За пределами разрыва (ЛП) - Хедли Таниша

Я всегда боготворил его в детстве, но когда он взял на себя заботу обо мне, когда мои родители больше не могли заботиться обо мне, я стал смотреть на него как на старшего брата.

Мы запрыгиваем на доски и отплываем дальше, чем я обычно отплываю в поисках подходящих для серфинга волн во время тренировок.

Он сидит на своей доске, его ноги свисают с бортов. Я делаю то же самое, наблюдая за ним краем глаза, но его внимание сосредоточено на горизонте, а вена на челюсти пульсирует. Открываю рот, чтобы заговорить, но он начинает прежде, чем я успеваю издать хоть звук.

— Как твоя нога?

Я прочищаю горло, отвожу взгляд от него и тоже смотрю на горизонт.

— Вообще-то я хотел поговорить с тобой об этом.

— О? — говорит он, наконец-то посмотрев на меня, и в его чертах появляется раздражение.

Он знает.

— Колтону придется заменить меня на отборочных соревнованиях.

Тишина. Он просто сидит и смотрит. Я начинаю волноваться, и пытаюсь все объяснить.

— Моя нога не заживает, потому что я вернулся раньше, чем хотели врачи. Если я не остановлюсь сейчас и не сосредоточусь на восстановлении, никогда больше не смогу профессионально заниматься серфингом.

Он отводит взгляд от меня и смотрит на горизонт, когда первые лучи солнца пробиваются сквозь воду. Медленно кивает, снова скрещивая руки перед собой.

— Я знал, что ты вернулся раньше, чем должен был, — признается он, возвращая свой пронзительный взгляд к моему, — но решил, что если ты чувствуешь, что готов, то я не стану тебя останавливать. Теперь я понимаю, что не должен был этого допускать.

Опускаю голову, разочарованный тем, что подвел его. Я всем обязан Габриэлю. Если бы не его помощь, я бы не оказался там, где нахожусь сейчас. И вот я здесь, разочаровываю его.

— Прости, Габриэль, — шепчу я, хмуро глядя на свою доску.

— Фин, не смей извиняться за то, что тебе нужно позаботиться о себе, — сурово говорит он. — Сколько времени прошло с момента твоего выздоровления?

— Судя по последнему разговору с физиотерапевтом, она считает, что я должен поправиться еще через три-четыре месяца.

Кажется, что это не так уж много времени, но через три месяца сезон серфинга закончится, так что я практически выбыл из игры до следующего года.

Я вижу, как пульсирует жилка на его челюсти, когда он снова отводит от меня взгляд.

— У меня есть к тебе предложение, — наконец говорит он.

— Что за предложение?

— Я хочу возобновить работу молодежной команды, — заявляет он, скользя взглядом по моим глазам, — просто чтобы испытать ее летом и посмотреть, сможет ли она снова стать успешной. Ты будешь отличным тренером для них, пока сосредоточишься на восстановлении.

У меня зазвенело в ушах, когда я распахнул глаза.

— Ты предлагаешь мне работу тренера прямо сейчас?

— Да.

Он кивает, внимательно наблюдая за мной.

— Значит, ты не злишься на меня?

Я стараюсь, чтобы мой голос оставался нейтральным, так как тревога в моей груди растет с каждой секундой.

— О, я злюсь, — ухмыляется он, — твоей тупой заднице не должно было потребоваться столько времени, чтобы рассказать мне о своей ноге. Тем более что я знал об этом с той минуты, как ты вышел из смотровой.

Мое сердце замирает в груди.

— Она сказала тебе?

— Конечно, сказала, Фин. Я тренер команды, ей платят за то, что она держит меня в курсе дел каждого из вас.

Я ущипнул себя за переносицу и зажмурил глаза.

— Это не может быть реальной жизнью. Разве нет какого-то закона о конфиденциальности, который не позволяет им делиться подробностями о пациентах?

— Ты уже должен знать, что я могу обойти любой закон.

Закатываю глаза. У Габриэля есть друзья в высших кругах и достаточно денег в банке, чтобы обеспечить богатство целого поколения, если он когда-нибудь решит завести детей. Он добивается своего, даже если путь к этому не совсем законен. Это одно из тех качеств, которыми я восхищаюсь и которых боюсь больше всего.

