Близняшки от босса. Сердце пополам (СИ) - Лесневская Вероника

Лена делает глубокий вдох, руки на коленях складывает, как примерная ученица.

— Выглядеть беременной оказалось не так сложно, — признается чуть слышно. — На ранних сроках, как я в интернете прочитала, живот небольшой. Так что гормональная терапия, которая фигуру мою изуродовала, оказалась очень кстати. Я довольно долго прикрывалась настоящим животом, а потом… заказала накладной. И не подпускала тебя близко, — лепечет виновато. — Переживала сильно, плакала. Боялась быть рассекреченной. И тогда мама предложила положить меня на сохранение. Договорилась со своими, чтобы палату мне выделили и лишних вопросов не задавали. В больнице я от тебя и скрывалась вплоть до родов. Благо, суррогатка раньше срока родила, а я якобы вместе с ней…

— Хватит ее так называть, — громыхаю я, и Лена вжимает голову в плечи. — Какого черта ты вообще пошла на этот цирк?

— Я знала, что у меня есть риск оказаться бесплодной еще до того, как мы с тобой поженились. У меня врожденные патологии по женской части. И мама, безусловно, в курсе была, — говорит тихо и избегает зрительного контакта со мной. — Но я думала, что это не станет проблемой. Ты так любил меня. И когда предложение озвучил, ни слова о ребенке не сказал. Обещал обеспечивать, окружить комфортом, а с моей стороны нужно было просто… быть твоей женой.

— Любил… — перекатываю это слово на языке.

Взгляда от бывшей жены не отвожу. Мы оба ошиблись. Я гнался за мифическими чувствами, она — за деньгами. Мы заключили сделку, которая принесла лишь «убытки».

Подумать только, я ведь чуть не повторил это со Снежаной. Хорошо, что она вовремя одернула меня и показала, каково это — любить по-настоящему. Без условий.

— Почему не сказала мне? Зачем обманула? — мрачнею я. — Разве семья возможна без детей? — добавляю задумчиво.

— Ты сам ответил на свои вопросы, — горько лепечет она. — После смерти отца ты помешался на наследниках. А я до последнего пыталась тебе их дать. Не хотела терять такого мужа. Меня правда устраивала семейная жизнь с тобой…

— Устраивала? — переспрашиваю ехидно, а Лена лишь плечами пожимает. Ни намека на хоть какую-то привязанность.

Ей было удобно со мной. Словно я мягкий уголок, а не человек.

— Я честно обследовалась. Проходила лечение. Сначала у мамы, потом у доктора Абрамова. Гормоны принимала до одури. Но ничего не получалось, — вздыхает. — Мама давно уговаривала меня прекратить мучить организм и… нанять суррогатку.

— Очуметь, — возмущенно прикрикиваю на нее. — То есть меня в известность вы ставить не собирались?

— Ты бы не согласился. Бросил бы меня — и нашел женщину, которая смогла бы родить, — продолжает холодно. — Вон как ты быстро сблизился с сурро… — спотыкается о мой грозный взгляд и исправляется: — с биологической матерью детей.

— Эту чушь тебе Светлана Григорьевна в голову вбила?

— Я и сама все видела, — отмахивается. — После неудачных попыток забеременеть я согласилась на мамин вариант. Только у меня была такая апатия, что я даже не вникала, кто ребенка вынашивать будет. Мама все хлопоты на себя взяла. Сообщила мне потом, что договорилась с женщиной, которую я сама в глаза не видела. И договор вместо меня подписала…

— Стоп! — поднимаю руку вверх, заставляя Лену притихнуть. — Какое суррогатное материнство? В Германии оно запрещено. Да и документы мои юристы тщательно проверили. Такое точно не прошло бы мимо.

— В том-то и дело, — перебивает она обреченно. — Все шло по плану ровно до тех пор, пока Абрамов не уговорил тебя ЭКО в Германии делать. У мамы там практически не было связей. Если ты помнишь, я даже отказаться собиралась…

— Да, я помню твои истерики. Но я списал все на стресс и страх перед процедурой, — потираю подбородок.

— Не без этого, — Лена перебирает пальцами край своей кофты. — В общем, мама давила меня не ехать в Германию, но я… Решила рискнуть. И по-настоящему попробовать. Вдруг ЭКО получилось бы, — по щеке стекает одинокая слезинка.

