Перекрестки - Светлана Леонова
Не став испытывать более удачу, она на ощупь нажала кнопку отбоя вызова и вытащила руку из кармана, чтоб не привлекать внимания. "Только бы получилось", - беспрестанно вертелось в мыслях, пока они ехали в тягостном молчании. А еще стали одолевать совершенно нерадостные мысли: как эгоистично с ее стороны надеяться на помощь Кости, когда принесла ему столько боли. И может это было совсем уж безумием, но вдруг он решил, что она сама бежала с бывшим мужем. Едва не застонав от сумятицы в собственной голове, Света сжалась в кресле и затрясла головой, желая выкинуть весь этот сор из головы. Устало потерла глаза и спрятала лицо в ладонях. Боже, наверно, она сходит с ума. И как она умудрилась вляпаться в эту грязь по имени Никита?
Вскоре они свернули на небольшую проселочную дорогу, и Света поняла, что, где-то здесь и будет их очередная остановка. Ничего особенного, самый обычный поселок, по всей видимости, тупиковый, расположенный совсем недалеко от леса. Да и не казалось место это сильно людным. Скорей всего что-то вроде дачного поселка, а, значит, это время мало кого можно будет увидеть – сезон огородов уже закончился.
Жданов стал осматриваться, а затем, достигнув почти на самой окраине поселка старого маленького домика за высоким перекошенном забором, остановился.
- Приехали.
Никита выглядел совершенно отрешенным. Расслабленно сидя на стареньком кресле, вытянув ноги, он снова был погружен в свои мысли. Света тихо забилась к углу старой кровати и настороженно следила за ним. Надеяться, что она сможет оставаться свободной, было бы слишком легкомысленно с ее стороны. И действительно, едва только они вошли в старенький дом, Никита привязал ее руки к решетчатой спинке кровати и, к ее удивлению, сел в дальнем конце комнаты. Никаких попыток вновь заявить свои права на нее, никакой агрессии или недовольства. Словно это был другой человек, не тот, что похитил ее вчера. Слишком быстрая смена настроений. Слишком много вопросов вызывало нежданное появление Никиты. И это пугало.
Но, пожалуй, именно сейчас было то самое время, когда можно было попытаться все прояснить.
- Никита, зачем тебе я?
- Зачем? - Он повернулся к ней и удивленно посмотрел, словно причина должна была быть известна ей самой. - Может я за десять лет соскучился, а, родная?
- Не смеши меня. Ты все это время не вспоминал обо мне. Да и задолго до нашего развода я уже никак не входила в тот круг лиц, по которым ты мог скучать. Ни за что не поверю.
Никита резко подскочил со своего места и, в пару шагов преодолев разделявшее их пространство, присел перед ней на корточках и сощурил глаза, неприятно впиваясь в нее взглядом.
- Нет, родная моя, - прошипел он, - нас с тобой ой как много связывает. Ты и сама не представляешь, как много.
Протянув вперед руку, он поморщился, едва только увидел, как испуганно отшатнулась бывшая жена и вжалась в кровать, но не остановился, нарочито нежно заправил прядь ее светлых волос за ухо и погладил большим пальцем по щеке.
- Скажи, что ты скучала по мне. Ну же, скажи. - А у самого голос засипел от какого-то дикого возбуждения, глаза зажглись страшным огнем. Он завел руку ей за голову, резко обхватил затылок и притянул к себе. Он говорил все громче и громче, яростнее, пока совсем не перешел на крик. - Может быть, я и забуду, что ты спуталась с этим... На время... Не буду думать, как ты раздвинула перед ним ноги, отдалась, как последняя шлюха, пока муж на зоне...
Он притянул ее настолько близко к себе, что они едва не касались лбами. Его волчий взгляд проникал глубоко под кожу, вызывая дикий страх. Никогда в жизни Света и представить себе не могла, что человек, с которым она когда-то связала свою жизнь, которого, как ей казалось, она любила, может вызывать такие неподдельные ощущения. Ей бы убежать, подальше от него, от всего того, что было связано с ним, да только он не оставил ей ни единого шанса.
- Скажи мне, черт тебя возьми, - шипел он сквозь зубы, вытряхивая из нее то, что хотел бы услышать.
- Ты мне не муж.
Ей и самой было странно, откуда взялись силы, чтобы так высокомерно ответить. Она уверенно приподняла лицо и смело встретилась с его изумлением. Что-то менялось там, в глубине его глаз, взгляд словно заволакивался темной пеленой.
Все изменилось в секунды. Резко ухватившись пальцами за длинные волосы и намотав их на свой кулак, Никита опрокинул пленницу на кровать и навис над нею грозной тенью. Сминая все ее сопротивление, он жестко впился в ее губы. Молния ее куртки была расстегнута одним резким движением, и тут же холодная рука проникла под ее свитер, нагло и напористо пробираясь вверх к груди и шее. Какими жалкими теперь казались все ее прежние страхи. Они не шли ни в какое сравнение перед ужасом физического насилия. Разве могла она когда-нибудь представить себе хоть в каком-нибудь кошмаре, что окажется в такой ситуации? И уж тем более никогда бы не подумала, что опасности стоит ожидать от Никиты. Бывший муж не был никогда жесток к ней в физическом плане, напротив, все его поступки говорили о том, насколько она ему безразлична. Так откуда же эта агрессия и маниакальное желание подчинить ее тело себе?
Света отчаянно сопротивлялась, но лишь только усугубила свое и так не завидное положение. Одним резким рывком Никита рванул ее к себе, и у нее потемнело в глазах от того, насколько сильно теперь ощущалось хватка его руки на ее волосах. Заломленные над головой руки, привязанные к холодной решетке кровати, еще больше сковывали ее движения, не давая ни малейшего шанса на сопротивление. Его грубые пальцы бесцеремонно шарили по ее телу, а холодные губы безуспешно пытались сломить сопротивление ее губ, больно кусая и сминая их. Зажатая словно в тиски между скрипучей кроватью и тяжелым телом бывшего мужа, крепко удерживавшего ее в своей хватке, Света все же отчаянно сопротивлялась. До последнего пыталась скинуть с себя, освободить от ненавистных прикосновений и притязаний. Все внутри нее просто восставало от отвращения к его грубым прикосновениям, к его жутким поцелуям. И не было никакой возможности вырваться, увернуться от всего этого. Пальцы грубо, до боли обхватили ее грудь, пробираясь под тонкую материю белья…
Наверное, только разыгравшаяся жгучая ненависть могла придать ей