— Тебе нужна эта работа? — спрашивает он, вырывая меня из задумчивости.

— Да, — ухмыляюсь я. — Нужна.

Я убираю свои штанги в местном спортзале, когда на мой телефон приходит сообщение. Достаю его из кармана и разблокирую экран, увидев, что это сообщение из нового группового чата с Элианой и остальными членами команды. Она поделилась ссылкой на YouTube.

Элиана:

Дайте мне знать, что вы думаете, ребята.

Кайри:

О. Мой. Боже!!! Я прямо сейчас в слезах *плачущий эмодзи*

Малия:

Это шедевр. Вы уже читали комментарии?

Зейл:

Есть ли причина, по которой меня нет в этом видео, в то время как все остальные в нем есть?

Колтон:

Меня тоже нет.

Зейл:

Я говорил с тобой, Харрисон?

Кайри:

Заткнись, Эванс.

Коа:

Выглядит неплохо.

Я присаживаюсь на ближайшую скамейку и нажимаю на ссылку, наблюдая, как на экране появляется мое лицо.

Клипы, которыми Габриэль делился с Элианой, о том, как я занимался серфингом в молодежной команде, как меня приняли в профессиональную команду, как я участвовал в соревнованиях, как получил травму — все это запечатлело мой путь и мою борьбу.

В конце появляются фотографии, сделанные мной в больнице, и ролики о ходе моей реабилитации, которые записывали мои врачи, чтобы отслеживать прогресс. Я отправил ей эти ролики после того, как мы вернулись из поездки по магазинам.

Я впечатлен тем, как быстро она смогла все это смонтировать, и мысленно помечаю, что по дороге домой куплю ей цветы, чтобы поздравить с первым официальным запуском кампании вместе с командой.

Видео заканчивается, и на экране появляется надпись #СилаВНеудачах. Я прокручиваю страницу с комментариями и шокирован тем, что их уже больше тысячи.

Когда читаю некоторые из них, мне становится тесно в груди: поддержка фанатов просто ошеломляет. Они также делятся своими собственными историями неудач и говорят мне, что я не одинок в своем путешествии.

Именно в этом я сейчас нуждаюсь, зная, что на некоторое время отстраняюсь от профессионального серфинга, пока не смогу полностью восстановиться.

Вскоре покидаю спортзал, по дороге заехав за цветами.

Понимаю, что не знаю ее любимых цветов, поэтому выбираю подсолнухи, подходящие для ее яркой личности. Спешу домой, но когда приезжаю, дом пуст.

Слышу отдаленный смех и визги с пляжа и вижу в окно Элиану, которая плавает на доске в океане вместе с Кайри и Малией.

Я достаю из-под раковины вазу и осторожно переставляю в нее цветы. Решаю оставить их в комнате, предпочитая не прерывать общение с девочками.

Они так сблизились за время ее пребывания здесь, и я знаю, как много значит для нее их дружба. Ставлю вазу на стол и выглядываю в окно, улыбаясь про себя, когда вижу, как она смеется и брызгает водой на них обеих.

Она просто потрясающе улыбается, и мне очень повезло, что она здесь. А ведь совсем недавно я пытался избавиться от нее. Когда поворачиваюсь, чтобы выйти из ее комнаты, мой взгляд останавливается на листке бумаги, лежащем над клавиатурой ноутбука.

Сведя брови, я беру листок в руки, и мурашки бегут по всему телу. Это билет на самолет из Сальтвотер-Спрингс в один конец на ближайшее воскресенье.

Она уезжает? Почему до сих пор ничего не сказала мне об этом?

Я поднимаю взгляд на светящийся экран ее ноутбука и вижу, что браузер открыт на прямом сообщении с одной из социальных платформ команды.

Фотография статьи привлекает мое внимание, потому что на первой странице напечатано лицо Элианы. Опускаюсь в кресло и увеличиваю фотографию, вчитываясь в каждое душераздирающее слово.

Почему она не рассказала мне об этом? О том, как они называли ее дома?

Дрожащими руками выхожу из фотографии и читаю угрожающее сообщение чуть ниже. Кто бы это ни написал, он напугал ее настолько, что она решила уйти.