Лёд моей души - Юлия Владимировна Монакова
После беседы с начальством Ленка весь вечер ходила притихшая, задумчивая и явно расстроенная, ни с кем не заговаривала и даже Алю оставила в покое – не следила за ней больше глазами, а скользила потухшим пустым взглядом мимо.
– Когда она уезжает? – спросила Аля, мысленно убеждая себя в том, что они поступили правильно и никаких угрызений совести перед Ленкой она испытывать не должна.
– Следовало бы, наверное, отправить её немедленно, но замена из Москвы приедет только послезавтра, – с досадой произнёс Андрис. – Она сказала, что отработает ещё сутки. Обещала, что проблем с ней больше не возникнет… честно говоря, мне даже стало её немного жаль, – признался он.
Аля вздохнула и покачала головой.
– Чего-чего, а разжалобить Ленка умеет… Я тоже в своё время на это купилась.
– Думаешь, зря я оставил её ещё на один день? – он нахмурился. – Боишься, что подгадит напоследок?
– Не знаю, – подумав, честно ответила Аля. – С одной стороны, мне тоже её жаль. А с другой… Как-то не по себе сейчас, на душе кошки скребут.
Как ни избегала она встречи, а всё-таки столкнулась тем вечером с Кудрявцевой. Растерялась, смешалась, не зная, что сказать… Почему-то пришла в голову дикая мысль, что Ленка сейчас вцепится ей в волосы или попытается выцарапать глаза, но та лишь криво усмехнулась, завидев бывшую подругу:
– Радуйся – скоро ты от меня избавишься.
– Можешь не верить, но я совсем не рада сложившейся ситуации.
– Не верю, – Ленка равнодушно пожала плечами. – Единственный человек, который поступил со мной честно в данной ситуации – это Андрис. Извинился, оплатил билет и попросил с вещами на выход. Не корчил из себя святошу как… некоторые. И не притворялся, что – ах! – ему ужасно жаль.
Аля не нашлась, что ей ответить. Она не лицемерила, говоря, что расстроена случившимся, но убедить Кудрявцеву в этом сейчас всё равно не получилось бы. Да и не стоило…
В лагере День Святого Валентина отпраздновали скромно, поскольку среди гостей почти не было семейных или влюблённых пар. Решено было украсить столовую свечами во время ужина и включить фоном какие-нибудь романтические мелодии – только и всего.
Впрочем, на ужин Андрис и Аля уже не остались – убедившись, что в лагере всё в полном порядке, они попрощались со всеми его обитателями до завтра и рванули с водителем в город.
Это и был тот самый сюрприз, который обещал ей Андрис. Никакие подарки, цветы, конфеты или плюшевые сердечки не обрадовали бы Алю так же, как возможность провести вечер и ночь как белый человек!
Андрис снял для них номер в прекрасном отеле, и Аля радовалась до слёз таким простым мелочам, как мягкая постель с белоснежными простынями, а также наличие тёплого туалета и ванной комнаты.
Она пролежала в горячей воде, смешанной с душистой пеной, не меньше часа, ни о чём не думая и блаженно закрыв глаза. Ей было так хорошо, что она, пожалуй, провела бы здесь всю оставшуюся жизнь! Правда, в конце концов Андрис всё же забеспокоился и, постучав в дверь, поинтересовался с опаской, не утонула ли она там.
А впереди была восхитительная ночь, за которой последовало не менее восхитительное утро…
Проснувшись рядом с Андрисом, Аля некоторое время просто лежала и любовалась им, пока он спал. Протянула руку и легонько тронула непослушные кудри, осторожно погладила, едва касаясь, чтобы не разбудить их обладателя… Аля вглядывалась в лицо Андриса и чувствовала, что задыхается от любви к нему – буквально плавится в этом остром и пронзительном чувстве. Она не могла на него насмотреться и до конца поверить, что этот потрясающий мужчина принадлежит ей. Как она умудрилась не разглядеть его тогда, в пещерах, в день их первой встречи?!
– Ты во мне сейчас дыру глазами протрёшь, – сонно пошутил Андрис, почувствовав Алин взгляд, и тут же притянул её к себе – горячий как печка, обнажённый, готовый к новым подвигам.
Утренний секс – ленивый, неторопливый, расслабленный, растягивающий обоюдное удовольствие до предела… Затем – совместный (в целях экономии времени) душ, лёгкий завтрак в ресторане отеля…
Держась за руки, словно влюблённые подростки, они уже направлялись к себе в номер, чтобы подготовиться к отъезду – и прямо в дверях столкнулись с парой.
– Извините… – машинально выпалила Аля, но, взглянув на Андриса, чуть не ахнула: его лицо вмиг побелело так, словно он увидел привидение.
– Что с тобой? – спросила она в замешательстве, но он её, кажется, совершенно не слышал: его взгляд был устремлён на мужчину и женщину, которых они встретили на входе.
Те сейчас тоже смотрели на него, и выражения их лиц менялись буквально на глазах.
– Андрис… – негромко выдохнула наконец женщина.
Аля почувствовала, как безвольно разжались его пальцы, выпуская её ладонь. Андрис продолжал смотреть на этих двоих во все глаза.
– Labdien…* – глухо выговорил он наконец.
Аля с некоторой опаской разглядывала парочку. Обоим было хорошо за пятьдесят, явно ближе к шестидесяти: мужчина – полноватый, седовласый, очень импозантный, женщина – стройная ухоженная блондинка со стильным каре.
Справившись с первым замешательством, они откликнулись вразнобой – тоже по-латышски. Затем женщина что-то коротко спросила, Андрис ответил. Далее разговор так и продолжался на чужом для Али языке. Она не понимала ни слова, поэтому отчаянно вслушивалась в голоса и интонации, считывала меняющиеся выражения лиц, точно пытаясь расшифровать, кто эти люди и что вообще здесь сейчас происходит. Андрис, кажется, был настолько растерян и выбит из колеи неожиданной встречей, что банально забыл представить их друг другу. Да он, похоже, вообще обо всём на свете забыл… в том числе и об Алином присутствии.
А вот женщина о ней не забыла. Разговаривая с Андрисом (сухо, без улыбки, словно отчитывая за что-то), она периодически стреляла глазами в Алину сторону, и той хотелось провалиться сквозь пол от неловкости. Это выглядело не просто праздным житейским любопытством, характер взглядов был иным: женщина словно оценивала Алю, сравнивая её с кем-то, рассматривала с головы до ног, отмечая каждую мелочь – и от этого было ужасно неуютно. Аля не сомневалась, что от пристального внимания незнакомки не ускользнуло ничего – ни синяки под глазами после бурной ночи, ни припухшие, вызывающе красные губы, зацелованные Андрисом… Она невольно отступила на полшага назад и скрестила руки на груди, ограждая себя от этого бесцеремонного разглядывания.
Нельзя было сказать, что разговор троицы шёл на повышенных тонах, но назвать
