Научи меня любить (СИ) - Светлая Есения

Яна продышалась, смахнула набравшиеся на ресницах слезы, твёрдо ответила:

— Делайте все, что считаете нужным. Только бы выжил.

— Кхм, Янина Георгиевна, он выживет. Однозначно. Организм молодой. Наша задача поставить его на ноги, понимаете. Вот за это сейчас мы и будем бороться. После операции и терапии будет долгий восстановительный процесс. У кого-то он длится несколько месяцев, у кого-то несколько лет. И не только от нас зависит, не только от исхода операции. Здесь и сила воли, и поддержка, и профессиональная помощь. При нашем институте есть лечебный корпус, где такие пациенты проходят реабилитацию. Но лечение там платное. Зато есть условия для проживания родственников. Это очень удобно, ведь близкие очень здорово мотивируют. Нужно понимать, что это не просто, что человеку нужно будет помогать посещать туалет, пересаживаться в кресло и прочие сложные маневры. Но к этому нужно быть готовыми.

Давайте пока остановимся на том, что здесь и сейчас. У вас еще есть примерно месяц. Пока пройдёт операция, лечение. Дай бог будет положительная динамика. Дальше все зависит только от вас!

— Я вас услышала. Тем не менее верю, что вы спасете моего мужа. Пожалуйста, держите нас в курсе. На посту на наши звонки не отвечают. Буду ждать от вас вестей.

— Доброго дня, Янина Георгиевна. Перезвоню вам в четверг, после операции.

74

После разговора с врачом самым тяжелым было отзвониться свекрови. Нина Григорьевна итак была загружена заботами о муже, а теперь новости о Сашке совсем подкосили ее силу духа. Голос казался безжизненным и тихим. Как могла, Яна успокаивала и убеждала, что с Сашкой будет все хорошо. Но в какой-то момент свекровь ее прервала на полуслове и просто попрощалась.

Ощущение было двоякое. Радость от того, что ее не упрекнули в бездействии. Потому что самой Янке казалось, нужно ехать к мужу и стоять хоть под окнами, только бы рядом. Но ни слова упрека или осуждения. А то, что свекровь бросила трубку? Яна бы раньше обиделась, сейчас же разрывалась между желанием ехать в деревню и пониманием, что она будет там лишь помехой. Какая из нее помощница!

С Лешкой выло очень удачно, получилось оставить его на детской площадке с детьми из старшей группы.

Василькова, как ее звали за глаза, была не просто любимой воспитательницей во всем детском саду, а настоящим божьим одуванчиком, бабушкой с большой буквы. Она, кажется, работала тут всю жизнь.

Увидев Яну, обрадовалась, как родной — расцеловала, обняла. Тут же приметила Лешку, важно стоящего рядом.

— О, да мне помощника привели! Как хорошо, Янина Георгиевна! А то мне спортивное состязание нужно провести, а вот красный флажок и доверить некому — все спортсмены, судей нет. Ты иди, девонька, иди. Мы тут справимся, а этот красивый молодой человек мне поможет, не откажет. Не так ли?

Лешка опешил, взглянул на улыбающаяся Яну, потом на бабульку с белыми буклями на голове, оценил ситуацию на площадке и неуверенно кивнул.

— Леш, и правда, помоги Тамаре Ивановне. Ей одной никак. А я на собрание, к заведующей. Как освобожусь, тебя найду. От группы ни на шаг, хорошо?

— Помогу, только ты меня тут потом не забудь! — буркнул Лешка и пошел знакомиться с детьми.

Василькова тихонько подтолкнула Яну под локоть в сторону здания.

— Иди, Янина, иди. Она, — Василькова многозначительно ткнула пальцем вверх, — сегодня не в духе. Не опаздывай.

Янка опрометью бросилась ко входу в детский сад. Еще на третий этаж подниматься, а времени впритык.

Заведующая и впрямь была той еще самодуркой, а когда в плохом настроении, то лучше вообще на глаза не попадаться и повода для гнева не давать. Тем более, у Яны с Зоей Филипповной отношения за несколько лет работы так и не сложились.

Успела за две минуты до величественного шествия королевы в актовый зал. Но, кажется, та все равно поняла, кто пришел последними, удостоила собравшихся грозным взглядом, прошла к столу и уселась грузным телом в огромное кресло, принесенное сюда рабочими по случаю собрания.