— Не переигрывай, Лен, — закатываю глаза. — Ты никогда не любила детей.

— Сам факт, что я бракованная, угнетал меня, — «включает» перфекциониста. Совсем как на работе. — Да и тебя привязать я только ребенком могла. Мне кажется, своего бы я… полюбила, — одними губами заканчивает.

— Да ты Алю как зверушку домашнюю воспринимала! — не выдерживаю я и срываюсь. — Совершенно плевать тебе на нее было. Я понять не мог, какого черта! Грешил на послеродовую депрессию и прочую чухню. А ты…

— Как я должна была относиться к ребенку от непонятно кого? — орет она.

— Не смей, — осекаю ее я.

— Больно было видеть, как ты носился за Алей, — всхлипывает, и я ей почти верю. Лена всегда была эгоисткой. И не выдержала «конкуренции» в лице моей малышки. — На меня окончательно наплевал. О чужом ребенке постоянно думал, спрашивал, говорил…

— Мне не нужны твои оправдания, — прерываю ее словесный поток грубо. — Хочу знать, как вы все провернули? Что случилось в Германии?

— Мама приняла мое желание попробовать ЭКО. Но решила подстраховаться. Так как в Германии нельзя было суррогатное материнство официально провести, она договорилась с той женщиной здесь, в России. Вроде бы договор новый заключили, я не в курсе деталей. Да и не разбираюсь во всех тонкостях. Суть в том, что сурмама должна была лечь в немецкую клинику на настоящее ЭКО. Якобы от донора. А потом уже в России родить и мне ребенка передать. Мы ей оплатили перелет, процедуру, задаток…

— Деньги с моих счетов списали? — удивляюсь их наглости.

— Ты никогда их не считал, — выдыхает бывшая. — За это ты мне и нравился.

— Лена, какая же ты… — морщусь от отвращения. — Ладно, дальше что? Как мой… кхм… биоматериал к Снежане попал?

— С этим проблема была, да, — кусает губы. — Доктор Вебер никогда бы не пошел на подобную махинацию, так что мама и не пыталась через него действовать. Нервничала, что план провалится. Когда я уже смирилась с тем, что суррогатки не будет, мать вдруг нашла общий язык с одной лаборанткой. Они сдружились, и та согласилась нам помочь. Не бесплатно, конечно. Специально взяла смену в день проведения ЭКО. Ну и… разделила твой материал между мной и сурмамой. Поменяла местами с донорским.

— Зачем такие сложности? — раздраженно хохочу. Над собой, скорее. Над полным идиотом, который верил жене. — Подсунули бы мне вообще левого ребенка, от донора. Сэкономили бы. От вас чего угодно ожидать можно…

— Нет, мама сказала, что с тобой осторожно надо — ты слишком умный, — после этих ее слов издаю нервный смешок. Умный, а облапошили, как дурака последнего. — Ты мог в любой момент тест ДНК провести. А так ребенок точно твой. Да и внешне похож.

На секунду в собственные размышления погружаюсь. Близняшки действительно мои копии. Есть в них слабо уловимые черты Снежаны, как, например, ямочки на щечках Али, когда она улыбается, но в целом… Мои.

Задумываюсь о том, что немного нечестно вышло. Нам бы мини Снежану теперь.

Черт.

Отгоняю прочь неуместные мысли. Заставляю себя в реальность вернуться.

— После ЭКО ты не смогла забеременеть, — вспоминаю заключение врача. — А если бы все получилось?

— Шансы были ничтожны. Мама не верила…

— И все же, — напрягаюсь я в ожидании ответа. — Если бы ты забеременела, что случилось бы с ребенком Снежаны?

— Не знаю, — равнодушно пожимает плечами Лена, и мне дико хочется влепить ей пощечину. Как можно быть такой? — Мама сказала, что за деньги суррогатка сделает все, что ей скажут. Если надо, прервет беременность…

В груди что-то взрывается. Перед глазами всплывает образ Снежаны, измученной, грустной, потухшей, какой она предстала в первые дни в медиахолдинге. Тогда она думала, что потеряла дочь. И медленно умирала вместе с ней.

Аборт? Нет, это точно не о ней.

Но Антон… Вполне мог пообещать все, что угодно. Скорее всего, именно с ним Светлана Григорьевна «заключала договор». И в случае чего он совершил бы непоправимое, просто подменив Снежане витамины…