Долг чести (СИ) - Романова Злата

Закрыв за ними дверь, Викензо сел на диван и Виви тут же устроилась рядом, прижимаясь к нему, как ластящийся котенок. Он обнял ее одной рукой, второй начиная гладить ее волосы, как его малышка любила с детства.

— Где ты был? — первым делом спросила она.

— Меня держали в заложниках, но теперь все в порядке, — объяснил он. — Этого не повторится. Не о чем больше беспокоиться.

Виви кивнула, как и всегда, не задавая лишних вопросов и принимая его объяснения.

— Тео пропал, Энзо, — снова всхлипнув, сказала она. — Что с ним произошло? Почему он исчез? Его тоже похитили?

Викензо не мог сказать ей, что их брат предатель и он в бегах. Виви была слишком привязана к нему и не поверила бы в его вину.

— Он должен был уехать и залечь на дно из-за одного дела, — солгал ей мужчина. — Не волнуйся о нем. Через пару месяцев я все улажу и он вернется.

— Почему он не предупредил меня?

— Не успел, — мягко ответил Викензо. — Иногда, людям приходится действовать быстро. Такова наша жизнь, Виви.

— Я понимаю, — шмыгнув носом, сказала она. — Я так счастлива, что ты жив, Энзо! Я чуть не умерла без тебя, правда! И Бьянка… Ты ведь знаешь о Бьянке, да?

— Я был у нее, — отрывисто бросил он.

Не мог думать о ней, чтобы не сломаться. Не хотел вспоминать, как она выглядела в больнице.

Словно понимая его настроение, Виви не стала продолжать расспросы.

— Ты же не видел малыша! — воскликнула она, вскакивая на ноги и тяня его за руку. — Пойдем быстрее! Он в детской, с няней, и как раз проснулся.

При мысли о ребенке Викензо охватило странное чувство горечи и нетерпения. Он любил его еще с тех пор, как почувствовал первые толчки маленькой ножки в животе у Бьянки, но мысль о том, что их сын родился еще месяц назад, а они оба пропустили это время с ним, больно жалила. И то, что у него появилась возможность увидеть его, в то время, как Бьянка может никогда этого не получить, причиняло еще большую боль.

Он позволил Виви идти впереди, чувствуя, как бешенно колотится сердце при мысли, что вот он — его сын, совсем рядом, и он сейчас его увидит. Викензо переступил порог детской и словно зачарованный уставился на маленького человека в руках у няни. При его появлении она вскочила и, положив ребенка в кроватку, ушла, что-то сказав, но он не слушал. Ни ее, ни Вивиану. Весь мир сузился до одной точки, которой был его сын.

Викензо подошел к кроватке и судорожно втянул воздух в легкие, впервые смотря на самое совершенное личико из всех виденных им. Это был их с Бьянкой ребенок. Настоящий живой человек, такой же идеальный, как и его мать. Протянув дрожащую руку, он прикоснулся кончиком пальца к крохотной щечке, и, когда малыш открыл глаза, заглядывая ему в самую душу, не сдержал одинокой слезы, покатившейся по щеке.

— Я не знаю, что должен делать. Виви сказала, что разговаривает с тобой и даже твоя тетя Стелла посоветовала не сидеть молча, а выразить свои чувства, но не уверен, что ты услышишь. В любом случае… Мне нужно, чтобы ты все услышала, поняла и вернулась ко мне, Бьянка. Я не могу без тебя. Эти три месяца в разлуке были адом, но я был уверен, что ты в безопасности. Зная же, что ты все это время была здесь…

Викензо судорожно вздохнул, чувствуя чертову безысходность, застрявшую в груди и давящую на сердце.

— Ты просочилась внутрь меня и заполнила собой все, Бьянка. Я больше не могу существовать без тебя. Не могу думать ни о чем другом, кроме способов тебя вернуть, но они говорят, что их нет. Знаешь, я даже молился. Все еще не верю в Бога, но ведь ты в него веришь! Если он существует, то он должен помочь тебе проснуться. Услышь меня, милая! Ты так нужна мне! Нужна нам…

— Нашему сыну уже месяц. Виви называет его малышом, а я… Я никак его не зову. Ты столько раз меняла свое мнение об именах, что я не решаюсь как-либо назвать его, хотя я в таком отчаянии, что…

Он не думал, что это будет так эмоционально. Горло перехватывало, а глаза горели, как и его грудь.

