Хулиган напрокат - Алёна Черничная
— Я не хочу, чтобы тебя в армию… — шмыгаю носом, — забрали.
— И я… — шепчет Макс и все еще ластится к моим щекам носом и губами.
Это невыносимо! Разве можно быть таким спокойным сейчас. Я не знаю, что сказать. Как перестать захлебываться от этой горькой на вкус вины?
— Лучше бы на меня злился. Так было бы правильнее, — цежу резко. Я вот готова сама себя растерзать.
— Глупости, — смеется Максим, и это злит меня еще сильнее.
Не удивлюсь, если я сейчас подниму голову, а него там нимб над головой. Но у меня хватает лишь сил пустить новый вираж истерики. Дрожу от собственных слез в объятиях Макса.
— Эй, посмотри на меня, — он обхватывает мое лицо ладонями. Пытается заставить пересечься с ним взглядом, пока упорно прячу его. Потому что стыдно. — Ле-ся! Ну все. Не грусти, а то сиси перестанут расти.
— Дурак… — я в миллиардный раз всхлипываю, но уже через улыбку. А заодно отвешиваю легкий тумак в его грудь.
Уличив момент, Макс обхватывает мой затылок ладонью и притягивается к моим губам. Целует так напористо, так бесцеремонно врывается языком в мой рот, что я отвечаю ему тем же.
Закинув руки на его плечи, я хватаюсь за шею и позволяю Максиму прижать меня к себе с таким остервенением, что носки моих кед едва соприкасаются с полом.
— Вы еще совокупитесь здесь, — слышится знакомый голос на лестнице.
Наш поцелуй прерывается на самом вкусном моменте. Ольховский, не выпуская меня из объятий, резко оборачивается, а я изумленно выглядываю из-за его широкого плеча. И тут же округляю глаза.
Бо! Поднимаясь по лестнице, он испепеляет нас взглядом. Его губы плотно сомкнуты, а лицо — каменная глыба.
Богдан и сегодня встал не с той ноги? Они что, теперь у него теперь всегда левые?
Но замечаю, как пальцы Бо сжимают ремень от сумки ноутбука, перекинутый через одно плечо. А! Видимо, у заочников уже началась сессия. Ибо Богдана я не видела в стенах университета с зимы.
— Доброе утро, — я немного тушуюсь, приветствуя друга, но от Макса не отшатываюсь.
— Богдашенька, а зависть — плохое чувство, — надменно ерничает Ольховский, но я чувствую, с какой силой впиваются в мою талию его ладони.
Да и от самого Максима тут же веет напряжением. Мне даже мерещится, что он визуально становится выше и размашистее в плечах.
Макс и Бо цепляются взглядами.
— Ну что? Сдал? — вдруг спрашивает Богдан.
— Нет, — грубо бросает Макс.
А я закатываю глаза. Походу, в нашем вузе основной источник знания — это не учебник, а сплетни, если даже заочники в курсе про то, кто и когда идет на пересдачу. Я ведь еще не посвящала Бо, кому собиралась отдать украденные ответы.
— Какая приятная новость, — мой сосед бросает язвительный ответ.
Богдан неожиданно тормозит возле нас, но уже смотрит не на Макса, а на меня. И я первый раз в жизни ловлю такой осуждающий взгляд. Невольно сглатываю и непонимающе хлопаю глазами.
Чего это он? Ему что я успела сделать? Или Бо думает, что я зареванная, потому что Ольховский меня обидел?
А грудь Макса просто каменеет. Он так сильно прижимает меня к ней, что еще чуть, и я услышу хруст своих ребер.
— Какие-то проблемы? — Максим угрожающе басит, пространство между нами троими ощутимо электризуется.
А Бо лишь молча хмыкает, рывком разворачиваясь на пятках в сторону коридора. Я каким-то чудом успеваю перехватить Макса, дернувшегося за ним. Только драки здесь не хватало. Видимо, эти двое подружиться никогда не смогут. Ну кто ж знал, что у них выйдет такое странное знакомство.
— Макс, угомонись, — я успокаивающе обхватываю его за талию.
— Этот кудрявый черт мне не нравится.
— Не называй его так, он столько раз выручал меня. Просто не обращай внимание. Он и со мной в последнее время не очень любезен.
— Не фиг ему крутиться возле тебя, пока я с автоматом на КПП тусить буду, — фыркает Макс и обнимает меня в ответ.
Приподнимаю голову, заглядывая в его подозрительно прищуренные глаза. Скуластое лицо Макса выразительно напряжено и сурово.
— Я тебя ждать буду, — говорю честно, не задумываясь. И меня уже начинает прокалывать тоской.
Вижу, что Максим старательно сдерживает подкрадывающуюся к его губам улыбку. Делает вид, что все еще недоволен. Но потом все равно прижимается к моему лбу носом. Тянет шумный и тяжелый вздох, а как колотится его сердце под ребрами, я чувствую своей грудью.
— Прям будешь? — бархатный хрип Макса приятно стелется по моей коже.
— Прям очень буду, — шепчу я, и дурацкие слезы опять подкатывают к горлу.
***
Интересно, сколько за сегодняшний день я намотала километров? Утром расхаживала по коридору перед аудиторией. Теперь вот вечер, и я хожу туда-сюда по нашей с дедом квартире. Жду его, когда он вернется с университета, чтобы, наконец, прекратить все вранье.
Сегодня мы с Максимом решили отложить наше свидание. Ему нужно «обрадовать» родителей серьезным разговором, а мне сообщить дедушке, что влюблена и в кого влюблена.
Я не стала проводить эту беседу до пересдачи. Дед — человек непредсказуемый, а мне не хотелось терять крошечную веру в то, что Макс хоть с горем пополам, но отчислен не будет.
Или иначе его «неуд» мог быть проставлен еще вчера.
Но дедушка задерживается сначала на час, потом на полтора. Я несколько раз набираю его номер и слышу только бесконечно длинные гудки. Это странно. Деду не свойственно задерживаться на работе. А телефон он обычно берет максимум с третьего гудка.
И пока пытаюсь дозвониться до дедушки, рассекая по коридору, нервно поглядываю на лежащую у порога Зоську. Ее хвост напряженно дергает из стороны в сторону.
Лишь с попытки двадцатой слышу незнакомое женское: «Алло».
Удивленно застываю посреди коридора:
— Кто это? А где дедушка? — сразу же иду в атаку вопросами.
— Вы внучка Гольцмана Аркадия Борисовича? — вежливо интересуется непонятная мне дама.
— Да. Я. — Чувствую, что по телу волнами хлещет то холодный, то огненный пот.
То, что ответил на звонок не дед — ничего хорошего сулить не может.
— Добрый вечер. Я главврач отделения кардиологии областной больницы. Ваш дедушка сейчас у нас, но не переживайте. Самое страшное позади.
Мои ноги подкашиваются. Дыхание спирает до боли в легких. Я мешком приземляюсь на пуфик у двери.
— Самое страшное? Дедушка в больнице? — слышу собственный голос откуда-то за тысячу верст: глухой и тормознутый.
— Да. Его привезли с сердечным приступом около часа назад…
