Сгорая дотла - Эмма Скотт
Кори кивнул.
– Выходит, мне повезло. На площадке мы уходим с заходом солнца, хотя теперь я должен буду задерживаться допоздна, если хочу пройти тест на получение лицензии ГП.
– Он сложный? Этот тест?
– Не такой сложный, как юридическая деятельность, но достаточно трудный.
– Итак, чем именно ты занимаешься? – спросила я, когда мы остановились на очередной красный свет. – Ты строишь дома? С нуля?
– Это была бы неплохая работенка, – ответил Кори. – В последнее время мы занимаемся только перестройками. Предприятие человека, у которого я работаю, недостаточно большое, чтобы браться за стройку с нуля. Максимум, что мы можем сделать, – это пристройка.
– И ты знаешь, как провести трубы, и можешь обеспечить появление света, когда щелкаешь выключателем?
– Абсолютно верно. Мой отец научил меня всем основам. Чем больше у тебя умений, тем меньше вероятность, что наймут кого-то другого.
– Твой отец – генеральный подрядчик?
– Был. Два года назад у него случился инсульт. На самом деле два или три инсульта. Врачи не уверены, сколько их было. Один за другим.
Я откинулась на сиденье, потрясенная. Я знала только то, что его отец находится в доме престарелых. И снова меня удивила мысль о том, что есть вещи, которых мы не знаем друг о друге, не говоря уже о чем-то столь трагичном.
– Мне так жаль. Это, должно быть, очень тяжело.
– Что есть, то есть, – Кори пожал плечами. – Но да, он был генеральным подрядчиком, и мы вместе занимались бизнесом. «Бишоп и Сын». Какое-то время мы едва сводили концы с концами, но потом он получил крупный заказ, нашел несколько преданных парней, и мы стали получать прибыль.
– А потом у него случились инсульты, – тихо добавила я. – Так вот почему ты получаешь лицензию? Чтобы иметь возможность продолжать свой бизнес?
– Нет, – сказал Кори, и в его темных глазах появилась боль. – Когда стало ясно, что отец больше не будет в состоянии работать, я продал компанию, чтобы оплатить дом престарелых, в котором он находится. Моя мама умерла, когда я был ребенком, и я не мог позаботиться о нем сам. Итак, он там, а я работаю у Рэндалла Мартина, грязного ублюдка, но если я получу лицензию… – он покачал головой и печально рассмеялся. – На самом деле я не знаю, что буду делать. Чтобы начать бизнес, нужны средства. Но я все равно собираюсь получить лицензию. Этого хочет мой отец. Надеюсь, я получу ее, прежде чем он совсем забудет меня.
– С чего бы ему тебя забывать?
– У него болезнь Альцгеймера. Она прогрессирует медленно, но все же уничтожает его воспоминания, одно за другим. Веселая история, правда? – Кори подбородком указал в сторону магазина детской мебели, куда мы и ехали. – Это он?
Мы заехали на парковку. Я была потрясена рассказом Кори. Это было ужасно, но он держался молодцом. У меня бы не было и половины его стойкости, случись такое с моим отцом. Сложно себе это представить: невидимая молния поражает и мгновенно лишает жизненных сил некогда здорового человека.
Мне очень хотелось посочувствовать Кори или сказать что-нибудь утешительное, но я знала, что он не хочет этого. Ему не нужны ни жалость, ни сочувствие. Он плыл по течению и делал все, что было в его силах. Мне было приятно от мысли, что я могла помочь ему, открыла двери своего дома, когда он в этом нуждался, но теперь я понимала, что не сделай я этого, Кори бы справился со всем сам. Нашел бы выход.
Он уже вышел из кабины грузовика и оторвал меня от размышлений, открыв для меня дверь.
– О, спасибо, – сказала я, выходя. – Не ожидала от тебя.
– Мне не сложно, – он улыбнулся.
– Ты ведешь себя благородно в наше время, когда пишут статьи о том, допустимо ли по-прежнему открывать двери для женщин?
Он скорчил гримасу, когда мы двинулись через парковку.
– Возможно, я старомоден. Либо я не хочу, чтобы призрак моей матери преследовал меня за то, что я такой грубый придурок.
Я рассмеялась.
«Мы флиртуем? Это похоже на флирт».
Я откашлялась.
– Ну, я надеюсь, что твое благородство закончится тем, что женщина за все заплатит. Потому что я вижу вот что, – я кивнула в сторону мебельного магазина.
– Черта с два ты это сделаешь, – Кори остановился на тротуаре. Он посмотрел на магазин так, словно видел его в первый раз. – Погоди. Что это за место? Один из дорогущих бутиков?
– Да, но это за мой счет. Если мой ассистент прав, – а он всегда прав, – тест подрядчика обойдется тебе в кругленькую сумму. И…
– Эй, эй, эй, – Кори перебил меня, его темные глаза впились в мои. – Почему ты ищешь информацию о том, сколько стоит мой тест?
– Это моя работа. Я должна быть готова ко всему.
– Ладно, я ценю то, что ты сделала для меня. Правда. Но с меня хватит.
– Хватит? Я просто пытаюсь…
– Я знаю, что ты пытаешься сделать, но не стоит, спасибо. Отныне я сам занимаюсь своими делами, в том числе покупаю своему ребенку эту чертову мебель. Ясно? И начнем мы с этого магазина.
Я скрестила руки на груди, уголки моих губ дрогнули в улыбке.
– Ты хочешь лишить меня радости шопинга? Какой грубиян.
– Я серьезно, Алекс.
– Я тоже, Кори.
– Ты оставляешь свои кредитные карточки в сумочке, или я ухожу.
Я хотела возразить, но он был серьезен. Он не собирался участвовать в той утомительной игре, в которую иногда играл Дрю с мужьями моих подруг, препираясь из-за чека за ужин, пока это не ставило всех в неловкое положение, которое кто-то должен был разрешать в конечном итоге. Добросовестность Кори была раздражающей, но честной, и я почувствовала, что сдаюсь. Он увидел это, и его ухмылка вернулась.
– Пошли. Если ты готова еще немного покататься, есть место получше, чем это заводское дерьмо с завышенными ценами.
– Как скажешь.
Мы вернулись к его грузовику, и я встала у пассажирской двери.
– Что? – спросил он.
– Жду, когда ты откроешь мне дверь.
Кори рассмеялся.
– Боже, да ты заноза в заднице.
– Кажется, мне уже это говорили, – сказала я. – В основном оппоненты, когда присяжные выносили вердикт. В мою пользу.
Он закатил глаза и распахнул дверцу, но прежде чем забраться в грузовик, я положила руку на предплечье Кори. Очень сильное, загорелое предплечье.
– А после
