Когда он получает (ЛП) - Сэндс Габриэль
— Пульс есть, но слабый. Нужно срочно оказать ей помощь. — Он роется в куртке в поисках телефона, и его голос звучит отрывисто, когда он делает звонок. — Нам нужна медицинская бригада, немедленно.
Я не могу оторвать взгляд от Блейк. Она такая неподвижная, такая бледная. Я чувствую, как она ускользает, и как бы сильно я ни прижимал рану, кровь продолжает поступать, просачиваясь сквозь пальцы, как песок сквозь песочные часы.
Это я втянул ее в это. Я подвел ее. Она нуждалась во мне, а меня здесь не было.
Алессио еще что-то приказывает в трубку, но его голос уходит на задний план. Все, что я слышу, — это стук собственного сердца, эхо моего провала и неглубокое, хрупкое дыхание женщины, которую я люблю.
— Неро, тебе нужно успокоиться, — огрызается Алессио, оттаскивая меня от широко раскрывшего глаза медика, который, не теряя ни секунды, бежит по коридору. — Они тебя выгонят, если ты будешь продолжать приставать ко всем, кто выходит из этой двери.
— Прошло уже два часа.
Два часа неизвестности, жива Блейк или мертва. Два часа я перебираю в памяти все, что произошло, пытаясь понять, где я ошибся.
Я не могу этого вынести. Я скоро сойду с ума.
— Они все еще оперируют ее…
Я пихаю Алессио к ближайшей стене, прижимая предплечье к его шее. — Мне нужно увидеть ее. Мне нужно знать, что она жива.
Его челюсть сжимается, но он не отступает. Просто смотрит на меня с эмоцией, которую, как мне казалось, он не способен испытывать, — жалостью.
Я отпускаю его. — Джино не стоило посылать свою команду.
Алессио понижает голос.
— Если бы он этого не сделал, Пахан мог бы убить тебя, как только получил бы то, что хотел. Именно поэтому, согласно первоначальному плану, мы были готовы двинуться на него, как только ты прибудешь на место. Но потом все пошло наперекосяк. Если бы Блейк не позвонила нам, ты мог бы быть мертв прямо сейчас.
— Ты думаешь, я…
— И тогда они бы убили и ее.
Я крепко сжимаю кулаки. Он прав, но мне все равно хочется спорить и кричать.
Никогда еще я не чувствовал себя настолько неуправляемым, настолько неподвластным терпению и разуму.
— Я знаю, что ты хочешь кого-то обвинить, но иногда всякое дерьмо случается. Ты знаешь это так же хорошо, как и я.
Блейк выстрелила в Екатерину восемь раз. Уборщики сказали Алессио, что, похоже, Екатерину тоже ударили по затылку, то есть они с Блейк дрались.
Испугалась ли моя прекрасная жена в тот момент? Насколько испугана и насколько чертовски храбра?
Она сильнее, чем кажется, но она никогда не должна была оказаться в ситуации, когда ей придется быть настолько сильной.
— Садись.
Алессио кладет руку мне на плечо.
Надо отдать должное этому парню. У него хватит смелости прикасаться ко мне, когда я в таком состоянии.
Я скидываю его и прохожу на другую сторону зоны ожидания, ближе к дверям, через которые входят и выходят медсестры и врачи. Над дверями висят часы.
Минуты тикают. Я наблюдаю за движением стрелок и стараюсь не забывать дышать.
Пожалуйста, все будет хорошо.
Выходит врач и идет к нам.
Я встречаю его на полпути. — Я Неро Де Лука. Муж Блейк Де Лука. У вас есть какие-нибудь новости?
Врач — темноволосая женщина примерно моего возраста — сочувственно улыбается мне.
— Здравствуйте, мистер Де Лука. Ее выписали из операционной, но она в критическом состоянии. Мы делаем все возможное, чтобы стабилизировать ее состояние. Пуля задела крупный кровеносный сосуд в брюшной полости. Она потеряла много крови. Мы устранили повреждения и сейчас восстанавливаем объем ее крови с помощью переливания. Следующие двадцать четыре часа будут решающими, — мягко говорит она, словно пытаясь смягчить удар от своих слов.
Моя грудь сжимается от этой новости, но внутри меня загорается огонек надежды. Она жива. Еще есть шанс, что она справится с этим.
