Где же ты, счастье… - Ольга Ивановна Маслюкова
— А какая я? Какая? — она посмотрела прямо ему в глаза и дерзко усмехнулась. — У тебя разыгралось воображение. Я пытаюсь тебе разъяснить, но ты не хочешь ничего понимать.
— Как зовут твою подругу?
— Зачем тебе? Ты хочешь меня опозорить перед моими друзьями?
— Не ты ли меня позоришь?
— Дима, перестань, — махнула она рукой.
— Ты даже не обратила внимания, что на фотографии вы целуетесь? Ты назовешь это проявлением дружеских чувств?
— Где? — напряглась Вика.
Дмитрий Федорович взял снимок и положил перед ней.
— Не знаю… Это я? — расширила она глаза, глядя на карточку. — Фотошоп какой-то.
— И кафе вы посещаете вместе с мужем подруги, и целуетесь, и в съемной квартире часами проводите время…
Вика замолчала. Факты упрямо свидетельствовали не в ее пользу. В нетрезвом состоянии ей трудно было собраться с мыслями, чтобы сформулировать опровержение. Она всегда умело скрывала свою связь, могла найти массу аргументов, защищающих ее от грязи и сплетен. «Где же я прокололась? — думала она. — Ладно, утро вечера мудренее. Сейчас мне нужно собраться с мыслями и как-то выйти из этой ситуации».
Дмитрий Федорович ходил по кабинету и ждал, когда Вика что-нибудь скажет в свое оправдание. Его мучило наступившее молчание. Но жена не произнесла ни слова. Впервые он чувствовал себя униженным и обманутым. Склад характера и воспитание не позволяли устроить скандал, оскорбить, прогнать. Сердце учащенно билось, он чувствовал, как поднимается давление. Присев в кресло, страдальчески прижал ладони к вискам, пытаясь унять головную боль и, не глядя на Вику, тихо произнес:
— Уходи.
Виктория с облегчением вздохнула, послушно встала и вышла из кабинета. Хозяин позвонил Валентине, сказав принести ему таблетки от давления. В эти минуты он снова подумал: «Правда или ложь? Может быть, все сплелось в один клубок, который невозможно распутать? Ложь… Во имя чего? Я отвергаю равнодушие, верю в разум, порядочность и честность людей, стараюсь не терять надежду и… обманываю самого себя. Это, наверно, для сохранения душевного равновесия. Как я живу? Ради чего? Пустота или смысл? Я все чаще думаю, что жизнь — это бег на короткую дистанцию. Порой задыхаюсь в навязанном ритме, бегу, на ходу проглатываю печали и радости, а когда кажется, что вот-вот достигну финиша, падаю от бессилия. Вика не любит меня… Я мало уделял времени дочери. Почему? Ведь она моя кровинка, любящая меня безо лжи и фальши, которая никогда не предаст, и я должен всегда быть рядом с ней. Бросил ее… Как я мог… Пять лет прожил с Викой и не замечал ничего. Какой же я наивный дурак! Дожил до седин, и меня, как мальчишку, одурачили…» — корил себя Дмитрий, опустив голову и сжав ее ладонями.
— Можно войти? — постучала в дверь Валентина, прервав его тяжелые думы.
— Да, входи, — поднял на нее взгляд Дмитрий Федорович.
Она держала в руке стакан с водой и таблетки. Он взял таблетку и запил ее водой.
— Скажи мне, Валентина, что я делаю не так?
Она тяжело вздохнула.
— Я не в праве судить, но раз вы спрашиваете, скажу. Виктория не заботится о вас, как положено. Сколько раз у вас поднималось давление из-за нее. Мне больно от этого.
— Да не в этом дело… Ладно, ступай… Мне хочется прилечь.
— Да, конечно, отдыхайте. Если что, я внизу. Звоните.
Валентина поспешила выйти.
Дмитрий Федорович так и уснул не раздеваясь. В семь часов утра он открыл глаза, и мысли настойчиво стали возвращаться к вчерашнему разговору с Викой. Он сел на край кровати, провел ладонью по лицу, будто смахивал паутину, не спеша поднялся, чтобы пойти в душ.
Посвежевший после прохладной воды, он вошел в столовую, где Валентина уже накрывала на стол.
— Доброе утро, — поспешила она первой приветствовать хозяина.
— Доброе утро, Валентина. Такое ощущение, что ты не спала сегодня.
— Да, так и есть. Бессонница мучала.
— И часто у тебя так бывает?
— Нет. Только когда переживаю.
— А что случилось у тебя?
— Не у меня, а у вас. Я всегда переживаю, когда вам нездоровится.
— Понятно.
— Я подам вам завтрак.
Дмитрий Федорович сел на стул и отрешенно посмотрел в окно. Валентина принесла на подносе завтрак. Поставила на стол тарелку с кашей, чашку кофе и бутерброд.
— Спасибо. Сама-то хоть позавтракала?
— Нет. Еще успею. Приятного аппетита.
В это время появилась Вика. Она, как богиня, предстала перед мужем с раскинутыми по плечам волосами, ее длинный зеленый атласный халат подчеркивал стройную фигуру. Несмотря на ранний час, она успела нанести макияж. Дмитрий Федорович бросил на нее взгляд и подумал: «Отличная осанка, ноги длинные, как у модели, носик вздернут — прямо с обложки журнала. Я всегда любовался ею и думал, что это мое счастье… Выходит, ошибся… За внешней привлекательностью скрывается лживая душа…»
Виктория кивнула домработнице и села рядом с мужем. В воздухе повеяло нежным ароматом французских духов, которые всегда притягивали Дмитрия. Валентина поспешила подать ей завтрак.
— Я не хочу, — спокойно сказала Вика, — налей мне стакан сока.
Домработница подала сок и вышла из столовой. Вика дотронулась до руки Дмитрия Федоровича, легонько ее погладила. Он неприязненно поморщился.
— Ну что ты, милый, посмотри на меня, я виновата перед тобой. Прости, это все от одиночества, — виновато опустила она ресницы.
— Может быть. Но это предательство. Я могу простить того, кто ошибся, но не того, кто предал.
— Вот ты все время повторяешь: «Счастье, счастье…» — нежно взглянула она на мужа и спрятала глаза за дрогнувшими ресницами. — А я вот не могу поймать миг счастья. Он такой неуловимый… Ты точно знаешь, что это такое? Ты сейчас раздражен, настроен против меня — и вот мы уже несчастны…
— Можно наплевать на все беды современного мира! — запальчиво выговорил он. — Пойми, утратив веру, потеряешь и счастье. Я доверял тебе, любил…
— Не хочу оправдываться… Это было бы смешно. Ты умный, воспитанный человек… Я только сейчас поняла, кого могу потерять.
Вика виновато улыбнулась и с заискивающей улыбкой глянула ему в глаза.
— Прости меня…
— Вика, я скоро уеду к дочери. Обещал на ее день рождения. Скажу честно: не готов продолжать жить с тобой. Давай договоримся так. Будешь заниматься своим бизнесом сама. Ты возьмешь абсолютно все — мебель, вещи, машину, что на тебя уже оформлена. Только умоляю, делай все это, когда