— Итак, уважаемые сотрудники, приветствую. Мы завершили учебный год, и, слава богу, ремонт. Впереди два месяца отпусков у большинства из вас. И это хорошо. Отдыхайте, лечите нервы, набирайтесь сил. Теперь о грустном. По поданным спискам в этом году, в связи с последними событиями в стране, оказалось, что детский сад вместо предполагаемых четырехсот, кто постоянно ходит летом, посещать остаются на июль-август сто восемьдесят шесть детей. А потому вижу нецелесообразным содержать второй и третий этаж, всех переводим на первый, группы переоборудуем, где нужно. На третий запускаем штукатуров-маляров, к августу управятся. Кто хотел брать внеочередной отпуск, берите, среди года все равно не дам. Ну и… кружков и дополнительных занятий не будет. Зарплату за безделье я платить не собираюсь. Сюда включены занятия по музыке, рисованию, шахматам, гимнастике, ну и танцы. Хотя танцев и так не будет. Валеева подала заявление по собственному. Так как с вами были заключены договора на 9 месяцев, то в июне они истекли. Соответственно тех, кто не будет работать летом, не держу. Встретимся в сентябре. Лучше числа 28 августа отзвониться, кого ждать, кого менять. Можете быть свободны.

Зал зашумел, ропот сотрудников хоть и был тих, но явно выражал недовольство. Несколько человек встали и вышли из зала. Яна словно приросла к стулу.

— Янина Георгиевна, прошу покинуть помещение.

Как во сне Яна, кивнув рядом сидящим сотрудницам, вышла из зала и побрела по тихому коридору. Отчего-то хотелось плакать. Обидно, хотя и ожидаемо. Одно такое лето без работы они уже пережили, когда детский сад сначала закрыли на карантин, а потом на капремонт. Прижимаясь плечом к холодной крашеной стене, она брела, еле переставляя ноги и не сразу услышала, как ее кто-то зовет. Оглянулась вокруг, увидела одну из нянечек, молоденькую Ирину, из младшей группы. Та, скрываясь наполовину за приоткрытой дверью, отчаянно махала ей рукой, прося подойти.

Яна, откровенно не понимая, что могло от нее понадобится, подошла к девушке.

— Янина Геогиевна, простите, что беспокою. Я тут новенькая, знаете же. А все злые, ни к кому не обратиться. А вас я давно приметила, вы как эльфийка из сказки, такая утонченная, такая необыкновенная!

Яна улыбнулась, силясь сдержать вырывающийся истерический смех.

— Здравствуйте, Ирина. Вы что-то хотели спросить?

— Да, знаете, я… Я, понимаете, в беду попала. Работаю тут недавно, наша королева каждый день у меня тут с белым платочком ходит. Проверяет. Надоела уже, как чует, что нужно придраться.

— А к вам нужно придраться? — удивилась Яна.

— Да, то есть нет, конечно. Но может. Вы не знаете, может кто-то ищет работу нянечкой? Ненадолго, может на лето, просто… — Ирина чуть замялась, а потом выпалила на одном дыхании: — Понимаете, я залетела от друга. Макс, он не против, мы в сентябре поженимся. Но если эта грымза узнает, то сживет меня, просто вынудит уйти по собственному желанию. А куда я потом? И декретных не получу. А мы в деревню уедем жить. А проблема в том, что боюсь спалиться. У меня токсикоз сильный, еще и поставили с июня в другую группу, в младшую. А там, как кто обосрется, так жопу мыть надо, штаны стирать. А меня рвет безбожно от любых запахов. Спалит она меня, вот и все. Я бы сейчас на больничный, а вместо меня кого-то бы временно. Василькова сказала, что поможет уговорить Зою Филипповну на замену…

— А потом? После больничного?

— После больничного токсикоз пройдет, да и живот будет видно, она не станет прилюдно меня трогать. Она боится за репутацию. Не знаете никого?

— Ирина, я подумаю. Если что, то передам информацию Васильковой. Берегите себя, до свидания.

Яна, быстро покинула коридор и практически выбежала на улицу. Ей срочно нужно было принять решение и подумать, как все представить. Это шанс, устроиться нянечкой на работу на лето. А там потом видно будет.