Екатерина Карабонцева - Осторожно! Мечты сбываются.
В последующие несколько дней его временным местом заключения стала больничная палата. Но Крис так радовался перемене обстановки, что клиника казалась ему настоящим раем. Вокруг было столько новых людей, что создавалось впечатление, будто за пять дней он получил годовую дозу звуков. При одной мысли о том, что ему вскоре придется вернуться в свою пустынную, безлюдную темницу, у музыканта на лбу выступала испарина.
Катерина, в силу своей занятости, пришла к нему всего один раз. Он понимал, что она сделала это скорее по инерции, так как ей некуда было больше пойти в перерыве между репетициями, однако всем своим видом он выдавал тот факт, что безмерно рад ее видеть. Когда она присела в кресло рядом с больничной койкой, он с надеждой протянул руку, чтобы ухватить ее ладонь, и с горечью в голосе произнес:
– Я так по тебе соскучился!…
Катю передернуло от этой фразы. Она напряженно закрыла глаза и, стараясь сохранять самообладание, холодно отрезала:
– Не надо, Крис! Я не хочу, чтобы ты связывал со мной свои иллюзии! Я не та, кем ты меня считаешь! Я вовсе не добрый и бескорыстный человек, способный пожертвовать собой ради других! Я далеко не тот идеал, который ты нарисовал в своем воображении!
– Ты не знаешь, о чем говоришь! – не веря услышанному, возразил он.
– Поверь, как раз Я ЗНАЮ, о чем говорю! И я не хочу, чтобы кто-либо заблуждался на мой счет. Я такая, какой являюсь, и не стесняюсь в этом признаться! Не стоит приписывать мне иллюзорные благодетели!
– Ты сама заблуждаешься на свой счет. Я знаю, какая ты есть со всеми твоими слабостями и недостатками. И ты – лучшее, что встречалось мне в моей жизни!
Криса захлестывали слезы. Ему было страшно признать тот факт, что после всего, после всех ужасов, которые им пришлось пережить, он не перестал любить ее. Наверное, это было бы естественно, скорее всего, этого требовали обстоятельства, но у него не получилось утратить свои чувства. Ему не удалось избавиться от идеализации. И самым пугающим было то, что чем больше она изменялась, удаляясь от него, тем больше возрастала его страсть.
* * *
Все началось во время гастрольной поездки, когда Катя оказалась совсем одна в новой обстановке, в чужом городе. Ее всегда пугали незнакомые, неисследованные места. Ей казалось, что они таили в себе некую враждебность. И в этой ситуации единственными близкими людьми, связывающими ее с привычным для нее миром, были члены группы, за которых она держалась, как утопающий за соломинку. Они на какой-то период полностью заменили ей семью, и едва заканчивался концерт, как Катерину охватывал панический страх возможности отстать от них хоть на метр и потеряться, подобно ребенку в большом супермаркете.
Но самым близким среди них был конечно же Даррен. Этот хорошо сложенный, красивый солист, обладающий низким, бархатным голосом, с первой их встречи был ей симпатичен. К тому же, они очень быстро нашли общий язык. По любому поводу, с любым вопросом Катя бежала к нему, как к лучшей подруге, и он всегда был рад ей помочь. Именно это ее подкупило лучше всяких знаков внимания. Она таскалась за ним всюду, словно тень, боясь хоть на минуту выпасть из-под его воображаемой опеки. И это вскоре сыграло с ней злую шутку.
Когда, отыграв все запланированные концерты, ребята решили расслабиться перед отъездом, Катя отправилась вместе с ними в ближайший клуб. Ничто не предвещало беды, они выпивали, шутили, и их беззаботному счастью не было предела. Вдруг, зазвучала медленная песня и, уже дойдя до нужной кондиции, Даррен, как бы в шутку, пригласил Катерину потанцевать. Его крепкие, теплые руки обняли ее тело, и внезапно девушку проняла дрожь. Она уже два года не чувствовала на себе мужских объятий. Это было так приятно, что у нее помутился рассудок. Мозг отключился, и она отдалась во власть ощущений. Ее тело льнуло к нему все ближе и ближе, и солист ответил на этот жест поцелуем. Катя не осознавала, что делает. Ее тянуло к этому мужчине, и она поддалась этому влечению. Еще немного, и они оказались в ее номере… Мгновение – и они в ее постели. Вся жизнь пронеслась перед ее глазами. Но в ней теперь была только музыка, концерты и он, тот, кто выступал с ней на сцене, тот, кто сейчас обнимал ее и целовал…
Утром Катя очнулась, словно от дурного сна. Она подумала, что все это ей пригрезилось. Но Даррен зашел в ее спальню с двумя стаканами кофе и напористо поцеловал. Катерина вдруг резко пожалела, что в жизни нет, как в компьютере, функции «отменить последние действия», будто их не было вовсе. И все же, она предприняла отчаянную попытку:
– Послушай, Даррен, все, что вчера произошло – это грандиозная глупость! Давай просто сделаем вид, что все это нам приснилось. Так будет проще для наших отношений. Этого больше не должно повториться! Никогда!
Но это повторилось. Даррен не прекращал преследовать ее и во время работы, и за ее рамками. Они постоянно варились с ним в одном котле, и у них просто не было возможности не сталкиваться лбами. В один прекрасный день он переступил все возможные границы и пришел прямо к ней домой. Не в силах сдерживаться, он принялся ее целовать прямо с порога.
– Ты что, умом тронулся? – возмутилась Катерина, – Сумасшедший! Как тебе такое в голову взбрело? Здесь же Крис…
– Он не узнает, – заносчиво возразил Даррен, – он же не может спуститься!
– Имей совесть, здесь же все слышно! – не на шутку перепугалась Катя.
– Даже если так – пускай! Он должен понять, что ты – живой человек, что ты – женщина, в конце концов!
– Он тоже, между прочим, живой человек, и ему тоже может быть больно!
– Я тоже страдаю! – на пару тонов выше заявил Даррен, – Та ночь перевернула всю мою жизнь!
– Перестань! Чего ты так орешь?
– Да я говорю шепотом! Я с ума по тебе схожу! Все время о тебе думаю. И во время репетиций, и когда мы не вместе… Так бы и набросился на тебя!
– Прекрати!… – пробормотала Катерина сквозь поцелуи.
Но она не очень-то сопротивлялась. Даррен повалил ее на диван, и она не успела даже подумать о том, что два года назад этот диван был местом их первой с Крисом близости. Она не видела, как наверху, от всего услышанного, у мужчины ее мечты сжалось сердце, как к его горлу подступили душащие слезы, и как для того, чтобы заглушить рыдания, он впился зубами в свою руку, а кистями так обхватил балясины, что ногти отпечатались у него на ладонях. Конечно, Крис не мог спуститься вниз. Но даже если бы ему удалось сползти по лестнице, хотел бы он предстать перед молодым, здоровым соперником больным, измученным калекой? Такого унижения он не перенес бы точно. И все же, одно никак не укладывалось у него в мозгу: почему она так поступала!
Катерина и сама не смогла бы ответить на этот вопрос. Возможно, подсознательно, она хотела причинить ему боль, хотя бы для того, чтобы понять, что сделала она это незаслуженно, что единственный, кто виноват во всех ее несчастьях – это она сама, и выгнать наконец из души эту отравляющую ненависть к человеку, который больше всего на свете сейчас нуждался в ее поддержке и любви. Разумом она понимала, что не права, но чувства для Кати всегда были выше разума…
