Где начинается радуга? - Ирина Леухина
Света вздернула одну бровь и ухмыльнулась. Она отсалютировала мне полупустым бокалом. А я окаменела.
Она смогла ударить меня.
Она нашла мое слабое место.
Я следила мертвым взглядом, как она уходила. Но в голове моей она оставила хаос. Гул нарастал.
Оказалось, что гул был не только в моей голове.
— Куски говна!
Голос Белькова вырвал меня. Рядом с ним стояла заплаканная Маша. На полу с прижатой ладонью у щеки лежал в футболке с футбольным номером Антон, а напротив Олега стоял другой футболист. Он вытянул руки перед собой и отступал.
— Олег, ты чего? Мы ведь поразвлечься ей предложили. Без всякого криминала.
— А она вам отказалась, — грозно замахнулся Бельков. — Но со слухом у вас беда.
— Да она не знает от чего отказывается!
— От дерьмового любовника, — глухо проговорил Олег. Он еле сдерживался и уже направился к стоящему футболисту.
Глеб и Ян выскочили к ним. Олега сдерживал его брат, а мой парень встал между ребятами.
— А теперь каждый по очереди расскажите, что произошло.
Мой телефон требовательно зазвонил.
— Алло, — осторожно ответила на незнакомый номер.
После смерти родителей, когда мне позвонили из полиции и сообщили об их гибели. У меня развился иррациональный страх. Словно каждый звонок с незнакомого номера — это признак плохого сообщения.
— Вы Ксения Малахова? — мужской уставший голос показался мне знакомым.
— Д-да. А вы кто?
— Капитан полиции Белехов.
Это он. Тот самый, который звонил мне и сообщил о смерти.
Что ему нужно?
Я затравленно оглянулась. Мне нужно уединиться. Увидела балконную дверь и кинулась к ней.
Свежий воздух обдал меня, наполняя меня кислородом и холодом. Но я его не чувствовала. Холод внутри меня был сильнее.
— Вы здесь, Ксения?
— Д-да. Я слушаю.
Дрожащая рука трясла телефон у уха. Дыхание сбивалось, а сердце билось в слишком частом ритме.
Предчувствие нового ужаса.
— Я сожалею, — Бум. — Мне снова приходится вам звонить. — Бум. — Но… — Бум. — Михаил Аркадьевич Носов. — Бум. — Он умер два часа назад. В центральной больнице. Он перед смертью попросил позвонить вам и передать сообщение. Ксения?
Умер….
Два часа назад….
Центральная больница…. А я даже не знала, что он госпитализирован.
Дядя Миша.
— Да, я слушаю.
— Вот его записка. «Я успел отправить тебе посылку. Она поможет тебе для твоего пути. Запомни, Ксютка, ты все равно передо мной в ответе за исполнение своей мечты». — … — Ксения?
— Кто его похоронит?
— Он оставил деньги на это. Я лично займусь этим.
— Спасибо, капитан. Спасибо, что позвонили.
Я отпустила руку с зажатым телефоном. Из него еще издавались звуки голоса, а потом последовали гудки.
Боль в груди сдавливала меня изнутри. Слез не было. Одни только жалкие всхлипы. Боль распространялась по телу, а камень трещал. Кровь сочилась из него внутри.
Как же больно!
Все вокруг меня страдают.
И умирают.
Все. Вокруг.
Слова Светы как кислота на рану. Зашипела и разъела еще больше.
И слезы рванули. Сбивая все преграды.
— Малахит, Малахит, замерзнешь ведь, — мне на плечи опустилась мужская куртка. Матвей обошел меня и заглянул в мое лицо. — Мал… Ксюша, что случилось? Ксюша! Болит где-то? Ксюша, не молчи!
Выкрикнул Матвей, дергая меня за плечи. Его волнение в голосе добили мое каменное сердце. Потому что я заревела в голос со стонами и всхлипами.
— Ну-ну, Ксюшенька, — притянул к себе Мрак и нежно провел по голове. — Маленькая моя, я все решу. Не нужно плакать. В чем хочешь, помогу. Не могу видеть твои страдания. Ксюш, ты ведь слышишь меня?
Его теплые объятия успокоили меня. Слезы высохли, но всхлипы остались.
Слышу как открылась балконная дверь и голос:
— Отойди от нее.
Глеб вырвал меня из объятий Матвея и упрятал за свою спину. Мне так тяжело в душе, что я не могу воспротивиться. Или даже сказать что-то.
Я стою и смотрю, но мне все кажется почти нереальной картиной. Почти сюрреализм.
— Вот придурок, — крикнул Матвей. — Посмотри на нее! Видишь? Ты часто видел, чтобы Малахит ревела вот так!
Глеб оглянулся и увидел только мои красные глаза. Он сжал кулаки и направился к Матвею.
— Это ты ее довел?
— А может ты?
Они встали друг против друга. В их позах напряжение. Нужно только взмахнуть флагом и начнут бой.
Внутри пустота. Внутри нет чувств. Они испарились. Потому что боль выжгла все светлое, что было.
Только последние слова дяди Миши звучали в голове. А все остальное казалось лишним. Неуместным.
Что нужно убрать и срочно.
— Вы оба идиоты, — холодно проговорила я. Они оглянулись на меня. И у обоих растерянность на лицах. Они всматривались в мое лицо. Но, я уверена, они видели только маску. Маску бесчувствия. — У меня умер последний близкий человек. А вы, как недалекие петухи, можете только петушиться и драться.
Оборачиваюсь, а позади меня толпа из гостей. Они расступились при моем подходе. И я как Моисей прошла сквозь море людей.
Я выбегаю и торможу около входа.
Нужно что-то делать. Нужно отсюда выбраться.
— Я вызвала такси. Оно приедет через двадцать минут. Ждет?
Арина протянула мне мою куртку. Я забрала ее. И кивнула.
Девушка не ушла. Она подошла ко мне и обняла. Крепко. Как умеет только она. Я выдохнула в ее плечо и затряслась.
Видимо я еще не все слезы выплакала.
Глава 32
Я спряталась.
Я закрылась ото всех.
Известие о смерти дяди Миши пробило во мне дыру, которую я не могла заполнить. Единственное, что помогало мне. Это мои занятия с Ариной. Девушке не давались многие предметы, но чтобы их сдать. Ей приходилось выкладываться на всю.
Она не хотела просить меня о помощи. Но я настояла. Потому как чувствовала себя в клетке. А вместо тока на прутьях: боль и воспоминания. Которые давили меня. Меня гложили чувства, словно я не оправдала надежды. Родителей и дяди Миши. И чтобы хоть как-то утолить этого пожирателя, я занималась благотворительностью.
Арина единственная, кого я хотела и могла видеть. При ней я не стеснялась своих слез. При ней я раскрыла душу. И ей я помогала. Тем самым утоляя голод своей совести.
В тот вечер после вечеринки. Я ночевала у нее. Отвернулась на кровати и
