Любить нельзя. Расстаться - Галина Милоградская
– Привет! – из леса вышли ребята и помахали ей. Алина притворно закатила глаза, в глубине души радуясь, что ленивое утро станет хоть немного интересней.
– Ты чего тут прячешься? – Игорь сел рядом и скинул сандалии. – Жарко?
– Угу, – промычала она, покосившись на Даню, который подошёл ближе к воде и набрал пригоршню гладких плоских камней.
Алина отпустила волосы, и те упали на спину густой волной, скрыв лопатки. Она упёрлась руками в землю и откинула голову назад, рассматривая кедровые лапы и принимаясь машинально считать крохотные круглые шишки.
– Хочешь пойти со мной на Ивана Купалу? – небрежно поинтересовался Даня, садясь с другой стороны от неё.
– Дань, праздник почти месяц, ты куда-то спешишь? – рассмеялась Алина, склонив голову набок.
– Может спешу, а может и нет. – Даня пожал плечами, потянулся и вдруг накрыл её ладонь, лежавшую в траве, своей.
– Не слушай этого придурка, – улыбнулся Игорь. – Пойдём лучше со мной. – Его ладонь опустилась на вторую руку, а взгляды друзей пересеклись за её спиной.
– Эй, ребят, – Алина мягко освободилась и демонстративно сложила руки на груди, – я может, вообще с другим хочу пойти.
– С кем? – одновременно воскликнули они.
– Например, с Толиком, – подмигнула Алина. – А что, он симпатичный.
– Но он же старый! – распахнул глаза Игорь.
– И вообще студент! – добавил Даня.
– И что? Папе и маме это не помешало пожениться.
– Тогда война только закончилась, люди вообще с ума сходили, – проворчал Игорь и, перегнувшись через неё, ловко стащил несколько камней, кучкой лежавших рядом с Даней.
– Не знаю, мои и сейчас сходят. – Алина скривилась. – Представляете, я на днях увидела, как они целуются. Фу, даже вспоминать противно!
– Твои хоть целуются, – вздохнул Даня и, размахнувшись, пустил лягушку по воде. Камень оттолкнулся три раза и утонул. – Мои или ругаются постоянно, или просто не разговаривают. Не понимаю, что маме постоянно нужно от отца. На его месте я бы уже не выдержал.
– А что, по-твоему, женщина должна молчать и улыбаться? – надменно приподняла бровь Алина.
– Моя молчит и улыбается, – вдруг сказал Игорь. – А потом плачет, когда думает, что её никто не видит. Как ни проснусь ночью – плачет. Домой приду в обед – плачет. Как она вообще может столько плакать, откуда в ней столько слёз?
– Может, ты спросишь, почему?
– Ага. Так она мне и ответила. Когда папа дома, она улыбается и всё как всегда. Он уходит – опять начинает плакать. И знаешь, что самое страшное? Как резко она меняется, когда я рядом. Если бы не слышал, ни за что не догадался бы. Это жутко.
– Хочешь, я попрошу маму, чтобы она поговорила с ней? – Алина повернулась к Игорю и сочувственно погладила по плечу. – Думаю, ей она всё расскажет.
– Было бы здорово, – вздохнул Игорь. – Знаешь, как тяжело – она плачет, а ты не знаешь, что делать. Может, папе рассказать?
– Если она плачет из-за него, будет только хуже, – рассудительно заметил Даня, косясь на руку Алины, лежащую на плече друга. – Пусть лучше с мамой Алины поговорит, а там видно будет. И вообще, это не наше дело.
– Ну конечно, это же не у тебя мама выглядит, как маньяк, который улыбается, а на самом деле хочет перерезать тебе глотку, – огрызнулся Игорь.
– Моя мама никогда не плачет, – пожал плечами Даня и отвернулся, сжав губы в тонкую линию.
Новая лягушка улетела в воду, а он подумал: никогда, никогда не признается в этом, никому не скажет, но… Недавно он видел, как плачет отец. И вот это было по-настоящему жутко. Он тогда загулял и вернулся поздно, пользуясь тем, что мама опять уехала к братьям на три дня. Бесшумно перемахнул через забор, прокрался мимо кустов и застыл с поднятой ногой, услышав шорох в глубине сада. Дом спал, ни одного огонька, а там, в саду, кто-то шумно, отрывисто дышал.
Дане стало интересно: кто прокрался к ним ночью? По спине пробежал холодок, скрутился в желудке – мало ли, кто вообще издаёт эти звуки, вдруг это не человек вовсе? Почти не дыша, Даня углубился в сад и, перебегая от дерева к дереву, устремился к маленькому пруду, скрывавшемуся в пышных кустах голубых гортензий. Даня по праву мог собой гордиться: ни одна ветка не дрогнула, когда он нырнул под кусты, лёг и прополз к воде. Луна резко вышла из облаков, отразилась в водной глади, озарила тёмный сад. Нахмурившись, Даня закрыл глаза – показалось. Открыл – нет, не показалось. На другой стороне пруда, прямо у воды, сидел отец и, казалось, смотрел прямо на него. Почудилось на миг, что заметил, даже сердце замерло. Но вот он тяжело облокотился о колени, прикусил ребро ладони и беззвучно затрясся, прикрывая глаза. Стараясь полностью слиться с землёй, Даня отполз назад и бросился в дом. Влетел к себе, закрыл дверь и прислонился к ней, будто незнакомец из сада, притворившийся отцом, может зайти. Через несколько минут сердце, заходящееся от стука, успокоилось, а страхи стали казаться надуманными. Даня включил свет, помылся, переоделся и всё же подпрыгнул от неожиданности, когда дверь открылась.
– Давно вернулся? – Ничего не изменилось, отец выглядел, как обычно. Те же руки глубоко в карманах, тот же слабый прищур в уголках глаз. И пахло от него привычно: табаком и хвоей.
– Минут десять назад. – Даня собрался с духом и спросил: – А ты где был?
– В саду. Вышел подышать воздухом перед сном. Ладно, – отец ступил в коридор, – ложись скорее, завтра вставать рано.
А потом он ещё долго курил – Даня чувствовал запах дыма, доносящийся из открытого окна. Но мало ли, что может произойти у этих взрослых. Вероятно, случилось что-то на самом деле ужасное, что заставило его плакать.
Тяжело вздохнув, Даня швырнул оставшийся камень в воду и повернулся к друзьям. Те, казалось, и не заметили его задумчивость, обсуждая последнюю выходку Славки.
Глава 46
Когда Алина вернулась домой, в коридоре уже вовсю пахло ужином. Подбежав к маме, она чмокнула её в щёку, упала на стул и подпёрла подбородок ладонью.
– Мам, скажи, а когда ты стала встречаться с папой, многие были против?
– К чему этот вопрос? – помешав овощи, Света посмотрела через плечо.
– Ну, сама понимаешь. Он военный, офицер, ты – молодая
