Разводные процедуры - Лика Ланц
— Ты что, хочешь меня без кола, без двора оставить? — бухтел Олег и вырывал из рук всё, что считал своим. А может, из вредности — вникать в хитросплетения его меркантильных соображений мне было недосуг.
Жёстко его осадила я лишь тогда, когда он попытался отвоевать мой личный ноутбук и компьютерную технику из комнаты Андрея.
— Вот что. Это очень личные вещи, — гаркнула я в сердцах. — На твоё барахло никто не претендует! — и покосилась на игровой компьютер, который стоил как крыло «Боинга», а использовался не так часто. Олежкина гордость. Каждый уважающий себя мальчик до сорока должен иметь в арсенале что-то подобное, если хоть немного увлекается компьютерными играми. Олег увлекался.
Именно этот эпический момент подгадал Филипп, чтобы явиться к «яблоку раздора». Так как вещи собирались и выносились, дверь квартиры без конца открывалась, закрывалась. И, видимо, сие действо привлекло внимание соседской бабы Клавы, которая, улучшив момент, тоже высунула свой любопытный нос и протиснулась к нам в квартиру вслед за Филиппом.
— Это что ж такое деется-то, а? — всплескивала она руками и металась, как заполошная курица. На бабу Клаву никто особо внимания не обращал: все лавры стянул к себе Фил.
— А ты что тут забыл? — зарычал Олег. — Тебя только тут не хватало! Я полицию вызову!
— Я приехал помочь сестре, — невозмутимо заявил брат и даже попытки не сделал втянуться в скандал.
Был Филипп удивительно спокоен, как сытый удав, и тут же подключился к сборам. Дело пошло быстрее, потому что в тот момент Олег конкретно завис. Видимо, его мозг не справлялся с напором группы поддержки, что внезапно образовалась у меня.
И только баба Клава никак не могла успокоиться.
— Грабят! Как есть грабят! — завыла вдруг она. — А ну пошёл вон, супостат! — метнулась она в сторону Филиппа. Может, потому что он в это время нёс ящик с мелочёвкой из комнаты Андрея.
Кинулась баба Клава на Фила со спины — коварный выпад бесчестного человека. Фил у нас парень спортивный, привыкший к единоборствам и разным подвохам со стороны противника, а поэтому прыжок соседки он угадал и уклонился в сторону.
В это же время Олег, видимо, решил отвоевать «своё» и нацелился на брата спереди. Причём не отбирать «добро» собрался, а проявить незаурядные бойцовские способности, а проще — ударить Фила кулаком.
В результате потасовки Фил увернулся, баба Клава промахнулась и начала заваливаться вперёд, где её и догнал, набравший скорости и не успевший притормозить кулак Олега.
Сам Олег, видимо, рассчитывающий на большого и сильного Фила, никак не ожидал увидеть бабку, божьего одуванчика. На лице его мелькнули испуг и ужас, кулак всё же обрушился не на всю мощь, но сам мой почти бывший муж потерял равновесие и грохнулся плашмя на пол, погребая под собой соседку.
Всё это случилось за секунду-две, мы все стояли, распахнув глаза, открыв рот, замершие, как в немой сцене великого «Ревизора».
— Милиция! Убивают! — завопила придушенно баба Клава и попыталась спихнуть с себя Олега. Тот лежал мёртвым грузом, видимо, пытаясь прийти в себя. — Насилуют! — выдала она злорадно и разоралась, как сирена: — Милиция! Убивают! Насилуют! Помогите, люди добрые! Ах, ты охальник, насильник, дрянь такая! — наконец-то удалось ей спихнуть с себя моего горе-мужа. — Я ж к тебе с дорогой душой, а ты вона как! С кулаками! С грязными намерениями! Не зря Милка тебя бросила, козла эдакого! Ты на кого покусился, гниль подзаборная?!
Вот так в одно мгновение она кардинально поменяла мнение, нашла новый объект для ненависти. С заплывшим глазом, всклокоченная, злая, баба Клава размениваться только на слова не стала, вызвала полицию и накатала на Олега заявление.
— Капец, — сказал Фил, потому что все мы стали заложниками обстоятельств и разбирательств.
Переезд затянулся, и в дом Марковой мамы мы попали очень поздно. Но нас там, к счастью, ждали. И встретили хорошо. Но я так устала и так вымоталась, что мечтала только о душе и спать.
И то, как окружили меня заботой, заставило забыть весь этот кошмарный вечер.
Глава 45
Марк
Доверить Милу и Андрея матери было лучшей идеей из всех. Мать словно вынырнула из сна и больше не напоминала привидение. Не совсем, конечно, очнулась, порой ещё зависала, уходила в себя, но то, что было и то, что имелось сейчас, не могло не радовать.
Вечерами они стали собираться под родительской крышей. Мать избавилась от «музея имени отца», когда тряслась над каждой вещью и запрещала прикасаться, сдувая пылинки с вещей и ностальгируя. Святое место осталось только в его кабинете, но это уже никому не мешало, туда никто не заходил, кроме неё. У матери остался островок памяти, где она могла поплакать или предаться воспоминаниям. Впрочем, светлые рассказы наполняли их ужины, мать изо всех сил старалась, чтобы всем в её доме было хорошо.
Но Марку с Катей и так было замечательно: здесь поселились Мила и Андрей, здесь их сытно кормили, им были рады, а поэтому всё труднее давались вечерние уходы домой.
В один из таких вечеров Граф переехал жить в квартиру матери: не дело, когда животное предоставлено самому себе почти сутками. С Лайтиком они дружили, а у самого Марка был прекрасный повод вечерами прогуляться с Милой и животными.
— Ты за Милочкой ухаживаешь, что ли? — спросила мать уже на второй день, когда Марк пришёл не просто в гости, а с цветами.
— Я на ней женюсь, мам, — не стал скрывать он. — Если только она захочет. И когда захочет. У неё пока… очень сложный период в жизни. Они с мужем разводятся, причём достаточно тяжело. Так что всё это — далёкие перспективы, вполне возможно. Но я не отступлюсь.
— А и не надо, — повлажнели у мамы глаза. — Она такая хорошая. И мальчик у них — мужчина. Вон, Катя не отлипает, — вздохнула и покачала головой. — Как же всё меняется в этой жизни быстро. И жизнь пролетает.
Она снова на какое-то время упала в уныние, но в то время это с ней случалось чаще, а чем дальше — тем реже.
Через две недели Мила осталась без работы. Марк об этом знал, но пока не придумал, как ей помочь. Он понимал, что лишь бы что найти — без проблем. Но Миле ему хотелось дать всё самое лучшее. Баловать её, оберегать, лелеять.
Он встречал её после работы. Неизменно. Каждый
