьем в баре отеля «Дю кап» в Каннах? Где великая актриса, которая гордо вошла на прослушивание и превратилась в Никки Александер?
Как же Татьяне хотелось послать их всех к черту! Но ей нужно было думать не только о себе. У нее есть семья, которая от нее зависит, люди, которые на нее рассчитывают, и она должна оправдать их ожидания. Татьяна встала:
– Она на пути в гримерную.
Дэвид тоже встал, подошел и обнял ее.
– Вот это другое дело! Татьяна повернулась к Грегу:
– Интимные сцены будут даваться мне гораздо легче, если ты познакомишься с мятными таблетками, раз уж не можешь не травить себя раковыми палочками.
Грег самодовольно ухмыльнулся:
– Ладно, я над этим подумаю.
– Спасибо. Буду очень признательна. – Татьяна направилась к выходу, потом повернулась и закончила, глядя на всю четверку: – Ладно, братва, кончай базар.
Клео вразвалку поспешила за ней и, уже выйдя из трейлера, окликнула:
– Татьяна, подожди!
Татьяна остановилась и круто повернулась.
– Что-то я не пойму, Клео, чьи интересы ты представляешь, мои или их?
Клео тяжело дышала. Она обеими руками потерла поясницу. Но Татьяна не собиралась жалеть «слабую беременную женщину»; уж кто точно не нуждался ни в чьем сочувствии, так это Клео Марс. Беременная или нет, она всегда одинаково изворотлива, всегда умеет манипулировать людьми и думает только о себе.
– Сама удивляюсь, как я купилась на твою болтовню насчет того, что мы, женщины, должны друг друга поддерживать.
– Татьяна, все не так просто. Я много раз имела дело с Дэвидом и хорошо его знаю. Грег – звезда первой величины, а ты пока еще темная лошадка. Если из-за каких-то твоих недостатков этот фильм развалится, мои отношения с ними пострадают. Пойми, ты просто не стоишь такого риска. Во всяком случае, пока не стоишь.
Татьяна немного остыла. В конечном счете для них для всех важнее всего результат, и в словах Клео действительно есть рациональное зерно.
– Могла бы по крайней мере меня предупредить!
– Дэвид специально попросил меня этого не делать. Они с Грегом хотели увидеть твою непосредственную реакцию, и, честно говоря, я тоже. Слишком высоки ставки, Всем нужно, чтобы фильм получился классный.
Татьяна кивала в такт зажигательной речи Клео, но в душе она ее не поддерживала. Ей было горько: она как наивная дурочка вообразила, что после участия в фильме «Грех греха» она перейдет на совсем другой уровень по сравнению с уровнем фильмов типа «Женщина-полицейский под прикрытием», как если бы она переселилась из гетто в более фешенебельный район. Но на самом деле ничто не изменилось. Конечно, у этого фильма бюджет больше, и люди в нем заняты поприличнее, во всяком случае, кормежка на съемочной площадке съедобная. Но в общем и целом это все тот же грязный бизнес, а она – та же исполнительница главной роли, которую в любой момент можно заменить на другую.
Клео стояла рядом и внимательно смотрела на Татьяну, как будто пыталась заглянуть ей в душу.
– Я думала, ты к этому стремилась.
– Я тоже думала, Клео, только теперь я уже не так в этом уверена.
– Тогда почему ты согласилась? Татьяна сморгнула слезу:
– Может, я и не умираю с голоду, но мне все равно нужно есть.
Глава 14
– Констанс Энн, у Криса болят зубы.
– Я знаю, Хелли, и, кажется, даже догадываюсь почему. – Констанс Энн склонила голову набок, изображая глубокую задумчивость. – Наверное, потому, что он не послушался совета панды Пеппи и ел сладости.
– У меня правда болит зуб! – заныл Крис, потирая правую щеку.
– К че-е-ерту! – завизжала Констанс Энн.
– Снято! – рявкнул Уилл Хейес.
Операторы остановили камеры. Констанс Энн встала и показала пальцем на Криса:
– В начале этой сцены он держался за левую щеку, а теперь хватается за правую! Черт подери, разберись наконец, с какой стороны у тебя болит зуб! – Она с отвращением всплеснула руками. – Не понимаю, мы на телевидении или в школьном драмкружке для первоклассников?
Крис заплакал и убежал со съемочной площадки. Уилл сорвал с себя наушники.
– Здорово, Констанс Энн, ничего не скажешь! Ты постаралась на славу. По твоей милости мальчишке уже выписали успокоительное, что дальше – шоковая терапия?
– Если это поможет паршивцу стать актером, то я только «за»!
Она отшвырнула микрофон и с возмущенным видом двинулась в свою гримерную. Уилл Хейес догнал ее и пошел рядом.
– А тебе не приходило в голову, что, может быть, это тебе нужно выписать успокоительное, а не ему?
Констанс Энн резко развернулась, сверкая глазами. Уилл не испугался и явно не собирался отступать.
– И я имею в виду лекарство из аптеки, а не из бара.
Констанс Энн любила подраться, и чем более кровавой бывала схватка, тем лучше. Впрочем, большинство ее противников оказывались слабаками и сдавались после первых же ударов. Она злобно улыбнулась.
– Знаешь, Уилл, я все думала, что у тебя между ног вагина, но теперь засомневалась, может, у тебя все-таки есть яйца.
– Всего одно, если тебя это интересует. В девяносто девятом у меня был рак яичка.
– Правда? Плохо. С одним дело не сделаешь – во всяком случае, со мной.
Уилл устоял и перед этим выпадом.
– Надо с этим кончать. Ты просто издеваешься над бедными детьми, это отвратительно. Если родители одного из них обратятся к журналистам, все будет кончено. Понимаешь, Констанс Энн, все! Помнишь, как Пи Ви Хермана посадили за детскую порнографию? Так вот, его грехи покажутся просто детской шалостью по сравнению с твоими.
Констанс Энн ткнула пальцем в костлявую грудь Уилла:
– И не пытайся представить меня злой мачехой, сукин ты сын. Да, я строга с детьми, но это ради их же пользы. Да-да, я о них забочусь. Я заставляю их стать лучше, потому что, если я не буду это делать, они вылетят из передачи и плохо кончат. Мало, что ли, мы знаем детей, которые прогремели в одном или двух фильмах, а потом стали наркоманами? И между прочим, мистер Одно Яйцо, на это много времени не надо. Обращайся с ними как с малышами, и они превратятся из начинающих артистов в законченных неудачников быстрее, чем ты успеешь раскурить самокрутку с травкой. Строгость детям не может быть во вред, она закаляет характер.
Уилл отрицательно покачал головой:
– Их родители могут с тобой не согласиться.
Констанс Энн расхохоталась ему в лицо и вошла в гримерную. Уилл последовал за ней.
– Хочешь поговорить об их родителях? – спросила Констанс Энн и принялась перебирать почту. – Да родители этих недоносков вовсе не детей выращивают, они выращивают себе кормильцев. Уж поверь мне, они бы отправили их на любые муки, если бы знали, что это гарантирует им в будущем хорошую финансовую отдачу. Опомнись, Уилл, у этих маленьких актеров нет родителей. У них не родители, а сутенеры. Если Майкл Джексон выпишет чек со многими нулями, они не задумываясь отправят их к нему вместе с его ламами и дурацкой обезьяной.