— Могу я ее увидеть?
Доктор кивает. — Да, но только на несколько минут. Она все еще без сознания. Следуйте за мной.
Мое сердце колотится, пока я следую за доктором по лабиринту коридоров. Наконец мы попадаем в комнату со стеклянным окном, и я вижу Блейк, лежащую на больничной койке, подключенную к аппаратам и трубкам.
Мои легкие все еще в порядке. Она так ужасно бледна на фоне белоснежных простыней.
Доктор открывает дверь и что-то говорит, но ее слова не воспринимаются. Мои ноги словно налились свинцом, когда я приближаюсь к Блейк, и каждый шаг становится тяжелым от ужаса.
Дрожащей рукой я пытаюсь дотронуться до нее. Ее кожа холодная, но слабые вздохи и падения ее груди говорят о том, что она еще дышит.
— Я вернусь через пять минут, — говорит врач, выходя из палаты.
Я придвигаю стул рядом с кроватью и беру руку Блейк в свою, нежно прижимая ее к губам. — С тобой все будет хорошо, Солнышко. Ты сможешь пройти через это. Я знаю, что сможешь.
Она не реагирует. Даже не дергается.
Мое зрение расплывается.
Это все твоя вина.
Воспоминания о том времени, что мы провели вместе, наводняют мой разум, каждое из них ярче предыдущего. Я вижу ее в тот день, когда я переехал в этот дом, — ее руки на бедрах, когда она отчитывала меня за то, что я оставил свой мусор на лужайке перед домом. В ее глазах светилась смесь раздражения и злости, которая всегда появлялась, когда я нажимал на ее кнопки. Черт, как эти глаза действовали мне на нервы.
Я помню ленивые вечера в Даркуотер-Холлоу, солнечный свет, проникающий через окно, когда мы сидели на диване, ее голова покоилась на моем плече, мы смотрели фильмы и говорили ни о чем. В эти моменты меня охватывал покой, чувство правильности, которого я никогда раньше не знал. Она умела сделать мир мягче, как будто он не был таким уж суровым.
А потом было Рождество, всего несколько недель назад. Я до сих пор вижу, как расширились ее глаза, когда она открыла конверт, в котором лежал договор аренды ее книжного магазина. Я понял, что не ошибся с подарком, когда она разрыдалась. То, как она смотрела на меня тогда, потрясенная и чертовски счастливая, заставило мое сердце разгореться от такой глубокой любви, что стало больно.
Но потом всплывают другие воспоминания, те, что режут до глубины души. Я помню каждую слезинку, которую она пролила из-за меня, из-за этой жизни, в которую я ее втянул. Все случаи, когда она говорила мне, что хочет уйти. А я отказывался даже думать об этом из-за своей упрямой убежденности в том, что со мной она будет в безопасности. Что в конце концов она примет все это.
Неужели я не допускал возможности того, что, возможно, без меня она была бы в большей безопасности и счастлива? Что все мои обещания о защите были всего лишь пустыми словами в мире, где нет никаких гарантий?
В мире, который она не выбирала. Мир, в который я затащил ее, пинающуюся и кричащую.
И вот теперь она здесь, борется за свою жизнь на больничной койке.
Со мной она никогда не будет в полной безопасности.
Одно дело — выбирать эту жизнь с широко открытыми глазами, как это сделала моя мама, решив, что мужчина, которого она любила, стоит риска.
Но Блейк этого не выбирала.
Ее слова звучат у меня в ушах.
— Иногда я просыпаюсь утром и чувствую, что тону. У меня нет ни власти, ни самостоятельности. Ты заставил меня выйти за тебя замуж. Ты заставил меня прийти в этот мир, и даже после нескольких недель попыток я все еще не знаю, как это сделать.
Как я мог так поступить с ней, с человеком, которого я люблю больше всего на свете?
Я не знаю. Но я знаю, что больше не могу так поступать.
Если она справится с этим, я должен буду отпустить ее.
ГЛАВА 34
БЛЕЙК
Когда я просыпаюсь, все болит.
— Блейк?
Это похоже на Неро, но это не может быть он. Он не мог так быстро разделаться с людьми Пахана.
Мои пальцы дергаются в поисках пистолета, который, должно быть, выскользнул из моей руки, когда я упала. Вместо этого они обхватывают мягкую ткань.