— Проснись, Бьянка! — взмолился Викензо. — Обещаю, если ты проснешься, я позволю тебе назвать его Анджело, каким бы нелепым не было это имя! Я готов на все, просто не оставляй меня…

— Я думал, что у нас больше времени, — горько рассмеялся он. — Жизнь ничему меня не учит, да? Я должен был ценить каждый день, когда мы были вместе. Ты слишком молода, чтобы умереть таким образом, а у меня уже нет веры, что ты проснешься. Хотя… Ты ведь не спишь. Виви называет это сном, потому что ей легче думать так, чем признавать правду. Ты в чертовой коме, Бьянка, и вероятнее всего ты ничего не чувствуешь и не понимаешь. Я умираю без тебя, но ты, вероятнее всего, уже мертва. Черт возьми, ну проснись же!

— Вчера смотрел видео с нашей свадьбы. Ты выглядела такой потерянной и несчастной. Все улыбки фальшивые, а я отдал бы все за одну твою искреннюю эмоцию. У меня ничего не осталось, кроме пары случайных фото. Почему я стеснялся своих чувств к тебе? Да, они сделали меня слабым, но когда это уже свершившийся факт, то какая разница? Когда ты проснешься, я буду снимать тебя каждый день. Ты такая красивая, когда улыбаешься…

— Нашему сыну сегодня три месяца. Сколько еще дней из его жизни ты пропустишь? Ты хочешь, чтобы он считал своей матерью няню или Виви? Так не пойдет. Сама ведь будешь страдать, когда поймешь это. Хватит с тебя, очнись! Я устал ждать. Дьявол, я почти уверен, что ты издеваешься надо мной! Я знаю, за что ты наказываешь меня, Бьянка, но как же другие? Наш сын, твоя тетя, твой тупой братец… Я ведь даже не убил его, хотя собирался. Все ради тебя. Бьянка, пожалуйста! Я так сильно тебя люблю, что жизнь без тебя приносит только боль. Словно из меня высосали всю радость и способность быть счастливым, оставив лишь тоску по тебе. Бьянка… Я умоляю тебя!

Она не слышала. Его спящая красавица продолжала существовать вне этого мира.

Эпилог

Десять лет спустя

— Не смей, Алек! Кому я сказала? Немедленно положи нож на место!

В голосе Бьянки отчетливо звучали нотки паники, когда она быстро, насколько позволял большой живот, направилась к младшему сыну, отнимая у него нож.

— Это торт твоего брата! Как тебе не стыдно? Разве он так поступил бы с тобой в день твоего рождения?

Семилетний Алек надулся, скрестив руки на груди и смотря на нее из-под отросшей челки, которую наотрез отказывался укоротить.

— Хиро сказал ребятам в школе в прошлом месяце, что я все еще писаюсь в кровать. А это неправда, такое случилось только один раз! Пришло время мести, а ты мешаешь мне ее осуществить.

— Алек! — ужаснулась Бьянка. — Хиро — твой брат и, хотя он был неправ, позоря тебя перед одноклассниками, ты не должен думать о мести! Если бы ты рассказал мне все сразу, я бы заставила его извиниться и объясниться перед ребятами.

На лице Алека отразился такой скептицизм, что Викензо не удержался от смеха. Он наблюдал за своей семьей из тени большого дуба, сидя за столом и попивая пиво, пока в саду их поместья в Хэмптонс шли последние приготовления к приему голодных детей, пришедших на празднование десятилетия их с Бьянкой старшего сына. Не заметившие его, поначалу, мать и сын обернулись, оба глядя на него с возмущением.

В отличие от Хирономо, Александр был больше похож на Бьянку, чем на него. Алека его миловидная внешность очень удручала, ведь его с детства часто принимали за девочку, но Викензо утешал его тем, что когда он вырастет, станет таким же любимцем женщин, как и дядя Тео, зарабатывая при этом убийственный взгляд от невестки, которая была очень ревнива. Алека такое положение вещей вполне устраивало, потому что маленький пройдоха даже в семилетнем возрасте умудрился найти себе двух подружек, а ведь парень только пошел в школу! Собственно, именно из-за того, что его подружки услышали историю про непроизвольное мочеиспускание, Алек так злился на брата. Отомстить самым болезненным образом ему посоветовал любимый дядюшка Тео, от которого о всей истории узнал и сам Викензо. Именно поэтому, он притаился, ожидая, что же предпримет его непредсказуемый младшенький, но разрезать торт именинника, унизив его в их типично детском восприятии, когда должны были прийти все «крутые» друзья Хиро из Фамильи? Жестоко.