7 футов под Килем - Анастасия Таммен
* * *
По дороге домой мы чуть не поругались. Я злился, что она подтолкнула врача дать мне зеленый свет, и настаивал на том, что найду другую работу, безопасную и без спортивных сборов. А мама вдруг стала возмущаться, что я без борьбы упускаю главный шанс в своей жизни. Я поднялся по лестнице, втайне радуясь, что больше не нужно прыгать на одной ноге, и ретировался в комнату. Промелькнула циничная мысль – раньше, пока она пила, мы хотя бы не ссорились, потому что ей просто было не до меня. Сейчас я получал сполна то, о чем мечтал два года.
После вечерней смены к нам зашел Майк. С выпускного он ошивался у нас каждую свободную минуту. В надежде, что при нем мама не будет допекать меня, я совершил вылазку на кухню за лимонадом. Мама стояла у плиты и жарила шницели. Они шипели в масле и аппетитно пахли. Желудок заурчал от голода. На супе с фрикадельками при моем росте далеко не уедешь.
– Я не понимаю его, честное слово… – пробубнила мама, но, заметив меня, тут же замолчала.
Я перешагнул через ноги Майка, который вытянулся на полу под столом и что-то подкручивал отверткой, регулируя высоту ножки, которую установил вместо надломившейся старой.
– Если поторопиться, то можно еще сильнее колено повредить, – отозвался Майк, наверное, не заметив меня. – Пусть полностью восстановится, найдет новый клуб, постепенно вернется к тренировкам, а на следующий год посмотрим.
Я открыл холодильник и заглянул внутрь, высматривая помимо лимонада что-нибудь съестное, что можно было бы утащить в комнату, а не оставаться на ужин вместе с этими двумя.
– Зачем время терять? Врач же разрешил! – возразила мама.
– Но это моя нога! И мне решать! – не выдержал я и со всего маху захлопнул дверцу холодильника, так ничего оттуда и не достав.
Майк резко распрямился и стукнулся головой о столешницу. Выбрался из-под стола и отряхнул черные джинсы.
– Давайте не будем ругаться, – предложил он, поднимая руки.
– Это она пристала ко мне! – воскликнул я и сам поймал себя на том, что кричу как обиженный мальчишка. Вздохнул и уже куда более спокойно сказал: – Мам, все же хорошо. Посмотри на нас. Ты – трезвая. Майк – наконец-то сбрил свои дурацкие усы. Я – дома, а не на спортивных сборах черт знает где. Что тебе еще надо?
Ее глаза округлились.
– Ты что, серьезно решил спорт бросить?
– Ну да! – развел я руками.
Мама в ужасе обхватила лицо ладонями.
– Ник! Ты любишь греблю. Всегда любил. Это же твоя мечта!
– Я могу прожить счастливо и без гребли.
– Ну, я бы так не сказал, – протянул Майк.
– Ты на чьей стороне вообще? – снова разозлился я. – Я думал, ты мне друг.
– И друзья должны быть честны друг с другом. Твоя мама права: полностью отказываться от гребли – глупо.
– Вот значит как? Я тут два с лишним года в одиночку убивался, а теперь вы решили меня уму-разуму учить? – Перевел дыхание и махнул на них рукой. – Да идите вы…
Попытался уйти, но мама схватила меня за руку.
– Никлас, я знаю, что подвела тебя, но я не допущу, чтобы ты сдался без боя.
Я криво улыбнулся.
– Ты опоздала, мама.
Глава 44
Лу
Я кидала вещи в раскрытую сумку, практически не глядя: мягкие штаны, футболки и ветровки, мокасины с прорезиненной подошвой. В портах я не собиралась сходить с яхты и охмурять белобрысых викингов, поэтому место косметички и украшений заняла большая стопка книг. Я наелась фэнтези и переключилась на романы сестер Бронте – мрачные и тягучие, как раз под мое настроение. Даже читая для себя, я продолжала анализировать мотивы героев и задумку писательниц, как бы делала на уроках фрау Вайс.
Громкий звонок в дверь заставил меня вздрогнуть всем телом. Гостей я не ждала. Мы собирались отплыть из Любека после обеда, и папа с Колином с раннего утра готовили яхту, а мама ездила туда-сюда с сумками, набитыми провиантом и всякой мелочевкой, которую она считала жизненно необходимой. Я же, избегая общей суеты, неторопливо паковала единственную сумку.
– Кому что нужно? – проворчала я, спускаясь по лестнице на первый этаж.
Я распахнула дверь и тихо ойкнула от удивления. На пороге стояла Лилли. Она нервно мяла в руках потрескавшийся кожаный ремешок от сумочки.
– Здравствуйте, – сказала я.
– Как хорошо, что ты дома. Мы можем поговорить? – без пауз между словами выпалила она.
– Да, конечно.
Я немного посторонилась, чтобы она зашла в дом.
– Что-то случилось с… – начала я, но не смогла договорить.
Сердце заныло. Я всеми силами старалась не думать о Нике. Получалось, правда, плохо: я то и дело рассматривала наши совместные фотографии.
– У Никласа проблемы, – напрямик сказала Лилли.
– Осложнения после травмы? – тут же предположила я.
Телефон в сумочке Лилли завибрировал.
– Извини, – сказала она мне и ответила на звонок: – Да, я стою напротив Луизы. Нет, еще не успела. – Последовала пауза, во время которой я боялась вздохнуть. – Понятия не имею, какая фирма. А что, их много? – Еще одна пауза. Лилли нахмурилась, слушая кого-то на другом конце провода. – Да, бери эту. Самую лучшую.
Она убрала телефон, подняла на меня глаза и сказала:
– Никлас решил угробить свое будущее.
– Я не понимаю, – пробормотала я.
– Врач допустил его до соревнований, но он отказывается выступать.
Пульс ускорился.
– А как же колено?
– Нормально все.
Моя голова закружилась от эйфории.
– Почему же Ник не хочет? – спросила я. – Он ведь так любит греблю…
– Ты это знаешь. Я это знаю. А он уперся, как баран. Поговори с ним. Может быть, ты найдешь другие слова, сможешь до него достучаться… – Она запустила пальцы в короткие волосы и растрепала их. – Потому что меня он просто не слушает.
Холодный и липкий страх начал подниматься от лодыжек вверх по ногам до поясницы. Я так хотела увидеть Ника, но…
– Он из-за меня упал. Его Патрик толкнул из-за меня.
Лилли закатила глаза.
– Да это же мальчишки! Им только дай повод кулаками помахать. Охотники на мамонтов, а не собиратели ягод. Ты что думаешь, он раньше никогда не дрался?
Я вспомнила его первое появление в школе с едва заметным синяком на скуле. Буквально ощутила, как целовала его разбитую губу у него в кухне на подоконнике. В ту ночь он признался, что влюбился. В глазах защипало от подступивших слез. Благодаря его любви я смогла выбраться из тьмы, которая окружила меня со смертью Эммы.
Похоже, я опять попалась в ту же ловушку – взяла на себя ответственность за
